Самолеты летят к партизанам (Записки начальника штаба)

— Посмотри-ка, Алексей Парфенович, что там делает наш пассажир, — уже бодрым голосом сказал Васильченко штурману Буланову.

Из хвостового отсека вылез сияющий бортмеханик.

Часа через два в штаб полка позвонили из районного центра, попросили к телефону Гризодубову. Я ответил, что она отдыхает.

— Слушайте, мы поймали вашего пьяного летчика! — говорила женщика. — Я председатель колхоза. Вы понимаете, колхозники заметили отделившегося от пролетающего самолета парашютиста. Думали — диверсант. Бросились к нему, но «диверсант» скрываться не пытался, лежал на земле и широко улыбался. На вопрос: «Кто вы?» — заплетающимся языком ответил: «Советский, из полка Гризодубовой…»

Партизана доставили на аэродром.

— Я действительно был сильно пьян, — сказал он, проспавшись. — Прыгнул сразу после команды, согласно инструкции, но… Сам не знаю, как получилось. Пытался подтянуться за стропы и отцепиться — не вышло.

Хотел обрезать стропу — выронил нож. Ну, подумал, конец мне, отвоевался. А надежда все же какая-то теплилась. От холода, может, и от страха стала пробивать дрожь. Чтобы согреться и придать себе смелости, отвязал от пояса флягу со спиртом и выпил всю, до дна. Без воды и закуски, конечно, — улыбнулся герой дня. — То ли стропа та сама соскочила, то ли летчики ее отцепили, наверно, так… И вот я живой, снова готов прыгать с самолета.

Вскоре экипаж Васильченко доставил в тыл врага группу партизан. Среди них находился и парашютист, первая попытка которого выпрыгнуть над Брянским лесом закончилась опасным приключением.

После этого случая Степан Васильченко стал пользоваться еще большим авторитетом как среди летчиков полка, так и командования партизанских соединений.

В ночь с 16 на 17 сентября экипажи Васильченко и Масленникова доставили в Брянский лес 14 руководителей партизанского движения оккупированных районов РСФСР, Украины и Белоруссии — участников совещания в Кремле. Обратно экипажи вывезли раненых, по 20 человек в самолете. Эти два летчика садились на партизанском аэродроме и в последующие две ночи. А 20 сентября сели в Салтановке-Борки экипажи Гришакова и Кузнецова. С 21 на 22 сентября посадку сделали четыре самолета: Гришакова, Васильченко, Лунца и Кузнецова. Полеты с посадкой к брянским партизанам на этот раз совершались без опасения за исход, так как был хорошо усвоен опыт полетов Чернопятова. В ту ночь командир объединенных отрядов Дмитрий Васильевич Емлютин сказал летчикам:

— Передайте своему командиру нашу большую просьбу: побомбить как следует фашистов, которые сосредоточились в пунктах Габань, Гололобово и Ревны для борьбы с партизанами.

Валентина Степановна приказала летчикам на следующий вылет взять на борт, кроме партизанских грузов, по 40–50 осколочных бомб. Пять ночей, сбросив груз партизанам, летчики попутно бомбили карателей.

Стоило двум фашистским дивизиям начать переправу через Десну, партизаны снова обратились к своим летчикам за помощью. Темной осенней ночью 20 самолетов забросали переправу осколочными бомбами. После нам сообщили — дорога к партизанским заставам была усеяна трупами фашистов, а оставшихся в живых дружным огнем встретили народные мстители.

Партизаны увидели в летчиках не просто воздушных извозчиков, транспортников, доставляющих им боеприпасы, а настоящих боевых друзей. Со своей стороны, они всегда выручали авиаторов, выполнявших задания командования, спасали летчиков со сбитых самолетов.

Длительное время десятки советских бомбардировщиков пытались уничтожить мост через реку Навлю. Зенитная артиллерия противника не давала возможности поразить цель с малой высоты. А нужно было лишить врага железнодорожного моста во что бы то ни стало, не дать ему возможности быстро маневрировать резервами в южном направлении…

Однажды утром мы сидели на командном пункте и писали боевое донесение. Чтобы закончить последнюю фразу: «Все самолеты сели благополучно на своем аэродроме», ожидали возвращения с задания Слепова, Запыленова, Чернопятова и Масленникова. Они летали с посадкой в Брянские леса. Мы непрерывно заглядывали в окошечко радиоузла, где Маша — золотые ушки принимала радиограммы от экипажей. Вадим Пожидаев дремал на стуле. Вскоре Маша, сняв наушники, сказала мне:

— Садится последний, Запыленов.

Готовое донесение писарь унес в штаб дивизии. Прибыли с аэродрома экипажи. Я спросил летчиков, какую оценку ставить сегодняшним делам.

— Отлично, хорошо, даже вполне удовлетворительно, — ответили они шуткой, которую я иногда употреблял сам.

— Давайте по пунктам.

— Посадку и взлет у партизан выполнили отлично, возвратились домой хорошо, — доложил за всех Жора Чернопятов.

— Говорят, по сто граммов в столовой сегодня нет — удовлетворительно, — ехидно добавил Слепов.

— Привез просьбу партизан, — сказал Запыленов серьезно. — Встречали нас на площадке руководители брянских партизан. «Хватит летчикам бомбить мост через Навлю, — говорили они. — Доставьте нам один самолет толу, и через неделю моста не будет».

В следующую ночь самолет Степана Запыленова, загруженный толом, вылетел к партизанам. На площадке ожидали его начальник объединенного штаба брянских партизан Виктор Кондратьевич Гоголюк и знаменитый подрывник Алексей Иванович Ижукин, которому было поручено организовать взрыв Навлинского моста. «Звук приближался, и уже можно сказать без ошибки, что это наш самолет, что это ЛИ-2, такой знакомый и родной, — писал об этом 20 лет спустя В. К. Гоголюк в своей книге «Всегда на переднем крае». — Только советские летчики осмеливаются быстро снизиться и, пролетев над верхушками деревьев, зайти на посадку…

Дугой взметнулась над аэродромом зеленая ракета — добрый сигнал летчику с земли. Блеснув ярким светом сильных прожекторов, самолет коснулся кочковатого поля и побежал, покачивая крыльями.

— Ну вот и мы, — расстегивая шлем, просто сказал летчик 101-го авиационного полка Степан Семенович Запыленов.

— Как часы! — обнимая пилота, воскликнул А. И. Ижукин. — Прибытие точь-в-точь по графику, в 2.15.

Ижукин с нетерпением ожидал этого самолета. Он должен был пополнить недостающее количество тола. И сейчас, когда выгружали ящики с толом, радостно забилось сердце подрывника».

Ночью, когда экипаж Запыленова находился у Гоголюка, полк в полном составе произвел два вылета на выброску парашютного десанта. В район северо-западнее Вязьмы, в деревни Ивашково, Извеково, Мельниково, Карабаново, сброшено 238 человек.

В связи с расширением района действий партизаны указали новую точку выброски грузов — деревня Смелиж, в 90 километрах юго-западнее Брянска. После двух вылетов с выброской боеприпасов на новую площадку Емлютин стал просить вылеты с посадкой. Гризодубова приказала послать в Смелиж офицера штаба полка. Мой выбор пал на помощника по разведке капитана Сергея Порфирьевича Курдюкова — серьезного и смелого, прекрасно знающего штурманское дело. Я поставил Курдюкову задачу: выбрать в районе Смелижа посадочную площадку, дать инструктаж партизанам, как располагать сигнальные костры, принять первые самолеты и возвратиться с ними в часть.

Неделю спустя на моем столе лежало письменное донесение Курдюкова:

«В Брянский лес я вылетел в составе экипажа Чернопятова, предварительно изучив по карте место, где я должен был приземлиться на парашюте. Полет был удачным. Я выпрыгнул на дополнительном заходе после сброса партизанам груза. Личный состав отрядов товарища Емлютина Дмитрия Васильевича меня встретил очень радушно.

Утром с группой партизан я занялся поиском площадки для приема самолетов с посадкой. Один из партизан хорошо знал местность и уже заранее имел в виду выбранную им площадку севернее деревни Смелиж. Площадка оказалась подходящей. На второй день приступили к подготовке ее для посадки и взлета самолетов. В работе приняло участие 300 человек. Нужно отметить, что прилет наших самолетов, особенно с посадкой, поднимет моральный и боевой дух партизан».

В дальнейшем эта площадка стала базой снабжения партизан и аэродромом «подскока» для самолетов полка, которые летали в глубокий тыл фашистов.