Кох. Вирхов

Но признать это, значит признать справедливость слов Маркса о том, что капитализм является главной причиной распространения заболеваний среди пролетариата. Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин не раз указывали на это. «При своем безграничном, слепом стремлении к наживе, при своей волчьей жадности к прибавочному труду капитал опрокидывает не только моральные, но и чисто физические максимальные границы рабочего дня. Он узурпирует время, необходимое для роста, развития и здорового сохранения тела. Он похищает время, необходимое для поглощения свежего воздуха и солнечного света. Он урезывает обеденное время и, по возможности, включает его в самый процесс производства, так что пища дается рабочему как простому средству производства, подобно тому, как паровому котлу дается уголь и машинам — сало и масло. Здоровый сон, необходимый для восстановления, обновления и освежения физической силы, капитал сводит к стольким часам оцепенения, сколько безусловно необходимо для того, чтобы оживить вконец истощенный организм… Капитализм ведет к преждевременному истощению и уничтожению самой рабочей силы».

Дитя своего класса, Кох не понимал и не мог понять этого. Он рассматривал туберкулез как инфекционную, то-есть чисто заразную, а не социальную болезнь. «Туберкулезные бациллы, — писал Кох, — являются единственной причиной туберкулеза, и ту беркулез надо, таким образом, рассматривать как паразитарную болезнь».

Но почему туберкулезная палочка чаще проникает и развивается в легких пролетариев, реже попадает и труднее развивается в легких буржуа, — об этом Кох предпочитал не распространяться. Как врач, лечивший в молодости и бедноту, он понимал, что бедность — почва для болезней. «При широком распространении туберкулеза, — писал он, — шаги, которые будут предприняты против этой болезни, должны считаться с социальными отношениями». «Но, — добавил он, — нужно учитывать, в какой форме и как далеко можно итти, чтобы не натолкнуться на трудности». А Маркс еще в I томе «Капитала» писал: «Санитарные учреждения, комиссии по обследованию промышленности… фактически заявляют, что чахотка и другие легочные болезни — условие существования капитала». Кох, объявляя туберкулез «паразитарной болезнью», а туберкулезную бациллу — «единственной причиной» туберкулеза, не мог произнести приговора капитализму. Больше того, из его предпосылок можно было сделать (и буржуазные ученые действительно делали) вывод: во всем виновата палочка. Зачем же вы пристаете с социальными реформами и даже с социальной революцией для оздоровления рабочего класса? «Конституция (то-есть предрасположение) — соматический (т. е. телесный) фатум (рок) организма», провозгласил, исходя из предпосылок Коха, буржуазный ученый Тандлер: что рабочему его конституция (фатум) предначертала, то и сбудется. При чем же здесь капиталистическая эксплоатация? «Волчья жадность» капиталиста? Тяжелый труд? Дурные жилища? Голод? При чем социальная революция?

Вот круг идей, которые проповедуют буржуазные ученые до сих пор. Вот на чью мельницу лил воду Кох, когда он провозглашал туберкулез «паразитарной болезнью», а свою палочку — «единственной виновницей» туберкулеза.

И, опять-таки, неверная теория влекла за собой неверную практику. Если туберкулез — просто заразная болезнь, то против нее надо принимать такие же меры, как вообще против заразных болезней: уничтожать заразу. Кох так и делал: он широко пропагандировал дезинфекцию (в том числе дезинфекцию мокроты) как средство против туберкулеза.

Но если туберкулез — социальная болезнь, значит, одной дезинфекцией не обойдешься. Нужны еще социальные мероприятия: улучшение жилищных условий, охрана труда, улучшение питания и т. д., а основная предпосылка — уничтожение капиталистической эксплоатации.

Кох, наоборот, к социальным мероприятиям относился более чем скептически: «До сих пор, — пишет он в «Этиологии туберкулеза», — привыкли видеть в туберкулезе выражение социальной нищеты и надеялись, улучшая условия существования, добиться уменьшения заболеваемости и смертности от туберкулеза». С открытием паразита, вызывающего туберкулез, борьба с ним должна пойти по новому пути, доказывает он.

История рассудила, кто был прав в этом споре: сторонники ли паразитарной теории туберкулеза или сторонники учения о социальной природе туберкулеза (разрушительного влияния туберкулезной бациллы, конечно, никто не отрицает).

Буржуазные правительства всех стран «борются» с туберкулезом, как с «паразитарной» болезнью. И до сих пор они не могут похвастаться успехами в этой борьбе. Наоборот, даже буржуазные врачи вынуждены признать, что кризис, переживаемый капиталистическими странами, рост безработицы, ухудшение условий труда и быта пролетариата привели к новому подъему туберкулезной волны (в Америке в пролетарских кварталах заболевания туберкулезом повысились за последние годы на 23,7 %, в пролетарских районах Нью-Йорка смертность от tbc повысилась с 11,8 % в 1827 г. до 12,6 % в 1932 г.).

В СССР борьба с туберкулезом ведется, как с социальной болезнью. В СССР уничтожена основная причина распространения болезней среди трудящихся — капитализм. В СССР из года в год повышается благосостояние трудящихся масс города и деревни. В СССР борьба с туберкулезом осуществляется диспансерами, то-есть учреждениями, не только оказывающими бесплатную лечебную помощь населению, но и проводящими профилактику, то-есть заботящимися об улучшения жилищных условий больных туберкулезом, улучшении их пцтания, о помещении их в санатории, посылке на курорты и т. д. и т. п.

В результате в СССР смертность от туберкулеза понижается; в Москве и в Ленинграде она понизилась по сравнению с 1913 годом на 40–50 %.

То же относится и к холере. Конечно, причина заболевания холерой — внедрение в организм холерной «запятой». Но нужно помнить героический поступок Петтенкофера: проглотив пробирку с чистыми культурами холеры, он не заболел, ибо был тогда «не восприимчив» к холерной инфекции: запятые «проникли» в его организм, но не развились в нем; иммунитет его спас.

Где же холера больше всего косит жертв? Статистика гамбургской эпидемии 1892 года, той самой эпидемии, в которой Кох принимал такое деятельное участие, дала на это классический ответ. По совершенно точной статистике в Гамбурге заболевали тогда бедные в семь раз больше, чем богатые; смертность среди заболевших бедняков была в семь раз выше, чем среди заболевших богачей. Значит, и заболеваемость, и смертность от холеры — социальные явления.

Как же не заметил этой поразительной статистики Кох, когда он хлопотал об «уничтожении заразы»? И здесь — две линии поведения: «паразитарная» и социальная (хотя и здесь, конечно, никто не станет отрицать роли возбудителя болезни — холерной «запятой» Коха).

И эти две линии проверены практикой: в стонущей под игом английского империализма Индии холера не прекращается, она стала там «эндемичной» болезнью.

В СССР все национальные республики и области, входящие в Союз, освободились от капиталистической эксплоатации; холера вот уже больше 10 лет покинула их территорию. Холера исчезла. Почему? Потому что эти национальности свободны; потому что растет материальное и культурное благосостояние населения; потому что в СССР строится социализм.

Мы чтим великие заслуги Коха, давшего человечеству могучее оружие в борьбе с заразными болезнями. Но этим оружием в полной мере можно пользоваться только в СССР, где нет социальных препятствий на пути оздоровления трудящегося населения.

ВИРХОВ

Рудольф Вирхов

В начале XIX века буржуазия, одержав ряд побед над феодальным строем и устанавливая свой, буржуазный, порядок в ряде государств, стала усиленно развивать производительные силы. Молодой, вырвавшийся из феодальных оков капитализм стал быстро расти. А развитие производительных сил означало усиление власти человека над природой. А этого господства человека над силами природы невозможно было достигнуть без науки: расцвет капитализма в начале XIX века вызвал расцвет науки, в первую очередь техники и естествознания; на базе естествознания стала развертываться и научная дисциплина.