Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков

Но — хватит об этом. Продолжим рассказ, далеко не полный по понятным соображениям, о тех реальных заслугах, что числит внешняя разведка России и в нынешние дни за генералом Александром Коротковым и его нелегалами…

По многим причинам далеко не все великие и не очень великие державы использовали в тайной войне разведчиков-нелегалов системно. Германские спецслужбы, к примеру, всегда были сильны своей агентурой, которую вербовали во всех слоях общества — от королевских придворных до обитателей грязных ночлежек по знаменитому принципу Вильгельма Штибера: «Нет отбросов, есть кадры». Но — не нелегалами.

Сильных разведчиков-нелегалов исстари имели японцы [177]. Что характерно: эти люди, зачастую выходцы из родовитых самурайских семей, не считали для себя зазорным работать лакеями, прачками, уличными разносчиками, даже рикшами. Поразительный успех, достигнутый японцами при нападении на Перл-Харбор, приведший к гибели почти всего американского флота на Тихом океане, во многом обязан тихим, незаметным слугам многих высокопоставленных американских морских офицеров. Зачастую эти слуги имели такое же звание, а то выше, что и их хозяева…

В наши дни успешно используют нелегалов израильская разведка «Моссад». Правда, в основном в арабских странах, а также в тех государствах, где имеется значительная арабская диаспора. Именно нелегалы-боевики «Моссада» за несколько лет разыскали и ликвидировали всех до одного участников злодейского теракта палестинцев, убивших атлетов Израиля во время Олимпийских игр 1972 года в Мюнхене. Еще раньше их коллеги в 1960 году прямо на улице Буэнос-Айреса схватили скрывавшегося там под чужим именем оберштурмбаннфюрера СС Адольфа Эйхмана, одного из авторов и исполнителей проекта «окончательного решения еврейского вопроса», и вывезли его в Израиль. Моссадовцы также физически уничтожили в ряде стран нескольких лидеров арабских террористов. Автор не собирается в данной книге давать легитимную, тем более нравственную оценку этой деятельности — он только информирует об этом читателей и показывает реальные возможности даже небольших групп хорошо подготовленных нелегалов-боевиков.

Автор должен еще раз повторить, что советская разведка остро ощутила необходимость воссоздания и расширения системной сети разведчиков-нелегалов с началом «холодной войны», когда резко к худшему изменилась международная обстановка и возникло опасное противостояние бывших союзников — США и СССР. Затем появились созданные американцами и прямо направленные против Советского Союза блок НАТО на Западе и СЕАТО на Востоке.

Сегодня почему-то не принято вспоминать, из-за профессиональной стыдливости нового поколения журналистов-международников, что в те годы СССР со всех сторон света окружали более четырехсот только крупных военных баз Соединенных Штатов с запасом А-бомб, а затем и Н-бомб, не считая «обычного» оружия, обладающего огромной, возросшей безмерно со времен Второй мировой войны разрушительной силой.

Помните крылатое выражение: «ядерный щит Родины», созданный якобы титаническими усилиями советских ученых, инженеров и рабочих? На девяносто процентов то был самый настоящий политический блеф, умело сформулированный и долгое время успешно поддерживаемый советской пропагандой и разведкой.

Да, мы создали атомную бомбу, а затем и водородную. Но произведено их было во много раз меньше, чем в США. В лучшем случае, ими можно было бы нанести удар возмездия по считанным целям противника, но о том, чтобы выиграть с их помощью Третью мировую войну, не могло быть и речи.

Вспоминается и знаменитое высказывание Никиты Хрущева, что в Советском Союзе межконтинентальные баллистические ракеты выпускаются чуть ли не в таком же количестве и с такой же скоростью, как сосиски. То была типичная хрущевская мистификация. Не было тогда у нас таких и столько ракет. На ноябрьских и майских парадах по Красной площади возили фанерные муляжи. Впрочем, с сосисками тоже дело обстояло неважно…

Между тем у американцев было не только достаточно ракет, оснащенных ядерными боеголовками, но имелись и засекреченные карты с нанесенными на них объектами для бомбардировки в назначенный и объявленный день «Х».

Своевременным оповещением руководства своей страны о возможной угрозе, сбором конкретной информации из самых опасных точек достоверных данных, скажем, о дислокации размещенного в них оружия, в первую очередь, ядерного, и тому подобном, и должна была заниматься нелегальная разведка.

Ее развертывание подстегивало то обстоятельство, что во многие районы и конкретные географические пункты, жизненно интересующие нашу страну, разведчики, действующие с легальных позиций, просто не имели возможности проникнуть. К тому же, находясь, к примеру, в Вашингтоне, разведчику весьма сложно, а то и невозможно завербовать агента, служащего на военной базе где-то на Аляске.

Наконец (и это далеко не последнее обстоятельство), без нелегалов трудно, подчас просто нельзя собирать информацию о странах, с которыми у СССР не существовало дипломатических отношений.

Это означало, что сеть разведчиков-нелегалов отныне создавалась исходя не из интересов одного или двух отделов по географическому принципу, но для решения новой, глобальной по масштабам задачи. Отдаление от территориальных отделов означало и полную автономию от легальных резидентур в каждой конкретной стране. Это обеспечивало высшую степень засекреченности, следовательно, и безопасности разведчика-нелегала.

Разведчику-нелегалу всегда тяжело. Даже если минует его горькая участь разоблачения, ареста, долгого тюремного заключения… Главная причина — фактически полный отрыв от Родины (если не считать, конечно, духовных уз с ней, но это уже из области метафизики). Легальный разведчик, действует ли он под прикрытием дипломатического паспорта или журналистской аккредитации, всегда едет за рубеж на четко определенный срок (хотя продление командировки явление довольно частое). С ним его семья, с которой дома, да и на людях или по телефону он говорит на родном языке. Он регулярно ездит в отпуск в свою Тулу или Омск. В посольстве смотрит советские (русские) кинофильмы, встречается с приезжающими на гастроли артистами, иногда даже сопровождает их в экскурсиях по городу, читает, хоть и с опозданием, привычные «Известия» и «Вечерку». У него на квартире — в Нью-Йорке, Токио или Париже — стоят книги русских классиков и современных писателей. Здесь, за рубежом, можно купить даже то, что на Родине было либо жутким дефицитом, вроде Набокова, либо вообще запрещено, к примеру, все книги Солженицына.

Для нелегала три-четыре года вообще не срок. Порой столько лет у него уходит даже не на работу, а лишь на оседание и легализацию. Он должен как бы отлучиться от родного языка. Супруги Федоровы признавались, что даже дома никогда не позволяли себе говорить по-русски, и не потому, что опасались «подслушки», но чтобы потом, при общении с местными жителями, не допускать и намеков на русизмы в своей речи. Они не могли держать дома русские книги, тем более советские. Разве что романы Толстого или Достоевского в переводе. Они не читают московские газеты, могут только позволить себе изредка и вне дома, где-нибудь на лоне природы поймать московскую радиостанцию на транзисторном приемнике.

Нелегал лишь в исключительных случаях ездит домой «в отпуск». Правда, известен уникальный эпизод, когда советского разведчика, фирма, в которой он работал, командировала в Москву для заключения торговой сделки в сопровождении еще нескольких сослуживцев. Слава Богу, он не был исконным москвичом и в советской столице не встречал приятелей на каждом шагу, но все же… Самое трудное, по его признанию, это было делать вид, что ни на самих переговорах, ни при посещении театра или магазина он не понимает русского языка! Еще труднее было удержаться, чтобы не поправить переводчика, когда тот совершал ошибки, плохо зная специфическую терминологию.