Тайны Монетного двора. Очерки истории фальшивомонетничества с древнейших времен и до наших дней

Поддельные ассигнации, чаще всего достоинством в 25 рублей, реже — в 50, были широко распространены в России во время похода французов в 1812 году, но долго в обороте не находились: в них легко обнаружили грубые опечатки. Вместо слов «государственная ассигнация» было напечатано «государственная ассигнация». В некоторых экземплярах встречалось слово «холячей» вместо «ходячей». Подпись на подлинных ассигнациях сделана чернилами, и от этого заметна некоторая ее расплывчатость, в то время как на французских фальшивках подпись выполнена литографским способом и видна очень четко. Но за исключением этих нелепостей, следует признать, что поддельные ассигнации выполнены были настолько тщательно и на такой отличной бумаге, что не должны были бы вызывать подозрения. Кстати, из-за хорошего качества бумаги они лучше сохранились и поэтому дошли до нас куда в большем количестве, чем подлинные деньги.

Кроме опечаток французские рубли легко отличить от подлинных и по другим признакам. Прежде всего — по подписям чиновников. На наших рублях подпись подлинная, сделанная пером и тушью, поэтому она со временем немного выцветает и приобретает коричневатый оттенок. На французских же рублях подписи чиновников выгравированы на меди и печатаются черной типографской краской, как и все изображение ассигнации, поэтому, во-первых, не выцветают и, во-вторых, выполнены очень четко.

Затем одним из основных признаков при определении подлинности бумажных денежных знаков всегда являлись особенности бумаги. Русские ассигнации печатались просто на бумаге высшего по тому времени качества, делавшейся в 1786–1818 годах на казенной Царскосельской бумажной мельнице. Далее, водяные знаки (надпись «Любовь к отечеству», «Действует к пользе оного» и «государственная казна», номинал прописью и изображение гербов четырех царств по углам) также не являлись гарантами подлинности бумаги. Более того, французские «рубли» отличались более четкой филигранью (водяными знаками).

Интересно, что типографию, печатавшую рубли, Наполеон впоследствии возил с собой в обозе, и она почти не прекращала работу.

лившееся здание у Преображенского кладбища в Москве. Правда, здесь она функционировала не очень долго: русские быстро погнали обратно полчища Наполеона. По свидетельству известного русского ученого профессора М.Боголепова, это был своего рода филиал. Основной же «монетный двор», печатавший русские деньги, размещался в Варшаве.

Однако изучение различных исторических источников позволило установить, что на самом деле было, по-видимому, два филиала Варшавского «монетного двора». В частности, в февральском выпуске журнала «Русская старина» за 1902 год опубликованы воспоминания К. Мартенса «Из записок старого офицера». Он принимал активное участие в Отечественной войне 1812 года и вошел в брошенную французами Москву. «Проезжая по улицам второй столицы России, — писал К. Мартене, — в одном из полуобгоревших домов мы нашли вполне благоустроенную фабрику фальшивых денег и все для этого: нужные машины и инструменты, массу готовых ассигнаций. Они были сделаны так искусно, что почти не было возможности отличить их от настоящих».

Если учесть, что нынешнее Преображенское кладбище, в районе которого находился тогда филиал Варшавского монетного двора, в те далекие времена располагалось далеко за пределами городской черты, есть основание полагать, что действительно были два филиала — в самой Москве и в ее пригороде. Впрочем, не так уж важно, сколько было «монетных дворов» Наполеона. Куда более существенно определить тот вред, который врагу удалось нанести экономике страны. Оказалось, что весьма большой.

После войны правительство России заменило ассигнации 25- и 50-рублевого достоинства на новые. И что же? Изъятых ассигнаций оказалось на 70 миллионов рублей больше, чем было выпущено казной! Цифра по тем временам прямо-таки фантастическая.

Важно отметить, что сам Наполеон был полностью в курсе этой финансовой диверсии. Типограф Фэн, как уже указывалось, был братом личного секретаря императора барона де Фэна. Наполеон лично следил не только за изготовлением фальшивых рублей, но и за использованием подделок в России. В воспоминаниях бывшего посла Франции в России (1807–1811) Луи Коленкура сохранилось наиболее ясное свидетельство о полной осведомленности императора. При отступлении он распорядился уничтожить неиспользованные фальшивые ассигнации, опасаясь обнаружения их запасов русскими, и был очень обеспокоен тем, как исполнит его приказ министр иностранных дел Гю-Бернар Марэ, герцог де Бассано. Наполеона крайне волновал не столько успех его финансовой диверсии, сколько боязнь, что если всплывет история с фальшивыми рублями, то его репутации будет нанесен непоправимый ущерб.

Что же касается российского правительства, то оно было чрезвычайно обеспокоено появлением фальшивых денег. Достаточно сослаться на публикацию «Из архива Новосильцева» (Русский архив, 1911 год, кг. 3, выпуск 9), из которой видно, как тщательно искали русские власти источники фальшивых ассигнаций. При малейшем подозрении на существование «монетного двора» в Бродах, туда были немедленно посланы люди для розысков, а в Австрию, где предполагали наличие другого «монетного двора», был отправлен официальный запрос.

Истины ради следует признать, что и российское правительство не удержалось от соблазна изготовить однажды иностранные деньги. В середине XVIII века накануне русско-турецкой войны было принято решение изготовить так называемые «голландские червонцы» — золотые монеты, в точности копирующие голландские дукаты. От оригинала они практически не отличались ни в пробе, ни в весе. Их начали чеканить для заграничных платежей, в первую очередь с целью закупок провианта для экипажа так называемой Архипелагской экспедиции, которая покрыла себя неувядаемой славой, разгромив турецкий флот в знаменитой Чесменской битве.

Часть отпечатанных в Петербурге золотых «голландских червонцев» затонула в Чесменской бухте, часть ушла на оплату провианта в средиземноморских портах Г.А.Федоров-Давыдов, в своей книге «Монеты — свидетели прошлого», высказывает интересную мысль, что этими же монетами вероятнее всего были оплачены весьма щекотливые мероприятия в Ливорно, когда выманивали на борт русского корабля авантюристку Елизавету Тараканову, выдававшую себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и претендовавшую на русский престол.

Следует отметить, что эти «голландские червонцы» обращались и внутри России, что неудивительно, ибо золотые монеты практически не отличались от их голландского образца. Но при Павле I «дукаты» уже не чеканились, но их внешний вид сказался на новых монетах, которые начали при нем печатать. В частности, была взята квадратная рамка «голландского червонца», но надпись внутри рамки была, конечно, другая. Ее заменили на религиозную формулу: «Не нам, не нам, а имени твоему».

Ну, а при Александре I голландские червонцы начали печатать вновь. Конечно, следует признать, что с самого начала эта затея была не совсем корректна, по отношению к другому государству. Это вполне сознавало руководство страны и именно поэтому во всех официальных документах «голландские червонцы» стыдливо именовались «известная монета».

В заключение отметим, что эта «известная монета» чеканилась довольно долго — вплоть до 1868 года, когда ее чеканке окончательно был положен конец.

И наконец, суммируем наиболее характерные особенности французских рублей.

На лицевой стороне — типографские подписи, на оборотной стороне встречаются как печатные надписи, так и рукописные.

Бумага голубоватая, с примесью красителя, в то время как на подлинных русских ассигнациях зеленоватый оттенок появляется лишь в 1814 г., более ранние — чисто белые, чуть желтоватые от времени. Водяные знаки и тиснения на фальшивых ассигнациях особенно четкие.