Конев. Солдатский Маршал

И тогда в Венгрию вошёл Особый корпус под командованием маршала Конева. Началась операция «Вихрь».

Походу корпуса на Будапешт предшествовал Пленум ЦК КПСС, на котором возобладало мнение о радикальном решении венгерской проблемы. 31 октября, давая санкцию на проведение операции «Вихрь», Хрущёв сказал: «Если мы уйдём из Венгрии, это подбодрит американцев, англичан и французов, империалистов. Они поймут это как нашу слабость и будут наступать. Нас не поймёт наша партия. К Египту тогда прибавим Венгрию. Выбора у нас другого нет».

Напомню о сложности ситуации: в это время на Ближнем Востоке шла война (Суэцкая, Синайская или, как её ещё называли, Вторая арабо-израильская) между Египтом и Израилем. Израиль в союзе с Англией и Францией воевал с Египтом за Суэцкий канал и прилегающие к нему территории.

Советский Союз поддерживал египетскую армию. Из арсеналов стран Варшавского договора через Чехословакию в Египет переправлялось новейшее вооружение: реактивные истребители МиГ-15бис и МиГ-17Ф, бомбардировщики Ил-28, танки Т-34. События в районе Суэцкого канала развивались с переменным успехом.

Четвёртого ноября 1956 года 38-я общевойсковая армия и 8-я механизированная армия, усиленные десантными дивизиями и артиллерийскими частями, поставили точку в венгерских беспорядках (или восстании, как вам угодно).

Это была полномасштабная армейская операция. С точки зрения военной Конев провёл её блестяще. Войска были разделены на три ударные группировки. Всем им были даны указания: войти в Будапешт и захватить особо важные объекты. И войска вошли, ломая незначительное сопротивление вооружённых путчистов.

Некоторые историки и публицисты причисляют маршала к списку душителей свободы. Но если вглядеться в историю пристальней и попытаться понять, что именно так, после воздушных шаров и разноцветных ленточек, начинаются гражданские войны, то можно утверждать обратное: Конев силой Особого корпуса предотвратил гражданскую войну в Венгрии. И она, получив многие свободы, стала, по шутливому, но точному определению одного политика-острослова «самым весёлым бараком соцлагеря». Не зря в прежние времена самыми дорогими турпутевками в соцстраны были путёвки именно в Венгрию — оттуда можно было больше привезти.

Советские войска за два захода, если верить некоторым данным, потеряли в 1956 году в Венгрии 669 человек убитыми, 1540 ранеными и 51 пропавшим без вести.

После венгерского похода в Москве состоялась закрытая партконференция, на которой был заслушан отчёт Конева. Он отчитывался не только как командир Особого корпуса, но и как заместитель министра обороны СССР. Доклад был выдержан в мажорных тонах, что вполне соответствовало действительности. Подразделения проявили высокую дисциплинированность, выдержку, боевую выучку. Конев вновь видел перед собой армию-победительницу. Хотя в экипажах танков, в орудийных расчётах и в батальонах служили уже солдаты 1934—1936 годов рождения.

Доклад был принят более чем сдержанно.

Пока заместитель министра воевал, над министром вновь сгустились тучи.

Впереди был Пленум ЦК 1957 года и злополучная статья в «Правде».

Многое бы наш герой отдал за то, чтобы вычистить этот эпизод из своей биографии. Об этом свидетельствуют факты, в том числе рассказы близких. Но — что было, то было…

С новым первым секретарём ЦК КПСС Н.С. Хрущёвым у Конева отношения не сложились. Причиной тому могли быть не очень приязненные взаимоотношения командующего войсками 1-го Украинского фронта маршала Конева и члена Военного совета фронта генерал-лейтенанта Хрущёва.

Однажды летом 1944 года в разгар Львовско-Сандомирской операции, когда немцы опасно контратаковали и необходимо было срочно выправлять положение, Никита Сергеевич со свойственной ему энергией попытался взять бразды правления, а точнее, управления войсками в свои руки. На что тут же получил пренебрежительную реплику маршала: «Не мешайте, Никита Сергеевич, сами разберёмся!» Сказано это было вежливо, но жёстко.

Хрущёв запомнил.

После шумной отставки Жукова министром обороны Хрущёв назначил преданного Р.Я. Малиновского.

Хрущёв сокращал армию, увольнял в отставку боевых офицеров, руками своего военного министра расформировывал воинские части. Конев протестовал. Настаивал на том, что нельзя огульно сокращать общевойсковые части, что не всегда и не везде человека с винтовкой может заменить техника и новое вооружение, что грядущие войны не обязательно будут ядерными. Однажды, во время очередного спора по поводу будущего вооружённых сил, Конев твёрдо занял свою позицию и не уступал ни Малиновскому, ни Хрущёву. Согласие же Конева было необходимо, первый заместитель должен был поставить свою подпись под неким важнейшим документом. Маршал подпись ставить не хотел. Кто знает, возможно, он вспомнил историю трёхлетней давности, когда в угоду Хрущёву проявил слабость и поставил подпись под заготовленной статьёй. Видя, что Конева на этот раз не взять, Хрущёв начал нервничать, сыпать угрозами, махать кулаками: «Я тебя поставлю на колени!»

Эту фразу маршал запомнил на всю жизнь. Возможно, именно тогда он понял, что надо уходить.

Но перед окончательным уходом из войск в «райскую группу», как в министерстве называли Группу генеральных инспекторов, выполнил ещё одно задание партии. А вернее — Хрущёва. Потому что тот, посмотрев по сторонам, вдруг не обнаружил рядом никого, кто мог бы решить берлинскую проблему оперативно и решительно.

Хрущёв всё больше и больше окружал себя подхалимами и людьми во всех смыслах удобными. Но когда нужно было выполнить серьёзное и ответственное задание, исполнителя выдёргивал из шеренги непокладистых и непокорных, которых придерживал в сторонке.

Летом 1961 года в Берлине разразился кризис. Послевоенная жизнь налаживалась. В западной оккупационной зоне, которую контролировали американцы, социальные проблемы решались более энергично. И берлинцы потянулись туда. Миграционные процессы стали угрожающими, народ уходил на запад. К осени 1961 года из ГДР ушло на Запад два миллиона человек. Кроме всего прочего, берлинский сектор стал шпионским гнездом для спецслужб вчерашних союзников, а ныне противостоящих сторон. Из этого уютного и благоустроенного гнезда птенцы ГРУ, «штази», ЦРУ и КГБ свободно разлетались во все стороны. В Берлине заработали западные радиостанции, свободно вещавшие на восточный сектор Германии. Начались эксцессы на пограничных КПП.

Войны, как известно, начинаются после мелких конфликтов. Но когда бензин разлит, достаточно одной спички или щелчка зажигалки. О последней мы ещё поговорим…

А в Берлине произошло следующее. На КПП пограничники ГДР не пропустили группу американских солдат в восточный сектор на экскурсию. Те возмутились, доложили начальству. Дело в том, что восточный и западный секторы были открыты для въезда и выезда представителей армий, контролирующих эти зоны ответственности. Запрет касался только жителей двух Германий. Американцы, возмущённые запретом вопреки существовавшим договорённостям, вывели на Фридрихштрассе десять танков. Через несколько минут десять советских танков рычали моторами, выстраиваясь в затылок друг другу со стороны Восточного Берлина на той же Фридрихштрассе. Их разделяли сто шагов и хлипкая будка КПП с перепуганными часовыми обеих армий. Танки стояли «дуло в дуло». В «чемоданах» лежал полный боекомплект. Экипажи не покидали боевых машин. Бензин был разлит с обеих сторон…

Москва торжественно чествовала своего космонавта № 2. Герман Титов только что вернулся из полёта. В Кремле Хрущёв устраивал пышный приём. На торжество пригласили и Конева. И неспроста.

Когда закончилась официальная часть приёма, Хрущёв подошёл к Коневу и заговорил о сложной ситуации, возникшей в Берлине. Конев понял, что в нём вновь нуждаются. Ещё бы, американскими войсками в Берлине командовал генерал Кларк. Конев с ним был хорошо знаком, успешно сотрудничал, находясь в Вене в 1946-м. Другого такого маршала или генерала, на сто процентов соответствующего сложившимся обстоятельствам, у Хрущёва не было. Конева же американцы знали по Эльбе, Вене. Он у них из-под носа выхватил Прагу. Словом, лучшей кандидатуры не найти.