Музыка= радость и боль моя

Другой пример: “Моцарт и Сальери” Римского-Корсакова. У Мамонтова — Зимина пели Шаляпин (Сальери) и Шкафер (Моцарт). Партию рояля за кулисами — Рахманинов. И осталось это только памяти музыковедов. Ушло. Объяснить это инертностью и неподготовленностью публики не всегда можно да и неверно.

Это тема острая. Почему многие советские оперы не удержались в репертуаре? Нередко опера даже идет, но зритель относится к ней не так, как предполагали композитор и театр.

Я верю, что многие оперы, не удержавшиеся в репертуаре ныне, пойдут в оперных театрах, так как в них есть и мелодия, и накал страстей и социальные проблемы. Я верю, что при постановке оперных сочинений не будет той правды сценического решения, которую сегодня выдают за правду, а будет оперная, то есть условная правда. В этом-то и трудность руководства театром. Не сказать об этом – грешить, а мне ни к чему!

Духовность формируется с детства

Передо мной—письмо. Пришло оно издалека—из Сумской области от еще совсем молодого человека.

Он пишет: “Может быть, и неловко сознаваться, что я совсем не понимаю серьезной музыки. Иной раз зайдешь в магазин, посмотришь на пластинки — Бах, Бетховен, Чайковский — и чувствуешь, что это все из какого-то неведомого, недоступного мне мира. Наверное, понятна классика музыкальная только тем, кто с детства учится музыке”. И еще сомнение у автора письма: “Стоит ли вообще современному молодому человеку приобщаться к музыке прошлого? Не устарела ли она, эта музыка? Да и что, собственно, может она дать?” Попробую ответить.

Наш великий маг литературы Лев Николаевич Толстой признавался, что, когда он утомлен, беспомощен, когда слов не хватает, он должен слушать музыку, и только после музыки готов опять к труду. Вот что такое музыка, вот что она дает.

Теперь о восприятии музыки. Всем ли она доступна? Есть люди, которые с детства равнодушно смотрят на солнце, луну, гладь лесного озера. Они знают, что солнце греет, а в озере водится рыба и можно в нем купаться. И все. Другие же люди находят в созерцании природы радость, она для них — источник прекрасного, источник раздумий. По-моему, очень важно с малых лет пробудить в человеке эту способность воспринимать красоту: будь то природа, стихи или музыка. Иногда это “пробуждение” происходит стихийно. Например, композитор Глинка на вопрос, когда он впервые почувствовал музыку, ответил, что это произошло в раннем детстве. Он проснулся однажды от удара колокола в их сельской церкви. Протяжность, мелодичность глубокого звука взволновали душу.

И все же полагаться на стихийность нельзя. Чтобы воспринимать музыку, получать удовольствие от классических опер, симфоний, сонат, надо учиться слушать, запоминать, размышлять над музыкой даже в том случае, если вовсе нет музыкального образования. И если уж вы зашли в музыкальный магазин и недовольны тем, что лежит там классика, а нет эстрадных шлягеров, то попросите все же “прокрутить” вам, к примеру, песню Бетховена “Сурок”. Этой песне более двух с половиной веков, но послушайте несколько тактов, и они оживят вашу душу своей гениальной простотой.

Мне не стыдно признаться: я сам не сразу оценил, например, “Бориса Годунова”. Пел я тогда уже во многих операх, но когда услышал впервые оперу Мусоргского, то, не найдя в ней ничего привычного слуху, отнесся очень прохладно. Но зато сейчас я не могу ни одну оперу поставить рядом с этим гениальным творением.

Не спорю, хорошая песня тоже долговечна. Но нередко случается, что век даже очень популярных песен оказывается коротким. Помнится, в двадцатые годы не было человека, который не пел бы знаменитых “Кирпичиков”. Сейчас даже упоминание об этой мелодии и стихотворном содержании вызывает улыбку. А ведь воспринималась тогда эта песня всеми нами очень серьезно, была она своего рода символом времени. А что осталось от этой “простой и понятной” музыки?

Произведения же Глинки, Бетховена живут века и волнуют все поколения. Вот, к примеру, произведение двух наших гениев Лермонтова и Глинки “В минуту жизни трудную” написано в 1835 году, но для любителей музыки оно по сей день звучит свежо, ново, неувядающе. Но, повторяю, к восприятию серьезной музыки надо себя готовить. Если не специально учиться, то хотя бы сердце свое, душу открыть для ее познания.

1972

* * *

Итак, детский хор? Почему я включил его в программу?* Мне, естественно, трудно сказать, что было в программе главное и что менее главное. В данном случае шел на то, чтобы отступить от обычных традиционных программ — и после Вагнера, после “Лоэнгрина”, то есть после оркестровой и духовной насыщенности перейти к а-капелльному звучанию детского хора. Приобщение детей к классической музыке — необходимо.

# * В канун своего дня рождения в Большом зале Московской консерватории И. С. Козловский давал концерт в сопровождении Симфонического оркестра Союза ССР и детских народных хоров.

Мне и раньше приходилось выступать с детьми. Сохранились, например, пластинки — “Горные вершины” Рубинштейна, которые исполнялись с Женей Талановым. Ныне он окончил консерваторию и профессорствует. Количество подобных примеров можно было бы увеличить, но суть не в этом. Л. Н. Толстой и другие выдающиеся писатели, обладавшие великим даром слова, все же неоднократно подчеркивали, что музыка — самый эмоциональный вид искусства. Воздействие ее огромно.

Если сократить расстояние между городом и деревней в смысле выравнивания условий для получения музыкального образования (а с каждым годом это плодотворно делается), какое будет духовное обогащение для грядущего поколения! Оттого в каждой школе села, где есть учитель пения, как это бывало и ранее, должно звучать стройное детское пение. Как это настраивает к гармоничному восприятию мира — переоценить невозможно. И, если хотите, в детском пении есть и будущий труд солдата — защитника Родины, труженика, ученого. Далее человек уже формируется средствами “алгебры”, приобщаясь к знаниям и постигая их, но задатки духовной сути формируются в детстве, и не только с помощью алгебры.

Оттого музыкальные школы в отдаленных от центра селах — радостное явление, я оно должно быть всячески поддержано. Этим школам надо помочь, особенно на первых порах, инструментами, книгами, знанием и опытом, доброжелательностью”.

1973

* * *

Хоровое пение — наиболее распространенное и действенное средство музыкального просвещения масс. В этом смысле значение его безгранично велико. В хоровом коллективе подчас формируется и искусство вокалиста. Хоровые занятия способствуют выработке певческого дыхания, воспитанию голоса, всестороннему музыкальному развитию певца.

Однако нельзя преуменьшать и роль индивидуальных занятий с любителями пения. Особенно важны эти занятия для тех, кто намерен избрать профессию артиста.

Как у каждого человека есть свой цвет глаз, волос, свои черты характера, так и каждому певцу присущ свой тембр голоса. Помнить о необходимости бережного отношения к голосам — одна из первых заповедей хормейстера.

Пение в хорошем, владеющем правильными навыками хоре никогда не повредит голосу, а, напротив, поможет певцу развить слух, ощущение ритма, ансамбля, приобщит его к культуре многоголосного исполнения, привьет ему ценное качество советского человека — чувство коллективизма и товарищества.

1959

Раздумья

Меня всегда занимала мысль: что раньше — подвиг или искусство? Какое влияние оказывает искусство на человека, на его волю к свершению героического?

Вспомним сражение под Полтавой.

Пушкин воспел Полтавский бой и подвиг Петра. Рылеев в своей “Думе” пережил это событие как бы с позиций Мазепы. Лист написал симфоническую поэму “Мазепа”, а Чайковский — оперу под тем же названием. Выходит, сначала историческое событие, вначале подвиг, а потом его отражение в искусстве, пусть и в разной интерпретации.