Жизнь и мечта

Велико же было мое удивление, когда я прочитал эту статью. Оказывается, в Иванове есть еще люди, которые знают и помнят описанный эпизод с иностранцами. Вот и решили они поместить в свой альманах статью, рассказывающую о случае с английскими специалистами. Конечно, сам по себе эпизод этот незначителен, но то, что люди через 30 лет вспомнили о нем, обо мне, не могло оставить меня равнодушным. Это лишь один конкретный пример новых отношений советских людей друг к другу. Великий Ленин говорил, что для определенной категории людей моральный фактор поощрения часто имеет гораздо большее значение, чем материальный. И если человек заслуживает поощрения, надо пользоваться этим средством воспитания, чаще применять его, особенно к молодежи. Общеизвестно, что поощрение порой действует сильнее, чем наказание. Значит, за хорошее надо платить хорошим и не скупиться, — это окупится обществу с лихвой.

ИСТОРИЯ ОДНОГО ОТКРЫТИЯ

Основная ткань исследования — это фантазия, в которую вплетены нити рассуждения, измерения и вычисления.

А. Сент-Дьёрдьи

Апрель 1932 года. Я нахожусь в составе команды одногодичников Псковского зенитного артиллерийского полка. Перед нами поставлена задача в максимально короткий срок овладеть специальностью зенитчика. Для нас, окончивших вузы и имеющих высшую допризывную подготовку, этот срок сокращен до шести месяцев.

За полгода мы должны пройти общевойсковую подготовку и овладеть теорией и практикой зенитной артиллерийской стрельбы. Из нас должны сделать командиров запаса зенитных артиллерийских взводов.

В то время командовал полком очень опытный командир, большой друг всего нового Владимир Михайлович Чернов, человек большой эрудиции и высокой культуры. Он был очень требовательным к нам, но еще больше — к подчиненным ему командирам, требовал, чтобы они относились к своим задачам и обязанностям не по-казенному, а вдумчиво и сознательно.

52

- Никогда не забуду его постоянных напоминаний о том, что мы находимся еще только в начальной стадии развития техники зенитной артиллерийской стрельбы, что авиация противника делает все большие успехи в отношении увеличения скорости и потолка своих полетов и что поэтому любые наши текущие усовершенствования в технике стрельбы могут со временем оказаться не только устаревшими, но и совсем непригодными.

Основным методом стрельбы по самолетам тогда был табличный метод. В специальных книжках-таблицах был приведен свод расчетных данных для стрельбы. Для всевозможных точек воздушного пространства в зоне досягаемости орудий заранее были рассчитаны установочные данные для прицела, дистанционной трубки взрывателя снаряда, угла упреждения и т. д. Но, для того чтобы пользоваться таблицами, надо было очень быстро и с большой точностью определить курс полета самолета, его высоту, скорость и местонахождение (т. е. дальность до него), а потом с минимальной потерей времени отыскать нужную графу в таблицах и с еще большей скоростью скомандовать найденные установочные данные орудийному расчету. Как бы быстро это ни делалось, уходили драгоценные секунды, в течение которых самолет мог далеко уйти от места засечки его, и вероятность встречи снаряда с ним катастрофически падала.

В условиях бурного развития авиации тех дней мы должны были не только непрерывно совершенствовать свои знания, но и сами в какой-то мере превратиться в «человека-автомата».

Однажды во время перерыва подходит к нам Владимир Михайлович и говорит:

— Ну как, товарищи? Как дается вам наша наука?

Вам, наверное, все это кажется пустяками по сравнению с вашими электронами, протонами и всякими другими «онами»? А я вот придерживаюсь на этот счет другого мнения.

Мы, конечно, к нему с расспросами: почему он считает свое дело сложным и трудным? Оказалось, что мы задели его «больную струнку», и он рассказал нам ряд случаев из своей жизни.

— Мне пришлось, — говорил он, - защищаться от самолетов еще в гражданскую войну. Было это в 1919 г. под Ямбургом. Какие были тогда самолеты? Можно сказать, «калоши» по сравнению с тем, что мы имеем сейчас. Но и они причиняли нам немало вреда на фронте — больше, конечно, тем, что нагоняли на нас страх.

53

— Но ведь тогда не было ни зенитных пушек, ни зенитных пулеметов, как же вы стреляли по ним? — спрашивали мы.

— В том-то и дело, что ничего этого тогда мы не имели, а стрелять по самолетам надо было. Вот мы и вооружались против них кто как мог, сами изобретали «новейшие средства». Делали деревянные подмостки, их почему-то называли «станками», и водружали на них свои трех дюймовые полевые пушки. Приладишься этак на «станок», и вроде как зенитная пушка получается — дуло в небо смотрит, а за хвостовую часть лафета его можно и поворачивать. Нашелся тогда толковый инженер-артиллерист Иванов, который и чертежи разработал. Потом так и стали называть эти подмостки «станками Иванова».

Стреляли на глазок, конечно. Приборов у нас тогда никаких не было и таблиц этих тоже не было.

Владимир Михайлович помолчал и продолжал:

— Я часто задумываюсь над нашим современным положением, и мне кажется, что мы сейчас еще не очень-то далеко ушли от «станков Иванова»: слишком сложны стали задачи, но почти столь же примитивны остались наши средства. Вы вот здесь все с высшим образованием: советские инженеры, учителя, ученые. Вам бы и к лицу задуматься над судьбами нашей техники. Неплохо бы заставить поработать на артиллеристов и эти ваши, как их, электроны. Кто знает, может быть, и среди вас найдутся артиллеристы, которым, наподобие Архимеда, не хватает только точки опоры, чтобы все перевернуть в нашем деле...

На меня этот разговор произвел большое впечатление. Я подолгу размышлял над его содержанием.

Постепенно и как-то незаметно задачи развития зенитной артиллерийской стрельбы стали мне роднее, я стал увлекаться ими.

Учебников по теории зенитной артиллерийской стрельбы в ту пору было мало, достать их было трудно. На занятиях мы, конечно, не могли всего запомнить, да и рассказывалось-то нам не все. Вот я и решил тогда написать книжку по теории зенитной артиллерийской стрельбы для внутринолкового обращения. Руководство полка меня в этом поддержало.

54

За книжку я принялся с большим желанием, старался написать как можно доходчивее, снабдил ее рисунками и схемами. Дело двигалось успешно, и примерно через три месяца первая написанная мною книжица под названием «Теория зенитной артиллерийской стрельбы» была отпечатана на стеклографе и пошла по рукам. Ею пользовались на занятиях, по ней даже задавали уроки.

Вероятно, как и во всем первом, в ней было немало промахов и упущений. Не знаю, насколько полезной она оказалась для других, но для меня была чрезвычайно полезной. В процессе работы над ней я глубоко прочувствовал теорию зенитной артиллерийской стрельбы и понял многие ее слабые места. Я понял, что время, именно время, решает успех всего дела. Поэтому время должно быть сведено до минимума во всех процессах этой техники — от момента засечки местонахождения цели до момента встречи с нею выпущенного нами снаряда. Эта мысль крепко тогда засела мне в голову и не покидает меня до сих пор, хотя мировая техника достигла в этом направлении колоссального прогресса.

Говорят, что цель, поставленная перед собой, дается только тем, кто ее преследует неотступно. Я стал все больше и больше думать о том, чтобы найти пути для уменьшения работного времени — таким термином определяется время, необходимое для решения задачи или для приведения в действие механизмов.

Очень скоро анализ задачи привел меня к мысли о том, что некоторые команды из числа подаваемых орудийному расчету можно исключить.

Мне удалось математически показать, что при любых заданных углах места (т. е. углах наклона цели к горизонту) для каждой конкретной дальности до цели числовое значение прицела и числовое значение дистанционной трубки взрывателя находятся в определенном соотношении. Это соотношение можно не только выразить в виде математической формулы, но и построить в виде графика непосредственно на прицельном барабане орудия. Тогда при подаче только одной команды, например при подаче команды значения трубки, можно будет одновременно установить и прицел и цифру дистанционного кольца трубки. Это означало, что из четырех команд, подаваемых орудийному расчету, одну можно исключить.