Фредди Меркьюри. Жизнь его словами

Я сочиняю на пианино, но могу сочинять и в уме. Чаще всего моя песня вырастает из мелодии, хотя иногда начинаю и со стихов. Life Is Real[1982], например, была одной из таких вещей, потому что слова там родились первыми. Я просто ушел в них с головой; исписывал страницу за страницей всевозможными словами. Потом я сложил из них песню. Я чувствовал, что она может получиться в стиле Леннона. Эта песня — мое посвящение Джону Леннону, уж не знаю, насколько получившееся. Стихи действительно очень редко появляются у меня первыми, но в тот раз у меня был образец лирики, и я хотел придать ей некий сюрреалистический оттенок. Верите или нет, они пришли мне в голову в Хьюстоне, когда у меня было несколько свободных дней после мексиканских концертов во время тура Queen. Я подумал: «Почему нет? Я могу это сделать. Я ведь музыкант». Поскольку я слушал много песен Джона Леннона, я подумал, что смогу сочинить что-то в его духе. Поэтому я изо всех сил пытался добиться того восточного звучания скрипки, напоминающего плач, который мне очень нравится имитировать. Я попытался внести в текст немного сюрреализма, который, на мой взгляд, воплощал Джона Леннона. Он был великим человеком, думаю, он был абсолютным гением. Даже в самый ранний период, во времена Beatles, мне всегда больше нравились вещи, сочиненные Джоном Ленноном. Не знаю почему. Просто он обладал этой магией.

Я не стремлюсь изменить мир нашей музыкой. В наших песнях не содержится никаких скрытых посланий, кроме разве что некоторых песен Брайана. Мои песни как одноразовые бритвенные лезвия; они сделаны для удовольствия, для сегодняшнего употребления. Люди могут выкидывать их как использованные салфетки. Они могут слушать их, получать от них удовольствие, выбрасывать и ставить новые — одноразовая попса.

Я не люблю писать лозунговые песни, потому что я не озабочен политикой, как Джон Леннон или Стиви Уандер. Да, мысли о политике приходят мне в голову, но я отбрасываю их, потому что мы музыканты. Я не хочу быть политиком, и я не думаю, что у меня есть талант писать глубокие послания. Музыка — вещь очень свободная. Все зависит от того, кто ты есть. Я имею в виду, что Джон Леннон мог это делать, а я нет. То, что пишу я, — это просто коммерческие песни о любви, и мне нравится вкладывать в них свои эмоции и свой талант. Я не хочу изменить мир или говорить о мире во всем мире, потому что это не мое.

Политика — совершенно не моя стихия. Если бы я за это взялся — стране конец. Как вы себе это представляете? Я бы все свои речи пел!

Что касается меня, я пишу песни, чтобы накормить ими публику сейчас. Я уже говорил об этом. Песни — это как покупка нового платья или рубашки; вы носите их, а потом выбрасываете. Конечно, несколько классических вещей, безусловно, останутся, но, насколько мне представляется, то, что я написал когда-то, уже осталось в прошлом. Ну да, если я слышу свои песни по радио или слышу, что люди говорят о них, я думаю: «здорово», но меня больше беспокоит, что скажут о моих новых вещах. То, что мной написано, я оставляю позади. Если вы попросите меня сейчас сыграть на пианино что-нибудь из старого, я не смогу. Я забываю старое. Я разучивал их на время. Чтобы сыграть их теперь, мне нужно заново подобрать все аккорды… к своим собственным песням. Я забываю их очень быстро. Например, Love Of My Lifeадаптирована для живого исполнения на гитаре, но была написана для пианино. Я совершенно забыл оригинальную версию, и если бы меня попросили ее исполнить сейчас, я бы не смог.

Я считаю, что наша музыка — это чистый эскапизм, это все равно как посмотреть хороший фильм. Люди могут погрузиться в нее, послушать, забыть на время о своих проблемах, получить пару часов удовольствия — и всё; затем выйти, вернуться к собственным проблемам и когда-нибудь в другой раз снова обратиться к ней. На самом деле так и должно быть. Для этого и создан театр и другие развлечения. Я не собираюсь лезть в политические сферы. У нас нет песен со скрытым политическим подтекстом, это не для нас. Мы — интернациональная группа, нам нравится играть для любой аудитории, в любой стране. Мы выбираем места для выступления не по политическим соображениям. Мы всего-навсего английская рок-н-ролльная группа, которая играет музыку для всех.

Моя музыка не адресована какой-то конкретной аудитории. Я не хочу, чтобы мои песни слушала только интеллектуальная публика, я хочу, чтобы ее услышали все, потому что она для всех. Это интернациональный язык. Я не пишу музыку только для немцев или только для японцев, она для всех и каждого. Музыка не знает границ. Я хочу, чтобы весь мир слушал мою музыку. Я не сторонник элитарности в музыке.

Я никогда не говорю: «Измените свою жизнь с помощью песен Queen!» Для меня невозможно проснуться утром с желанием написать «миротворческую» песню — она была бы неискренней, потому что в такие вещи необходимо по-настоящему верить. Я не говорю, что я не верю в мир во всем мире, просто я не умею сочинять песни, которые бы призывали к миру. Я не хочу вмешиваться в эти вещи. Я пишу песни о том, что чувствую, а я очень глубоко переживаю любовь и сильные эмоции. Таких, как Джон Леннон, очень мало в этом мире. Некоторые люди могут делать такие лозунговые вещи, но их очень мало. Джон Леннон был одним из них. Его репутация давала ему право заниматься таким проповедничеством и обращаться к умам людей. Но, чтобы этим заниматься, необходимо обладать высоким интеллектом и особой магией. Просто талантливые люди, как я, не имеют таких возможностей и такой силы. У вас нет оснований усомниться в миротворческой песне, написанной Джоном Ленноном или Стиви Уандером, потому что они жили соответствующим образом, но я — другое дело. Для меня сочинять песни с призывом к миру было бы неправильно, все бы недоумевали — с чего бы это я вдруг написал о мире и заговорил о спасении планеты. Необходимо иметь определенную биографию, чтобы люди знали, что ты действительно веришь в то, о чем пишешь, и что касается меня, я надеюсь, люди верят, что я испытал всю эту боль и все эти муки любви. Мой талант в этом, и это все, что я хочу передать в своих песнях.

Честно говоря, я бы никогда не поставил себя наравне с Джоном Ленноном, потому что для меня он самый великий. Дело не в том, у кого больше или меньше таланта, дело в том, что некоторые могут делать определенные вещи лучше других, и я считаю, что не способен на то, что делал Леннон. И я не думаю, что кто-то другой был бы способен, потому что Джон Леннон был уникальным, единственным, и это несомненно. Я бесконечно восхищаюсь Джоном Ленноном, но не собираюсь ему подражать. Я просто хочу выразить себя в своих песнях так, как у меня лучше всего получается.

Когда я услышал о гибели Джона Леннона, я испытал шок, я был буквально оглушен. Что тут скажешь? Честно говоря, у меня нет слов. Ты знаешь, что такое в любой момент может произойти с кем-то — с тобой или с кем-то другим, — и вот оно с кем-то происходит, и этот кто-то — Джон Леннон. Это было потрясение, от которого трудно оправиться.

Когда Джона не стало, и я написал в его память эту песню, это был просто мой порыв, и в ней нет никаких параллелей между тем, что делал он и чем занимаюсь я.

Это была просто скромная дань, понимаете, ушедшему человеку. Life Is Realне была песней-посланием, это песня-посвящение, которая в корне отличается от того, что делал сам Джон.

При необходимости я бы смог написать песню-послание. Я не говорю, что никогда не писал подобных песен, но они совершенно не в духе Леннона, не того направления. Например, я написал песню We Are The Champions— своего рода гимн, но это не призыв к миру во всем мире. У нее совершенно другая направленность.

Возвращаясь к сказанному, еще добавлю: для своего сольного альбома Mr. Bad Guy[1985] я сочинил песню There Must Be More To Life Than This, вот ее-то скорее всего можно назвать песней-посланием, хотя и в ней вы не найдете призыва как такового. Но идти дальше этого, говорить о проблемах мировой политики или о трагедиях, происходящих в мире, я не хочу. Мне правда не нравится писать песни на эти темы — временами они меня волнуют, но далеко не так, как они волновали Джона Леннона. Я очень сдержан, но очень искренен.