На «Ишаках» и «Мигах»! 16-й гвардейский в начале войны

В школе для учащихся и учителей была хорошая столовая, нас кормили завтраком, горячими блюдами. Степан Михайлович, заведующий школой, следил за работой столовой, не было такого случая, чтобы он не присутствовал на завтраке. Он подходил к ученикам и интересовался, как приготовлен завтрак, всегда поучал, чтобы мы кушали свеклу и морковку, так как они очень полезны.

В школе работал родительский комитет, который уделял много внимания благополучию учащихся, оказывал помощь нуждающимся ученикам в бесплатном питании, приобретении одежды, обуви, канцелярских принадлежностей. Это была поистине родительская забота о подрастающем поколении, родительский комитет знал нужды каждого ученика и при первой необходимости оказывал ему помощь.

На исходе был третий учебный год, приближались экзамены за седьмой класс. Так незаметно проскочили годы учебы в семилетке, было жаль расставаться с полюбившейся школой — добрыми и заботливыми учителями и друзьями по классу.

Осталось только немного вспомнить то счастливое время, когда наряду с многими проблемами жизни и учебы я позволял себе уделять внимание развлечениям и спорту — посещению катка, хождению на лыжах, посещению театра, кино и цирка.

Я любил кататься на лыжах и коньках, хотя и то и другое применялось в примитивном виде. Не было настоящих ботинок с коньками, не было хороших лыж, и приходилось пользоваться самоделками, которые крепились при помощи веревочек, палочек и другого подсобного материала. Если на лыжах приходилось ходить главным образом у себя дома, в деревне, то каток был рядом со школой, на другом берегу реки Свислочь, на спортивной площадке в городском Парке культуры и отдыха имени Горького.

В вечернее время, когда оставался ночевать в школе, я спешил на каток. Это время, которое я проводил на катке, было самым счастливым для меня. Я забывал обо всех невзгодах, радовался, как ребенок красивой игрушке, любовался всем тем, что происходило на льду, где всегда было людно, светло и весело, много молодежи и смеха. Время бежало быстро, и приходилось сожалеть, что нужно было возвращаться куда-то, чтобы провести ночь.

Цирк работал только в летний период, и ребята всегда радовались его приезду. Он располагался на берегу Свислочи в том же городском парке. Посещать его приходилось значительно реже, но интерес к нему был всегда большой, особенно когда выступал со своими «умными» животными дрессировщик Дуров.

Белорусский академический театр находился в центре города, в одном из парков. Как правило, театр мы посещали семьей — я и брат приглашали мать. Очень часто ходили в кинотеатры, собираясь группой одноклассников, — это было более доступно.

После окончания семилетки свою трудовую деятельность я начал рабочим у станка. Случай привел меня на завод «Ударник», занимавшийся изготовлением весов и гирь, — в отделе кадров мне предложили учиться при заводе. Тридцатые годы были слишком трудные, не хватало продовольствия — существовала карточная система на хлеб и другие продукты, во многих местах Украины была засуха, неурожаи и голод, поэтому продкарточка имела большое значение.

Кадровик сказал, чтобы я приносил документы и отправлялся на комиссию. На следующий день я вновь был на заводе. Предстал перед комиссией, состоящей из начальника цеха, инструктора, завуча училища и кадровика, и после нескольких вопросов и напутственных слов мне было объявлено, что я зачисляюсь в училище на токарное отделение. Радостный и взволнованный, я вышел из заводского двора и побежал к трамвайной остановке, чтобы успеть к поезду и быстрее поделиться радостной вестью с матерью.

Учебный корпус училища находился на Немировской улице. На первом его этаже располагалась учебная часть с учебными классами, а на втором этаже одна комната была отведена под общежитие. Это было относительно небольшое помещение, вытянутое в длину, с двухрядным размещением коек возле стен и небольшим проходом между ними. Двухъярусное расположение коек как в плацкартном вагоне позволяло разместить до 35–40 человек.

Встретили меня ребята с радушием и указали на одно из свободных мест на втором ярусе — сразу при входе в комнату, которую разделяла с внешним миром единственная дверь, открывающаяся на площадку лестницы. Все места уже были заняты, выбирать не пришлось, нужно было довольствоваться тем, что было. Важно было то, что нашлось место, свое, рядом с одноклассниками, теперь не нужно будет скитаться в поисках ночевки.

Питались мы в столовой, где было организовано одноразовое питание в обед. Каждый из нас получал хлебную и продовольственную карточку с прикреплением к заводскому магазину, всем учащимся назначалась стипендия. Все это, вместе взятое, было настоящим богатством. «Не было ни гроша, да вдруг алтын! Теперь я заживу и даже смогу помогать матери!» — думалось мне.

Началась учеба, знакомство с заводом, с цехами, рабочими и мастерами. Затем пришли в токарный цех, где нам предстояло работать. Вот они — станки, стоящие в ряд, их много, один за другим, хватит всем, только будь добр — изучай и трудись. Вокруг легкий шумок, работают отдельные станки, шуршание приводных ремней… Подошла к нам девушка в спецовке, молоденькая, интересная, серьезная.

— Будем знакомиться, я ваш инструктор Валентина Михайловна, — представилась она. — Буду обучать вас работе на этих токарных станках.

Она очень ловко включила станок и направила резец для обточки детали. Девушка среднего роста, круглолицая брюнетка, спортивного телосложения. Своим мягким голосом, простотой обращения и обаятельностью она покорила нас, мы отнеслись к ней с большим уважением, почувствовали себя свободнее и смелее.

Мы, будущие токари, внимательно слушали объяснения инструктора, стремясь ничего не пропустить и запомнить все эти мудреные названия. Затем инструктор разъяснила, как обращаться с теми или другими частями станка. Особое внимание было обращено на технику безопасности:

— Следует быть осторожным, — сказала она, — возле шестерни и главного привода, чтобы туда случайно не попал рукав рубашки или пола спецовки.

Значительно позднее, когда я уже самостоятельно работал на станке, мне пришлось испытать на себе, что такое «техника безопасности». Не то я позабыл урок, не то пренебрег осторожностью и притупилось мое внимание, а быть может, просто по халатности, без умысла — трудно теперь вспомнить, — но я приступил к работе и не привел в порядок свою одежду. Рукав рубахи зацепился, и мою руку потянуло в шестерни. Мысль сработала мгновенно, я понял, что грозит неминуемая опасность и дело закончится плохо, могу остаться без руки… Что было сил, я рванул рукав. Только благодаря случайности — материал на рубахе был старый и слабый, — оторвав половину рукава, я спас руку от неизбежного увечья.

Вначале у меня как-то не ладилась работа на станке, все непривычно было в обращении с ним. Не было навыков, не получались координированные движения продольной и поперечной каретки, не было точности подведения резца к детали. Затруднялось определение толщины стружки и объемов обработки, обточки детали. Не получалась и заточка резца, за всем нужно было обращаться к инструктору. Но с каждым днем мы приобретали все больше навыков, у нас получалось все лучше и лучше. Пришел день — и мы получили дневную норму по обработке деталей, перешли на самостоятельную работу.

Начали мы с обработки обыкновенных весовых гирь 0,5 и 1 кг. В цех к нам приходили болванки, отлитые в литейном цехе, и наша задача состояла в том, чтобы ее обточить и довести до определенного веса. Сложность заключалась в том, чтобы сделать обработку с величайшей точностью, не больше и не меньше нужного веса.

В конце рабочей смены мы становились в очередь, чтобы сдать инструктору свою продукцию. Проверка была тщательная, каждая гиря взвешивалась на эталонных весах, и малейшее отклонение от нормы расценивалось как брак. Самое неприятное было, если инструктор выбраковывал гирю.

Настало время практики, мы знакомились и обучались слесарному делу. Другой цех, другой инструктор, но отношение к работе осталось то же — полное внимание и усердие к работе. Вместо станка перед нами были верстак и тиски, основным орудием производства служили зубило, молоток и напильник. Инструктор говорил, что этот инструмент — неизменный спутник слесаря. Иногда приходилось пользоваться сверлильным станком.