Шестидневная война

Признание египетских прав в Тиранских проливах означало бы отступление от общепризнанного принципа. Имеется не только прецедент с Турцией и признанием России, Румынии и Болгарии средиземноморскими державами. Балтийское море также может быть закрыто для свободной навигации, если Швеция и Дания пожелают прибегнуть к аргументам, основывающимся на географии, как Египет в случае с Тиранскими проливами. Настаивая на принципе свободы судоходства в заливе, Израиль, Англия и Соединенные Штаты опираются на международное право.

Нельзя, однако, отрицать, что египтяне имели сильный юридический козырь. К несчастью, нет беспристрастного международного трибунала, который мог бы вынести решение по этому вопросу.

Египетская позиция была искусно аргументирована Талибом эль-Шибабом, делегатом Лиги арабских стран от Египта, в его письме в «Таймс» 29 мая, в котором он привел четыре довольно убедительных довода, обосновавших египетскую точку зрения:

1. Распространение Израилем своего суверенитета на прибрежные воды Акабского залива явилось прямым результатом агрессии этой страны и неподчинением плану ООН 1947 года о разделе Палестины. Захват Израилем порта Эйлат служит примером израильской политики военной экспансии, находящейся в противоречии с уставом ООН.

2. Ширина устья Акабского залива меньше 9 миль и не превышает 12-мильной зоны территориальных вод, принятой в морском праве. Считая себя находящимся в состоянии войны с Израилем Египет на законном основании запрещал до 1956 года израильским судам проход через Тиранские проливы. Изменение этого положения после 1956 года явилось результатом агрессивной Суэцкой кампании, направленной против Египта, которая была недвусмысленно осуждена ООН и последствия которой должны быть ликвидированы. Бесспорно, что сохранение агрессором плодов агрессии несовместимо с нормами международного права.

3. Израиль постоянно попирал резолюции ООН и препятствовал усилиям этой международной организации, направленным на поддержание мира. Он отказался в 1957 году разместить войска ООН на своей стороне границы и бойкотировал с того времени работу смешанной комиссии ООН по соблюдению соглашения о прекращении огня на израильско-египетской границе.

4. Вооруженные нападения Израиля на ряд соседних арабских стран, за что он шесть раз был осужден Советом Безопасности, служат доказательством того, что он следует в своей политике закону джунглей. Его стремление заручиться симпатией в качестве страны, руководствующейся в своей политике законностью и международным правом, служит доказательством его беззастенчивого цинизма.

В среду 24 мая Англия и Соединенные Штаты пришли к соглашению, что Акабский залив должен быть вновь открыт для международного судоходства. В их совместном заявлении говорилось, что «не следует исключать возможности военной акции» и что американский VI флот переведен в восточное Средиземноморье с целью подкрепления дипломатических усилий, предпринимаемых для открытия залива. Египет объявил о начале блокады, о минировании вод и о приведении в состояние готовности своих воздушных и морских сил. Сообщалось также о приведении в боевую готовность и об укомплектовании расчетами береговых батарей. По требованию Дании и Канады состоялось экстренное заседание Совета Безопасности «для рассмотрения чрезвычайно серьезной ситуации на Ближнем Востоке, угрожающей международному миру и безопасности». На этом заседании русские потребовали вывода американского и английского флотов из Средиземного моря. Амманское радио передало правительственное сообщение о том, что вооруженные силы Саудовской Аравии и Ирака с согласия Аммана вступят в Иорданию «для защиты страны».

Английскому авианосцу «Викториас», возвращавшемуся через Средиземное море с Дальнего Востока на родину, был отдан приказ бросить якорь у берегов Мальты.

Между тем в четверг 25 мая наметились признаки усиливающегося давления на израильского премьер-министра Эшкола, чтобы побудить Израиль «выступить в одиночку». Президент Джонсон вылетел в Канаду с однодневным визитом для обсуждения положения с Лестером Пирсоном. В тот же день египетский военный министр в сопровождении делегации из десяти человек прибыл в Москву для ведения переговоров о русской моральной и материальной поддержке и был принят советским министром обороны маршалом Гречко.

За день до этого израильский министр иностранных дел господин Эвен вылетел через Париж и Лондон в Вашингтон, чтобы встретиться с президентом Джонсоном и выступить перед Советом Безопасности Объединенных Наций. В Париже генерал де Голль предложил организовать встречу глав четырех держав. Американское правительство поддержало этот план, тогда как русские, как стало известно на следующий день, отклонили его. Эвен прибыл в Вашингтон 25 мая для ведения переговоров с государственным секретарем Дином Раском. Перед своим вылетом из Лондона он сказал репортерам, что цель его визита – «вернуться домой с ясным представлением о том, намереваются ли страны, которые торжественно обязались осуществлять право на свободное судоходство в Тиранских проливах, выполнить свою декларацию». Акабский залив, по словам Эвена, представляет жизненно важный интерес для Израиля. Он подчеркнул, что через Эйлат проходит вся импортируемая Израилем нефть.

26 мая, заставив Эвена прождать почти весь день, Джонсон, наконец, принял его. Президент был приведен в замешательство, когда Эвен извлек из своего портфеля пачку документов, которые, по мнению израильтян, свидетельствовали о готовности Соединенных Штатов поддерживать принцип «свободного и мирного прохода» судов через Акабский залив. Среди этих бумаг был набросок речи, произнесенной непосредственной предшественницей Эвена Голдой Меир на сессии Генеральной Ассамблеи Объединенных Наций 1 марта 1957 года. В этом выступлении излагались условия, на которых Израиль согласился покинуть Шарм а-Шейх. Из этого документа следовало со всей очевидностью, что Израиль сочтет помехи, чинимые своему судоходству в Тиранских проливах, достаточным основанием «для осуществления своего суверенного права на самооборону». Текст был подготовлен Эвеном, тогдашним послом Израиля в Вашингтоне, и Джоном Фостером Даллесом и содержал собственноручные поправки Даллеса. Более того, речь, произнесенная Голдой Меир, встретила благожелательный отклик Кабота Лоджа, тогдашнего главного делегата США в ООН.

Во время их 85-минутной беседы Эвен напомнил Джонсону о высказываниях самого Джонсона по этому вопросу. В 1956-57 годах, будучи лидером демократов в сенате, Джонсон был ревностным сторонником Израиля. Он горячо критиковал Даллеса за одну только мысль о наложении экономических санкций на Израиль, если тот откажется вывести войска из района кризиса.

В ходе переговоров с Эвеном Джонсон бурно выражал свои симпатии к Израилю: «Я хочу увидеть, как небольшой бело-голубой флаг будет снова реять в этих проливах». Но от принятия на себя определенных обязательств он уклонился. Его положение внутри страны было трудным. Он ограничился заявлением от 23 мая, что Тиранские проливы являются международным морским путем. Отказ осудить блокаду навлек бы на него нападки со стороны произраильских либеральных и консервативных кругов. С другой стороны, он не мог рассчитывать на поддержку какой бы то ни было односторонней акции большинством в конгрессе, которое придерживалось мнения, что Америке достаточно одной войны. Джонсон сказал Звену, что Соединенные Штаты могут прийти на помощь Израилю только после принятия конгрессом соответствующей резолюции, и Эвен, который долгие годы был израильским послом в Вашингтоне, не сомневался, что резолюцию можно провести только после затяжной борьбы, в продолжение которой военная обстановка становилась бы с каждым днем все менее благоприятной для Израиля.

Джонсон, очевидно, избрал тактику хладнокровного выжидания и стремился, прежде всего, уклониться от конфронтации с Советским Союзом. Ответ, переданный русским представителем в ООН своему американскому коллеге Артуру Голдбергу и американскому послу в Москве Левеллину Томпсону, был умеренно обнадеживающим. Но в этом ответе невозможно было усмотреть шанс на выработку совместного американо-русского подхода к вопросу. Поэтому целью усилий Линдона Джонсона и Гарольда Вильсона было составление декларации морских держав, в которой было бы подтверждено право на свободное судоходство в Тиранских проливах.