Батальоны идут на запад

Гвардейцы на Ловати

И вот я опять в Ленинграде, в старинном здании Главного штаба, где разместился штаб Ленинградского фронта. Принявший меня в отделе кадров командир сообщил:

- Приказано направить вас в Москву, в Главное управление кадров Красной Армии. Причина вызова нам неизвестна. Полетите самолетом. Машину на аэродром найдете внизу, у подъезда.

Он вручил мне необходимые документы, поздравил с присвоением очередного воинского звания "подполковник". У подъезда я увидел грузовичок-полуторку, в нем - трех офицеров. Спрашиваю шофера:

- На аэродром?

Из кузова отвечают:

- Садись, Илларион Григорьевич. Тебя ждем.

Гляжу: так это же подполковник Иван Никитович Кожушко, сослуживец по 23-й армии. Да и лица других товарищей мне знакомы.

- Тоже в Москву?

- Туда, - отвечают.

- В. Главное управление кадров?

- Точно.

- Значит, вместе...

Мы отправились на аэродром. Там переночевали и транспортным самолетом Ли-2 вылетели в Москву. Всю дорогу гадали о причине вызова. Вскоре приземлились в столице. Нас, привыкших к сурово-аскетическому, фронтовому Ленинграду, ошеломила московская живая суета. И только общий ритм этой жизни - энергичный, деловой, жесткий - напоминал, что линия фронта не так далека и от Москвы.

Из Главного управления кадров нас направили в штаб воздушно-десантных войск на прием к командующему генерал-лейтенанту А. В. Глазунову. Беседа с ним заняла около часа. Генерал сообщил, что все мы будем служить в 20-й воздушно-десантной бригаде, которую нам предстоит сформировать. Подполковник И. Н. Кожушко назначен командиром бригады, я - начальником штаба.

После беседы с командующим в тот же день мы выехали к месту формирования бригады - в старинный подмосковный зеленый город. Формироваться начали, как говорится, с нуля. Однако, благодаря постоянному вниманию и помощи командования, дело у нас продвигалось быстро. Прибыл личный состав: почти все комсомольцы, ребята физически сильные, ловкие. Принимая пополнение, вооружение, боевую технику, строя землянки, учебные и подсобные помещения, мы одновременно начали интенсивные занятия с вновь прибывшими людьми, чтобы как можно быстрее подготовить десантников к боевым действиям в тылу врага. Пригодился здесь не только наш фронтовой опыт. Мне, например, пришлось вспомнить и свою службу на пограничных заставах в довоенные времена. Делился с молодежью теми знаниями и навыками, которые равно нужны и в пограничном дозоре, и при действиях во вражеском тылу. Весь личный состав бригады совершил по четыре парашютных прыжка с самолета.

Так в напряженной работе прошла осень, наступила зима. Мы заканчивали формирование бригады, когда 8 декабря получили новый приказ: 20-я воздушно-десантная бригада переформировывалась в 1-й гвардейский воздушно-десантный полк{5}. Вместе с другими гвардейскими полками - 11-м и 16-м, а также с 6-м гвардейским артполком 1-й полк вошел в состав 5-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Подполковник И. Н. Кожушко был назначен начальником штаба дивизии, а я - командиром 1-го полка.

Переформирование 20-й бригады в полк мы завершили в течение нескольких дней, так как их штаты не очень отличались. Три стрелковых батальона и артиллерия бригады целиком перешли в 1-й полк. Из 4-го батальона сформировали две роты автоматчиков, две роты противотанковых ружей, взводы конной и пешей разведки. Сильно сократился штабной аппарат. Во главе штаба полка был поставлен майор Гуторов Сергей Михайлович - отлично подготовленный офицер.

Моим заместителем по политической части был назначен майор П. Д. Терехин. Мы с ним сразу сработались. Петр Дмитриевич был человек спокойный, немногословный, внутренне собранный. Едва прибыв в полк, он сумел сколотить вокруг себя крепкий актив. Во всех подразделениях создавались партийные и комсомольские организации, партийно-политическая работа закипела.

Не было пока в полку заместителя по тылу, и я решил временно назначить на эту должность старшего лейтенанта В. И. Крайнева. Василий Иванович., старый коммунист, до войны директор крупного совхоза, много и хорошо потрудился, чтобы обеспечить формирующийся полк всеми видами материального снабжения. Давая ему то или иное поручение, я знал, что оно будет выполнено в срок. Любил Крайнев свое дело и вскоре был утвержден в занимаемой должности.

Однажды в штабную землянку вошел незнакомый мне майор. Представился:

- Майор Сологуб. Назначен вашим заместителем по строевой части.

Немногословен, взгляд открытый. Одет строго по уставу: никакого фронтового форса. На фронте с первого дня войны. Дрался с фашистами и под Москвой. Словом, кадровый командир с богатым боевым опытом.

Я рассказал Сергею Егоровичу Сологубу о наших делах и трудностях. Беспокоило нас основное командное звено - комбаты. К Виктору Григорьевичу Мыльникову, командиру 1-го батальона, у меня претензий не было. Наоборот, я имел в его лице надежную опору. Кадровый офицер, лет 30-ти, коренастый, круглолицый, загорелый, он все делал основательно. Внешне медлительный, в боевых делах, как я имел возможность убедиться, он был быстр и умел. И недаром только за один сорок третий год Виктор Григорьевич был трижды награжден орденом Красного Знамени.

2-м батальоном командовал старший лейтенант Чистяков Василий Сергеевич. Было ему 22 года, военное образование - ускоренные командирские курсы. Конечно, молодость не беда. Под Ленинградом в августе сорок первого куда более юные, 18-летние курсанты вели в бой подразделения, наспех собранные из отступавших бойцов, дрались с врагом отважно и умело, и спрашивали мы с них без скидок на молодость, неопытность и т.д. А вот старший лейтенант Чистяков был не в меру говорлив, тороплив и всеми силами стремился убедить окружающих в своих отменных деловых качествах. Такое сложилось у меня о нем первое впечатление, которое, к сожалению, подтвердилось. Чистяков часто принимал решения и отдавал распоряжения, не продумав их как следует. Бывало, увидит непорядок в подразделении, вызовет командира и, не выслушав его, принимается отчитывать. Суетился много, мелькал тут и там, видимость работы была, а настоящей отдачи не чувствовалось. И еще заметил я в нем крайне опасную для командира черту - неправдивость. Иногда из-за поверхностного знания дела он вводил в заблуждение штаб полка.

Обо всем этом я рассказал майору Сологубу и просил его взять комбата-2 под жесткий контроль. Сологуб, со своей стороны, предложил, не откладывая в долгий ящик, провести с командным составом беседу на тему "Правдивая информация в бою и ее влияние на ход и исход боя". Он кратко перечислил мне факты, на которых намеревался построить беседу. Когда мы заканчивали разговор, вошел замполит майор Терехин.

Он сказал, что подобрал во 2-й батальон, к Чистякову, заместителя по политчасти - старшего лейтенанта Новика Александра Антоновича, человека прямого, искреннего. Неправдивости он не терпит и в случае необходимости одернет комбата-2, да и вообще поможет ему выработать правильный стиль работы.

В 3-м батальоне командира еще не было. Но вот прибыла в полк из резерва группа офицеров. Беседую с каждым в отдельности. Лейтенант Грязнов, красивый брюнет с манерами заправского кавалериста - валкая походка, фуражка чуть набекрень, - произвел на меня двойственное впечатление. Внешне лих, чересчур лих. А стал с ним говорить - каждое слово у него обдумано, чувствуется сдержанность, ум, сильная воля.

Павлу Ивановичу Грязнову 22 года. С детства мечтал стать командиром Красной Армии. К мечте шел упорно. Еще мальчишкой занимался, в кружках Осоавиахима. Стал отличным стрелком и парашютистом. Закончил военное училище, четвертый год служит в армии. Прибыл к нам в полк на должность командира учебной роты. Ну что ж, думаю, с делом обучения и воспитания сержантов он вполне справится. Мало того: Грязнов - подходящая кандидатура и для выдвижения на батальон.

Посоветовался я со своими заместителями, говорю лейтенанту Грязнову: