Силуэты разведки

Когда в наших руках оказывались мелкие фигуры, с ними работали районные оперативные группы. А в Центральную группу передавали наиболее интересных типов. Я вел, к примеру, дело одной международной разведчицы. Это была бывшая жена министра международных дел одной из европейских стран, баронесса. Вторая красавица на европейском конкурсе. В то время ей был 41 год, но она была еще потрясающе красива.

— Вторая Мата Хари?

— Что-то наподобие этого. Она все нам рассказывала, за исключением одного: я никогда, утверждала она, не работала против Советского Союза.

Она дружила со многими генералами, многими послами, министрами… Знала почти всех королей, принцев. Была немецкой разведчицей, но работала и на Англию, и на Францию… Словом, это была птица того еще полета.

Я доложил генералу Серову, что работаю с такой-то. А Серов был в то время заместителем Жукова по работе в советской администрации. «Слушай, когда ты будешь ее допрашивать?»

— поинтересовался Серов. «Сегодня вечером». — «Я приеду», — говорит. И приехал. С этого общего дела у нас с Серовым начались довольно близкие отношения. Потом, когда в результате сложнейшей операции удалось схватить Николаи (это был советник Гитлера по разведке, а во время Первой мировой войны он возглавлял абвер), мы вместе с Серовым его допрашивали. Это был уже пожилой, образованный, знающий человек, бывший профессиональный разведчик, и мы два дня с ним общались. Потом его отправили в Москву. Как и красавицу-разведчицу, о которой я рассказывал.

— Как сложилась потом ее судьба, вам известно?

— Могу только сказать, что в дальнейшем она была ценнейшим сотрудником советской внешней разведки.

— И вот тогда генерал Серов забрал меня к себе. Я занял генеральскую должность, которая официально называлась начальник штаба. Но неофициально я был занят своими специфическими делами, которыми занимается любой сотрудник разведки.

Работы было очень много. Тогда же, в первое время, администрации только формировались, и в каждой провинции сидел наш генерал. Я был как бы начальник штаба Серова, и все важные вопросы решались через меня. У нас там была вилла. Я — на первом этаже, Серов — на втором. Помню такой эпизод. Ульбрихт принес список специалистов, наверное, человек на 50, тех, которые находились у нас в плену, и попросил, чтобы их освободили.

— Освободили?

— Серов так написал на этом прошении: «Нам эти специалисты тоже нужны!..»

Помню, где-то в Ростоке жил один писатель, который сотрудничал с Гитлером. Он был уже преклонного возраста, и его не арестовали. Но забрали пишущую машинку. И вот он направил Серову письмо-жалобу. Приношу ее адресату. Серов, ничего не говоря (он вообще говорил два слова в день) пишет резолюцию: «Вам уже пора умирать!»

Вот такой это был оригинал.

— Теперь, наверное, как раз подошло время рассказать о вашей встрече со Сталиным.

— Это было во время работы Постдамской конференции. Сталин жил в доме Жукова. А рядом был дом Серова, в котором жил и я. Однажды ко мне приходит мой знакомый, порученец Сталина. «Пошли порыбачим!» Я удивился: «Как? Сейчас? У меня нет снастей…». — «У меня все есть», — говорит. Там проходил «канал», и мы устроились ловить рыбу недалеко от дома, где жил Сталин. Через каждые 50 метров — охранники. Но порученцу Сталина никто не осмелился предложить рыбачить где-то подальше…

Сидим. Вдруг появилось странное чувство, что на меня кто-то смотрит. Я развернулся. Вижу — идут Сталин, Вышинский и Власик. Я, конечно, растерялся, хотя внешне профессионально сохраняю спокойствие. Автоматически встал. Стою и, в общем-то, не знаю, как себя вести. Подходят.

— Каков улов? — спросил Сталин. Я молчу, как будто у меня речь отняло. Порученец говорит:

— Да ничего нет, выловили по три штуки. Сталин с генералами постояли минуту, потом он говорит:

— Товарищи, вы посмотрите, какой может быть улов — по каналу нефть течет! Пойдемте, товарищи, эти люди ненормальные, если они ловят в такой воде!

Повернулись и ушли.

Знаете, я, наверное, неделю преодолевал шок от того, что увидел Сталина.

— Это была ваша единственная встреча с ним?

— Нет. Во время Потсдамской конференции я видел его каждый день. Но в данном случае шок был от того, что он со мной заговорил.

— Говорят, вы виделись однажды с Берия?

— Да. Получилось так. Берия приехал к Серову. Я его встретил. У меня была маленькая фотокамера, и я его сфотографировал. Потом сам сделал фотографию. Причем получилась она действительно здорово. И я, спустя пару дней, вручил ему этот снимок. Ему очень понравилось.

— Давай, — сказал Берия, — я покажу ее этим фотокорреспондентам. Пусть они увидят, как надо фотографировать.

В тот же день у меня состоялся с ним обстоятельный разговор.

— О чем?

В частности, о личном архиве Гитлера и об архивах других нацистских преступников. Берия распорядился ни американцам, ни англичанам — никому ничего не давать. Потом еще несколько раз я с ним общался во время работы Потсдамской конференции.

— Мне рассказывали, что в свое время вас звал на работу руководитель спецуправления НКВД генерал Судоплатов. Но вы отказались. Как это происходило, и с чем был связан ваш отказ?

— В Москве к Судоплатову меня привел генерал Коротков. Это была моя единственная встреча с ныне широко известным, а тогда суперзасекреченным генералом. Судоплатов произвел прекрасное впечатление — красивый, вежливый, доброжелательный.

— Я предлагаю вам работу в моем спецуправлении, — сказал Судоплатов.

— Я имею право несколько дней подумать? — спросил я.

— Пожалуйста, подумайте! Если вы согласитесь, мы будем очень рады, а вы не пожалеете! — сказал Судоплатов.

После этого неожиданного для меня разговора, я зашел к моему хорошему знакомому, руководителю контрразведки генералу Федотову, рассказал, что меня «сватает» к себе генерал Судоплатов. Федотов посоветовал: «Если есть возможность — откажись!» Люди этого спецуправления занимаются «мокрыми делами» за рубежом, и там, — говорит, — неизвестно — или ты кого-то ликвидируешь, или же сам погибнешь…»

Когда я отказался перейти в спецуправление Судоплатова, меня приглашали заместителем начальника управления «Т» — терроризм. Я тоже отказался.

— Почему?

Это управление очень серьезно относилось к анонимкам. Его сотрудникам по анонимкам приходилось ехать иногда даже на Дальний Восток, раскрывать возможные теракты.

— Как вы думаете, почему вас так активно обхаживали, предлагали разные должности?

— Дело в том, что я лично знал Абакумова, хорошо познакомился с ним, когда он как руководитель СМЕРШа баллотировался по Специальному округу группы советских войск в Германии и приезжал на встречи со своими избирателями.

— После войны, какое-то время поработав в Киеве, вы снова были направлены за границу. На этот раз в Польшу советником министра безопасности. И там, как мне рассказывали, отличились тем, что разоблачили бывшего резидента немецкой разведки в Киеве. Расскажите об этом подробнее.

— Хорошо помню этот день весны 1952 года в Варшаве. Ко мне, советнику следственного департамента министерства общественной безопасности, прибыл с докладом полковник Михеев, представитель министерства безопасности в Познаньском воеводстве. Надо сказать, тогда был заведен такой порядок: следственные дела в воеводствах о шпионаже без моей визы не реализовывались.

В общем, все было как обычно: Михеев открыл дело в отношении какого-то инженера мельничного комбината и пришел ко мне за визой. Он начал давать необходимые пояснения, как вдруг… Установочные данные фигуранта — Мильчевский Антон Иванович. Меня охватило волнение.