Адмирал Эндрю Каннингхем

Большую часть года на кораблях Резервного флота находились неполные экипажи, составляющие 2/5 от штата военного времени. И только во время ежегодных летних больших маневров они полностью укомплектовывались резервистами и проводили учения. В этот период 4-я (портсмутская) флотилия, в состав которой входила миноноска Каннигхэма, переходили из Портсмута в Кэмпбеллтаун. Из Кэмпбеллтауна они ежедневно выходили в море на артиллерийские или торпедные учения, которые обычно проводились утром или днем и заканчивались стремительной гонкой обратно в бухту с тем, чтобы офицеры успели до темноты сыграть в гольф.

Резервисты доставляли Каннигхэму немало хлопот. В конце лета 1908 г. произошел инцидент, которые едва не стоил ему карьеры. Во время очередных стрельб артиллерист его миноноски допустил какую-то вопиющую ошибку в расчетах дистанции и выпустил около дюжины учебных 76 мм снарядов по прибрежному поселку Бембридж. Перед Каннингхэмом замаячила реальная перспектива предстать перед трибуналом. По счастью, в поселке никто не пострадал, а следственная комиссия пришла к выводу, что все произошло из-за того, что буксируемая мишень находилась слишком близко от берега.

В августе 1908 г. 4-я флотилия претерпела реорганизацию. Командование флотилией принял капитан 1 ранга Реджинальд Тируит, впоследствии прославившийся во время Первой мировой войны, командуя эсминцами в водах метрополии. Тируит разместился со своим штабом на легком крейсере «Топаз», что было гораздо удобнее по сравнению с тем, когда командир флотилии находился на плавучей базе, которая не могла оперировать вместе с миноносцами в море.

23 июня 1909 г. умер профессор Каннигхэм. Командование предоставило лейтенанту Каннингхэму трехнедельный отпуск для участия в похоронах и улаживания семейных дел. По возращении из Эдинберга он узнал, что с миноноской № 14 ему придется распрощаться и принять под свою команду миноносец «Валчер». Такая перспектива его совсем не обрадовала. «Валчер», работавший на угле, считался уже устаревшим кораблем и, по мнению Каннингхэма, значительно уступал по своим боевым возможностям миноноске № 14. Он попробовал жаловаться на свое «ирландское повышение» (на жаргоне того времени повышение, рассматриваемое как понижение) Тируиту, но последнему это сильно не понравилось. Однако некоторое время спустя, после обмена флотилиями между Портсмутом и Девонпортом Каннингхэма перевели на миноносец «Роубак». Последний представлял собой более приемлемый вариант: прекрасный маленький корабль, быстрый, послушный рулю, экономный по топливу, с командирской каютой, разительно отличавшейся в лучшую сторону от того, что имелось на «Валчере». Но на «Роубаке» Каннингхэм прослужил только 3 месяца. На миноносце начались неполадки с котлами и 16 декабря 1910 г. его отправили на ремонт.

Это поставило Каннингхэма в затруднительную ситуацию. Он прослужил на миноносцах более двух с половиной лет и, согласно существовавшим на британском флоте того времени правилам, должен был перейти на большой корабль — линкор или крейсер. Каннингхэму была ненавистна сама мысль о такой возможности и он прибег к однажды уже испытанному способу: попросил нового командира флотилии Мортимера Сильвера «замолвить за него словечко» в Адмиралтействе. Сильвер с пониманием отнесся к его просьбе и обещал помочь.

Утром 8 января 1911 г. Каннингхэму пришло письмо с маркой Адмиралтейства и он с восхищенным изумлением узнал, что назначен командиром «Скорпиона» — одного из новейших эсминцев, вступившем в состав флота всего 3 месяца назад. Этот корабль, водоизмещением 900 т., был вооружен одной 102 мм пушкой, тремя пушками калибром 76 мм и двухтрубным торпедным аппаратом для 533 мм торпед. Он развивал скорость 27 узлов и принадлежал к серии из 16 однотипных кораблей, оснащенных угольными котлами и турбинами в качестве главной силовой установки. Таким образом, Каннингхэму предстояло на личном опыте убедиться, что турбины и котлы, работающие на угле, представляют собой очень плохое сочетание.

Однако для появления эсминцев с такими неудачными конструктивными особенностями имелись свои причины. Еще в 1908 г. на английских военных верфях приступили к строительству серии из 12 эсминцев типа «Трайбал» со скоростью хода свыше 33 узлов, оснащенных турбинами с нефтяными котлами. Нефть давала огромные преимущества по сравнению с углем. Она позволяла поддерживать более высокую температуру в топках, увеличивая тем самым число оборотов и скорость хода корабля. Переход на жидкое топливо давал возможность сократить количество людей, необходимых для обслуживания машинного отделения, более чем наполовину — отпадала нужда в многочисленных кочегарах. Жидкое топливо избавляло команды кораблей от изнурительных погрузок угля, расход которого возрастал по мере увеличения мощности силовых установок. Жидкое топливо позволяло осуществлять заправку судов в открытом море, повышало их автономность и дальность плавания.

Но вся нефть вплоть до последней капли ввозилась из-за границы, тогда как высококачественный уголь добывался в метрополии. Для перевода такого громадного флота, каковым являлся английский военный флот накануне Первой мировой войны, на жидкое топливо предстояло решить массу проблем: закупка и храпение нефти, создание стратегического запаса, налаживание регулярных поставок в мирное время и абсолютная гарантия регулярного подвоза во время войны, и т. д. Вплотную решением этих проблем занялся Уинстон Черчилль, принявший пост морского министра в октябре 1913 г. Летом 1912 г. он создал особую «Королевскую комиссию по нефтяному топливу» во главе с уже отставным адмиралом Фишером. 72-летний адмирал блестяще справился с поставленной задачей. 17 июля 1913 г. морской министр провозгласил перед парламентом страны, что в истории британского военного флота открыта новая глава.

Однако опасения за надежность нефтяных коммуникаций империи во время войны продолжали довлеть над умами английских адмиралов. Порождением таких настроений стала серия из 16 угольных эсминцев типа «Бигл», построенных в 1910–1911 гг., к числу которых принадлежал и «Скорпион». Нежелание «складывать все яйца в одну корзину» сказалось и на линкорах. Первые пять английских супердредноутов типа «Куин Элизабет», вооруженных 381 мм орудиями, оснастили нефтяными котлами. При весьма основательном бронировании и вооружении они имели проектную скорость 25 узлов и по праву считались лучшими линкорами Первой мировой войны. Но на последующей серии дредноутов типа «Ройял Соверен» «на всякий случай» вновь установили угольные котлы. В результате эти корабли по многим показателям значительно уступали своим предшественникам.

Вернемся, однако, к «Скорпиону». Радость и удивление Каннингхэма в связи с его новым назначением вполне объяснимы. В январе 1911 г. он имел всего (!) 6 лет выслуги в звании лейтенанта, а всеми большими эсминцами командовали капитаны III ранга или старшие лейтенанты. Звание капитан-лейтенанта «с двумя с половиной лычками» в британском флоте ввели только в 1914 г. Согласно новому уставу, оно присваивалось в порядке очередности старшим лейтенантам с 8-летней (!) выслугой в предыдущем звании.

Служба на новом месте оказалась отнюдь не легкой, хотя причиной дополнительных осложнений являлся «субъективный фактор». Гарвичской флотилией в состав которой входил «Скорпион», командовал сэр Роберт Арбатнот, обосновавшийся на легком крейсере «Боадисия». Арбатнот прославился на весь флот как поборник строжайшей дисциплины, требовавший от своих подчиненных досконального соблюдения духа и буквы военно-морского устава. Нередко его требовательность подходила к той грани, где ее уже трудно было отличить от самодурства. К тому же Арбатнот был «человеком больших кораблей», а надо сказать, что методы руководства, применимые на крейсерах и линкорах, не всегда годятся для эсминцев. Поэтому стиль командования Арбатнота вызвал на флотилии глухой ропот и раздражение.

Эсминцы гарвичской флотилии по неделе проводили в море. Но после напряженных учений, длившихся 5–6 дней подряд, сэр Роберт мог тот или иной корабль своей флотилии в качестве наказания за небольшую провинность отправить в море и на выходные, лишив тем самым офицеров и команду законного отдыха и возможности увидеться с семьями. Во время похода или учений в открытом море сэр Роберт мог приказать просигналить, что командира такого-то эсминца он отдает под арест, а командование кораблем переходит к «первому» лейтенанту. От офицеров он требовал, чтобы они носили плотные белые рубашки с прилегающими жесткими манжетами и форменными галстуками, ширина которых составляла ровно 2 дюйма. По возвращении в базу после 4–5 дней, проведенных в море, матросам надлежало быть одетыми безупречно по форме. Специальные «морские ботинки» позволялось одевать только в тех случаях, когда волны уже перекатывались через палубу. Если командующий флотилией видел, что командир эсминца, возвращающегося из похода, одет не по форме, нарушитель тут же получал взыскание.