Футбол на всю жизнь

Устраиваемся в гостинице. Если город, в котором мы уже бывали, то все быстро разбегаются по своим делам. В 1960 же году было сложнее — мы впервые открывали для себя Харьков и Ригу, Ташкент, Таллин. Семейные бросаются узнавать, где переговорная, склоняются у окошечек телеграфа, просят поместить их в номера, где имеется телефон. Все вместе выясняем, где ближайший кинотеатр, какие идут картины. Об остальном нам нечего беспокоиться: через час после прилета у каждого в руках «информационный лист» о том, где и когда мы тренируемся, питаемся, садимся на автобус, даже когда улетаем или уезжаем.

Многообразные, неповторимые, трудные будни команды, в которых хватает работы всем: врачам, массажистам, водителям автобуса, рабочим стадиона и сотням других людей, без труда, энергии, любви которых просто немыслим футбол.

Наконец, о нашем Мячикове. К сожалению, о нем знают немногие. Тарасовка известна каждому мальчишке. Может быть, потому, что это близко от Москвы, что там часто сражаются дубли и, наконец, живет и готовится к матчам знаменитый «Спартак». А для нас, торпедовцев, нет ничего ближе и роднее Мячикова. Аккуратный домик в лесу. Великолепное футбольное поле… Здесь есть буквально все необходимое, чтобы отключиться от спортивной суеты и рева трибун, отдохнуть, полюбоваться природой, хорошо, плодотворно поработать. Нигде, как в Мячикове, не кормят так вкусно, нигде (даже дома) не знают так хорошо наших вкусов и не стремятся так быстро удовлетворить их. Особенно в день трудного матча.

По субботам и воскресеньям в Мячиково приезжают отдыхать автозаводцы. Многие из них приходят к нам на стадион. Они знают каждого из нас по имени, у них свои любимцы, к каждому из нас свои вопросы, и они терпеливо ждут возможность получить на них ответы. Часто у главного футбольного поля проходили своеобразные «творческие конференции», на которых между футболистами и отдыхающими шел непринужденный обмен мнениями.

Здесь, на поле в Мячикове, на прилегающем к нему спортивном комплексе, мы ведем в течение всего года напряженную учебно–тренировочную работу. Мячиково — это наш своеобразный футбольный космодром, где мы готовимся, откуда улетаем на турнирную орбиту и куда возвращаемся, как на родную, бесконечно близкую нам землю.

23 августа в Мячиково было холодно и неуютно: весь день шел мелкий, надоедливый дождь. Под дождем делали зарядку, под дождем уезжали в Москву, где в этот день должен был состояться наш очередной — третий по счету в сезоне — матч с московскими динамовцами.

Как и у всякого спортивного состязания такого ранга, у него тоже был свой смысл, своя особая тональность. Московское «Динамо» носило звание чемпиона страны, и выиграть у него было очень почетно. Тем более для нас, впервые получивших реальную возможность претендовать на золотые медали.

И динамовцам победа нужна была как воздух: в предварительном турнире они сыграли плохо, с большим трудом пробились в финальную шестерку и теперь хотели доказать, что кризис, постигший их, миновал. Выигрыш у «Торпедо» послужил бы лучшим доказательством этого, ибо мы стали предметом всеобщего внимания. К тому же динамовцев просто терзала жажда реванша за досадное, с их точки зрения, поражение во втором круге предварительного турнира.

Въезжаем в знакомые ворота и вдоль Москвы–реки едем к Большой арене Лужников. Ребята настороженно всматриваются вперед. Нет, автобуса динамовцев еще нет. Плохая примета. Кто–то не выдерживает, роняет зло:

— И куда торопимся?

Выходим из машины и попадаем в кольцо любопытных болельщиков. Со всех сторон раздаются какие–то возгласы, кого–то из нас называют по имени, выкрикивают какие–то пожелания. Мы не улавливаем смысла этих криков. Желание одно: скорее прорваться в подтрибун- ные помещения, попасть в гулкую напряженность коридора. Здесь все немного задерживаемся: кто — для того чтобы перекинуться одной–двумя фразами с женой, кто пожать руку приятелю, с которым вот уже месяц никак не может встретиться, кто — чтобы ответить на короткий вопрос корреспондента.

— Ребята, ребята, не задерживайтесь. — Это голос второго тренера.

Вот и барьер, у которого замер специальный дежурный. За ним — святая святых: раздевалки. Привычным неторопливым шагом идем к ним. Нас встречает администратор.

— Какая?

В ответ он машет рукой. Все ясно: несчастливая. Лица ребят мрачнеют. Суеверие? Предрассудок? Называйте это как хотите, но приметы живучи у спортсменов Может быть, потому, что помогают создать определенный настрой.

Маслов пытается рассеять хмурое настроение. Радостно сообщает:

— Трибуны–то до отказа…

Это, действительно, приятно. Тем более приятно, что мы знаем: прежде всего пришли смотреть нас. С июня примерно каждый матч с нашим участием проходит при полном или почти полном сборе. Пишу не от бахвальства. Ведь это лучшая оценка значимости команды. Оценка ее зрелищной ценности.

Приносят программки с уточнениями. В руках Маслова копия протокола. Наши соперники вновь выставили боевой состав: Яшин, Глотов, Рябов, Кузнецов, Журавлев, Царев, Рыжкин, Коршунов, Николаев, Федосов, Шаповалов. В строю наиболее ярко проявившие себя футболисты — и ветераны, и молодежь. У нас состав — Поликанов, Медакин, Шустиков, Островский, Воронин, Маношин, Метревели, Иванов, Гусаров, Батанов, Сергеев.

Соперников трудно чем–либо удивить. Нас знают так же хорошо, как и мы их. И все–таки Маслов припас несколько «хитростей». Во–первых, частые смены направлений атак: то ярко выражение через Метревели, то откровенно на Сергеева, то давление в центре…

— Смотрите по обстановке, как питать первую линию, — говорит он Валерию и Николаю и больше ничего не добавляет. Он доверяет зрелости и мастерству наших хавбеков.

Все, кто видел этот поединок, помнят, что счет долгое время сохранялся 0:0, но на поле шла красивая, мужественная и бескомпромиссная борьба. Нам, торпедовским защитникам, пришлось в тот раз потрудиться куда меньше, чем нашим динамовским коллегам. Торпедовское нападение, скажу откровенно, играло великолепно. Атаки следовали в различных направлениях, острые и неожиданные. К счастью для динамовцев, их Яшин тоже был в ударе. Его игра в том матче удивляла даже нас, хорошо знавших необыкновенные способности этого вратаря. Вот он вытащил «мертвый» мяч, пробитый с расстояния метров в двенадцать Метревели. Затем в течение одной минуты дважды спасает свои ворота от точных и сильных ударов Иванова.

В раздевалке, во время перерыва, Маслов ходит из угла в угол. Видно, подыскивает слова. Потом просит внимания:

— Кто устал?

Ребята молчат. Вряд ли кто–нибудь из нас захочет в такую минуту признаться в своей слабости.

— Кто устал? — повторяет Маслов. — Я спрашиваю не зря. Исход поединка решит во многом физическая выносливость. И способность атаковать до последней секунды. Понимаете — до последней. В такой игре — нервной, азартной, проходящей на тяжелом грунте — может случиться самое неожиданное в любое мгновение.

— А Яшин как играет! — бросает кто–то восхищенно.

Маслов:

— Да, он делает невероятное. И вы должны совершить немыслимое: забить ему гол.

Минут за десять до конца матча бело–голубые явно предложили ничью: начали спокойный розыгрыш мяча в середине поля. Наши ее не приняли. Атаки нарастали, однако защита и вратарь «Динамо» по–прежнему сводили все наши усилия на нет.

И вдруг на 87‑й минуте произошла одна из тех трагедий, которые делают спорт увлекательным и волнующим зрелищем. Вновь, в который уже раз за этот матч, наши форварды пошли вперед. Комбинация Батанов — Сергеев- Гусаров. Последний выходит на очень выгодную позицию. Ему наперерез, вырываясь из тесного квадрата штрафной, несется Яшин. Он бросается к нашему форварду в ноги, но не отбивает мяч, задержавшийся в луже, а лишь неловко отталкивает его от себя, прямо в ноги Геннадию.

Что произошло дальше? Гусаров обвел лежащего вратаря, сместившись резко влево. Стадион заревел в сто тысяч человеческих сил. Но праздновать победу еще было рано: ворота, правда, были пустые, но до них лежал путь длиною в 25 метров. К тому же слишком мал, слишком коварен был угол смещения. Попасть в цель при такой ситуации, право, нелегко. Однако Гусаров, проявив удивительное хладнокровие, ни одной секунды не мешкая, послал почерневший и потяжелевший мяч вперед, и он вкатился в ворота у дальней штанги на какую–то тысячную долю секунды раньше, чем его успел достать в броске набегавший Борис Кузнецов.