Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне

Хьюз быстро учился на чужих ошибках.

Очевидно, считая, что в рукаве у Канарека спрятано нечто действительно полезное, Фитцджеральд провел свой перекрестный допрос без особого толку и потому был вынужден просить о повторном допросе. После чего спросил: “Скажите, случалось ли вам сравнивать отпечатки пальцев, найденные в доме Тейт, и отпечатки пальцев, найденные в доме Лабианка, с полицейскими экземплярами отпечатков пальцев некоей Линды Касабьян?”

О.: "Да, сэр, я проводил такое сравнение".

В.: “Каковы же были результаты?”

О.: “Отпечатки Линды Касабьян не обнаружены на местах обоих преступлений”.

Фитцджеральд: “Благодарю вас”.

По мере своих сил я старался как можно реже выставлять ДПЛА в забавном свете, но далеко не всегда мне это удавалось. Так, ранее мне пришлось задавать сержанту ДеРосе вопросы относительно причины нажатия им кнопки, управлявшей открытием ворот усадьбы Тейт, с тем чтобы присяжные не заинтересовались, отчего это свидетели обходят стороной в своих показаниях оттиск окровавленного пальца на этой кнопке. В прямом допросе одиннадцатилетнего Стивена Вейса я удовлетворился его заявлением о том, что револьвер 22-го калибра был найден им 1 сентября 1969 года, и не вдавался в подробности последующих событий. Фитцджеральд же, напротив, выяснил во время перекрестного допроса, что полиция получила оружие в тот же день; как объявил адвокат, отдел расследования убийств ДПЛА забрал револьвер только 16 декабря 1969 года — после того, как отец Стивена позвонил и сказал полицейским, что револьвер, который они разыскивают, давно уже у них. Фитцджеральд также известил присяжных, что после того, как Стивен принял все меры предосторожности, стараясь не уничтожить возможные отпечатки пальцев, получивший оружие офицер полиции буквально вертел револьвер в руках.

Мне было даже немного жаль следующего свидетеля. Собравшиеся едва успели перевести дыхание, отсмеявшись, когда место свидетеля занял офицер Уотсон из участка ДПЛА в Ван-Нуйсе: именно он был тем полицейским, которому Стивен передал свою находку.

Показания Уотсона, впрочем, были мне необходимы: он не только опознал револьвер (отметив, что правая сторона его рукояти отсутствовала, дуло было погнуто, а гарда спускового крючка сломана), но и показал, что в барабане находилось два неиспользованных патрона и семь стреляных гильз.

Сержант Калкинс показал, что 16 декабря 1969 года ездил из Центра Паркера в участок за револьвером 22-го калибра.

На перекрестном допросе свидетеля Фитцджеральд заставил Калкинса признаться, что между 3 и 5 сентября 1969 года ДПЛА разослал около трех сотен служебных писем, вкупе с фотографией и подробным описанием типа разыскиваемого полицией револьвера, в различные полицейские участки Соединенных Штатов и Канады.

Чтобы присяжные не задумались, отчего же ДПЛА не забрал револьвер из участка сразу после рассылки писем, мне пришлось спросить Калкинса во время повторного допроса: “Посылали ли вы подобное письмо в участок Департамента полиции Лос-Анджелеса в Ван-Нуйсе?”

О.: “Насколько я знаю, нет, сэр”.

Во избежание дальнейшего пребывания ДПЛА в столь неловком положении я не стал спрашивать, какое именно расстояние разделяет участок в Ван-Нуйсе и усадьбу Тейт.

7—10 сентября 1970 года

Из-за съезда юристов штата судебное заседание было отложено на три дня. Я провел их, готовя свои аргументы и напряженно размышляя об одном звонке.

Когда 10 сентября ход процесса был возобновлен, я сделал в кулуарах следующее заявление:

“Одна из наших свидетельниц, Барбара Хойт, была вынуждена покинуть родительский дом. Мне не известны все детали, но ее мать говорит, что Барбаре угрожали: если она даст показания на этом суде, она сама и вся ее семья будут убиты.

Я уверен в двух вещах. Я знаю, что угроза не исходит от стороны обвинения и что она не исходит от моей тетушки, проживающей в Миннесоте.

Мне представляется наиболее вероятным, что угроза жизни Барбары поступила со стороны защиты.

Я сообщаю об этом лишь затем, чтобы адвокаты защиты и их клиенты знали: мы не намерены терпеть подобные вмешательства в ход процесса. Люди, ответственные за подстрекательство к даче ложных показаний, обязательно понесут наказание. Более того, когда наши свидетели займут свое место в зале суда, я постараюсь, чтобы они смогли рассказать присяжным о том, что им угрожали расправой. Это имеет прямое отношение к делу.

Предлагаю подсудимым довести мои слова до сведения своих друзей”.

Когда мы вернулись в зал судебных заседаний, мне пришлось выкинуть из головы подобные заботы и полностью сконцентрироваться на представляемых нами уликах. Наступил решающий момент. Звено за звеном, мы собирались привязать револьвер к ранчо Спана и к Чарльзу Мэнсону.

В пятницу, еще перед долгим перерывом, сержант Ли из отделения огнестрельного оружия и взрывчатых веществ ОНЭ показал, что пуля, извлеченная из тела Себринга, выпущена именно из этого револьвера “лонгхорн”. Ли заявил также, что, хотя остальные пули с того же места преступления (усадьба Тейт) существуют в виде фрагментов и не имеют достаточного количества бороздок для позитивной идентификации, он не нашел никаких отметин или характеристик, которые полностью отвергали бы вероятность, что и они также выпущены из того же оружия.

Когда я попытался задать Ли вопрос относительно еще одного звена той же цепи — найденных нами на ранчо Спана стреляных гильз, — Фитцджеральд попросил разрешения приблизиться к судейскому столу. Позиция защиты такова, заявил он, что гильзы получены обвинением в ходе обыска, проведенного без соответствующего ордера, и потому не могут быть представлены в суде.

“Предвидя, что защита может выразить подобный протест, — сказал я Суду, — я записал разрешение, данное нам Джорджем Спаном, на магнитофонную ленту. Запись находится в распоряжении сержанта Калкинса. Он ездил на ранчо вместе со мной”.

Только записи у Калкинса не оказалось. И теперь, спустя почти неделю, он по-прежнему не мог найти ее. В итоге мне пришлось вызвать Калкинса, чтобы он дал показания под присягой: Джордж Спан действительно разрешил нам обыскивать ранчо. На проведенном Канареком перекрестном допросе Калкинс отрицал, что лента "исчезла" или "утрачена"; "Я просто не сумел найти ее”, — сказал он.

В конце концов Олдер признал обыск правомерным, и Ли дал показания: под микроскопом обнаружилось, что гильза от патрона, выпущенного из револьвера в ходе тестов, и пятнадцать из найденных на ранчо Спана гильз имеют идентичные компрессионные метки.

Бороздки, фаски, канавки, компрессионные метки — после нескольких часов технических подробностей и более сотни протестов (в большинстве своем исходящих от Канарека) мы все же поместили револьвер, послуживший орудием убийств на Сиэло-драйв, на ранчо Спана.

Хоть Томас Уоллеман (тик Ти-Джей) и согласился дать показания, свидетельствовал он нехотя. Он так и не отмежевался от “Семьи”. Уезжал, возвращался снова… Казалось, Ти-Джея притягивает легкий жизненный стиль, но отталкивают воспоминания о той ночи, когда он видел, как Мэнсон стрелял в Бернарда Кроуи.

Я понимал, что не смогу упомянуть в суде сам факт стрельбы в ходе разбирательства виновности подсудимых, однако задал Ти-Джею ряд вопросов о событиях, происходивших непосредственно перед выстрелом. Он вспомнил, как, поговорив по телефону, Мэнсон попросил у Шварца его “форд” 1959 года выпуска, взял револьвер и вместе с Ти-Джеем подъехал к многоквартирному дому на Франклин-авеню в Голливуде. Остановив машину, Мэнсон протянул Ти-Джею револьвер и попросил засунуть оружие за брючный ремень.

В.: “Затем вы оба вошли в квартиру, это верно?”

О.: “Да”.

Расспрашивать о дальнейшем я не имел права. Теперь я показал Ти-Джею револьвер “хай-стандард” 22-го калибра и спросил: “Приходилось ли вам видеть это оружие и раньше?”