Цвет ликующий

14.8.40. Были в Третьяковке. Масса удовольствий от некоторых ранних передвижников, не говорю уже об иконах — недосягаемых по цвету и мастерству.

10.11.40. Тру краски. Индиго, нейтральтин, мадерлак!!!

10.12.40. К. кончает «Маскарад».

19.12.40. Именинник К. и юбилей. Конфузный уход. Начало ссоры.

21.12.40. Просмотр Дарана. У меня дикий грипп. Приходил Величко. К. ухаживает и очень добр, а я злюсь.

30.12.40. К. доброта резко обрывается от ничтожного случая… К. напивается. Пол-литра без закуски, просто из чашки. Я в полнейшем ужасе.

31.12.40. Болят глаза от слез, нос от соплей, голова от бессонной ночи. Плохая встреча Нового года. У меня забралась в душу одна скучная мысль, но об этом не запишу (от страха).

18.1.41. Юбилей Ашукина. До двух я делала офорты, до 4-х бродила, потом дремала, в 5 начала сходить с ума. Полшестого. Звонила Аш. Только что отбыл. Довольно.

28.5.41. Полил дождь, холод, дрогли в хате. Потом бегом гуляли по ветру по полупросохшим тропам. Поехали вечером в Москву. Пейзаж все равно очень красив, но зябко. На ст. Манихино скворцы кормили птенцов. Мальчишка не давал селезням драться из-за утки. Ехали с озябшими ногами, и опять нескучно было глядеть из окна. В Трикотажной по левую сторону очень счастливая комбинация домов, фабрик и холмов. Из желто-розовой глины с зеленой травой. Цвета такие: сурик, креплак с белилами и темный контур. Желто-зеленый забор и бело-розовый маленький домик на синем тучном небе.

17.6.41. Помолодели и похорошели оба. Н. В. загорел. Язык почти прошел.

22.6.41. Война.

23.6.41. Ночная учебная тревога в 3 часа.

24.6.41. Холодно. Недописанная картинка. Халтурно. К. сердитый.

25.6.41. Визит в издательство. К. трудится над афишей.

29.6.41. Снесли старика на почту. Остались без радио.

12.7.41. Волнения с отъездом. Погода совершенно беспощадная. Страдали очень от жары. Вечером вырвались в Останкино и попали во влажный цветущий рай. Сойдя с трамвая, пошли мимо церкви. Пахнет цветами, редькой и еще не весть чем травным. Так все буйно растет у ворот, по канавам и улицам. Ромашки в овраге, клевер и пр. луговые цветы. Роса. Удовольствие ни с чем не сравнимое, так роскошно еще не росла трава в Останкине. Из лесу несут редкие гуляки снопы цветов.

17.7.41. Катерина с бабушкой вернулись из Загорска. Карточки. Вечером окончательно уехали.

18, 19, 20, 21.7.41. Беготня по редакциям. Плакат. Жара.

22.7.41. Ночью налет. Сидели 6 часов в подвале. Не спали.

24.7.41. Опять Н. В. на крыше. Я спала на грязной доске. Управдом запер двери. Спать стало страшно. 4 часа утра. Ясно. Пахнет гарью. Не спали. Отставшая бомба. Я подняла всех, и мы стали собираться в Загорск, в 7 часов уехали. К. похудел невероятно, я стала похожа на Елену. Уехали сносно, только отмотали руки тюками. Загорск полон травы, зеленый домик с пустыми комнатами, одна старуха. И блаженство раздевшись спать, ни мух, ни клопов. И спи хоть до 5 часов.

26.7.41. Никуда не надо ехать. Устраивались в чулане. Ходили на базар. К вечеру нарвали букет за городом. Спали в чулане, несмотря на тревогу, выспались отлично. В чулане у нас очень хорошо, похоже на дачу, спокойно и одиноко, только сортирная вонь. Какое-то давно не испытанное счастье, если бы не Катерина с бабушкой, с которыми теперь вместе живем, а привычки нет.

29.7.41. Уехали в Москву. В 4 часа утра встали. Ночью была сильная тревога, наш дом и улица целы!! Визиты в издательство и в баню, и скорее обратно с тюками. Эмоций мало. В квартире полудохлые кошки жмутся к людям. Мусор и пыль. Приезжаешь в Загорск, цветут липы, густая провинция от старинных церквей Лавры и от фокусных фасадов домов. Так все красиво. Приедешь, и усталость проходит.

30.7.41. Сидели, работали, а утром были на базаре, ели землянику в подворотне и еще раз дома с молоком за обедом. Пейзажами не успеваем налюбоваться. С наслаждением ходим по кривым улицам. Я впервые живу в провинциальном городке. Спим в чулане. После обеда пошли с визитом к худ. Соколову — «Водочка — это банька для души». Очень просторно живет, и завидно много вятских кукол, таких у меня нет. Ну и пр. кустарный хлам в русском стиле. Хозяева не интеллигентные. Тетка жох, а дед ипохондрик. На мольберте бой танков по газетной вырезке, которая тут же в бумагах припрятана. «Это он от души, не по заказу!»

2.8.41. Суббота. Я была в местной бане, а К. стоял за хлебом. Осенний день. Липы одуряют медовым духом. В этом году все очень поздно. Хозяйка ночью дежурила на предмет поимки диверсантов.

14.8.41. Оставили Смоленск.

19.8.41. В Москве. Темные коридоры с вонючими ведрами и загаженным кошками песком. Брошенные квартиры. Кошка Машка на трех ногах со своим котенком трогательно льнет к людям. Начался дождь и холод. В чулане течет.

29.8.41. В Москве холод, дождь. Муки получения денег. В домоуправлении за карточками. В издательствах. Ездили в демисезоне по-осеннему. С теплом, кажется, уходит и хорошее настроение.

30.8.41. Истерика с Катериной. Отрезана от Мишки. К. болен животом и тоже злой и капризный. Это непрочное благополучие, поддерживаемое оптимизмом общежития, моментально слетает. Но все же спим хорошо, может, оттого, что творчеством не занимаешься и нервные силы в тебе, К. тут и все в руке.

31.8.41. Погожий день. Сушу постельные принадлежности. Прогулка в лес. К. бегал прудом, в коем я и искупалась. Если бы не больные ноги, которые очень устают в гадкой обуви, прогулка была бы прелестна. Набрали грибов. Особенно приятно — шампиньоны. Пошли прогуляться на выгон и принесли целую фуражку белых катышков. Загорск прелестен и может быть темой для всей дальнейшей жизни (если она будет).

3.9.41. В Москве. Кошка Машка трогательно ходит в паре с пятнистым сынком и поучительно грызет его. Мы наслаждаемся, подкармливая их валерьянкой. Они забавно дерутся и играют.

21.9.41. Я получила у Овечкина народные картинки домой. Завтра буду делать копии. Читаю Библию.

15.10.41. Издательство. Пустота, бегство. Все едут.

17.10.41. Холодно. Я сижу в валенках. Очереди. Машины. Люди, тюки. На мосту закутанная упитанная девочка и ответственные родители, все с чемоданами. Широкий носатый человек и слезы, по щекам. Старушка на узлах. Еврей с красной грудью еле толкает. Две еврейки с кастрюлями сзади. Люди с рюкзаками, у некоторых лыжи. Пушки на углу.

18.10.41. Банк. Удача. Сберкасса — неудача. Достали ½ кило икры. Катерина целый день стояла за хлебом. К. дали деньги в «Молодой гвардии». Эфрос вешался, но спасен.

19.10.41. Ходила в баню. Снег. Слякоть. Стояла в очереди за ветчиной и черной икрой. Муж, жена и ребенок — тащат тележку с вещами. Повесился муж Сары Шор.

1.11.41. Закрылись комиссионные магазины, голодно. Баррикады.

20.1.42. За эти два месяца ничего хорошего не было, никакой мало-мальски творческой крохотки. Живем как пауки в банке. Радость освобождения в начале января прошла как-то незаметно, потонула в мелочах. Работа изо дня в день, в этом какое-то спасение. 15-го сбавили норму хлеба на 500 грамм, стало не хватать. Картошка на базаре 20 руб. Мороз до —30°. Только одна оттепель. Табак — 50 руб., 45 руб. — пачка. Злость носится в воздухе. Голодные кошки. Белый котенок орет по ночам и не дает спать. Когда не очень холодно, выкидывают его на парадное. Дверь парадную внизу по воле Филиповского забили. Пожарный кран заперли навечно. Управдомша его боится. Уже дворник не идет к нему за ключом. Злоключения К. по этому поводу кончились нашей же ссорой, бессонной ночью, но ключа все же не добыли. Около месяца бомбежек нет, нет и тревог.

21.1.42. Купила курицу за 160 руб. и молока по 15 руб. за кр. Ужасный мороз. Дрова кончаются. Пение.