Полководцы и военачальники Великой Отечественной. (Выпуск 1)

Вспоминаю сложившуюся обстановку в двадцатых числах октября 1943 года. Перед Первым Украинским фронтом стояла ответственная и трудная задача разгромить противостоящую группировку противника и освободить от гитлеровских захватчиков многострадальную столицу Украины. Войска фронта располагали двумя захваченными плацдармами. Южнее Киева мы имели Букринский плацдарм, который образовался раньше и был покрупнее. Севернее украинской столицы находился его младший собрат — Лютежский плацдарм.

Все попытки войск фронта овладеть Киевом ударом с Букринского плацдарма результата не дали. Прорвать глубокоэшелонированную оборону врага и выйти на оперативный простор нашей ударной группировке так и не удалось. И пожалуй, не меньше, чем упорство сильного и коварного врага, продвижение наших войск, а особенно танков, сдерживала чрезвычайно пересеченная местность. Куда ни глянешь — кругом холмы, поросшие кустарником и лесом, крутые обрывы да глубокие овраги. Естественные препятствия были усилены инженерными заграждениями, минными полями, прикрыты огневыми средствами.

Командующий войсками фронта генерал армии Н. Ф. Ватутин, обосновав на Букринском плацдарме вспомогательный пункт управления, лично руководил боевыми действиями войск. Но и второе наше наступление не имело существенных успехов.

А перед нами находился славный древний Киев, измученный и истерзанный врагом. Мы хорошо видели его с левого берега Днепра. Наблюдали пожары. До нас доходили страшные вести о жестоких расправах фашистов над советскими людьми.

Н. Ф. Ватутин сильно переживал наши временные неуспехи. Мне, молодому члену Военного совета фронта, не все еще было ясно. Я знал лишь одно, что Н. Ф. Ватутин, находясь непосредственно на Букринском плацдарме, вникая во все детали боя, пришел к заключению, что искать выхода надо в другом месте. Превыше всего он ценил жизнь солдатскую и очень бережно относился к вверенным ему войскам. Он стремился побеждать врага с наименьшими потерями и требовал этого от командиров всех степеней.

Помню заседание Военного совета фронта, проходившее в двадцатых числах октября 1943 года. Н. Ф. Ватутин дал на этом заседании короткую, но глубокую оценку причинам неудач, которые диктовали необходимость отказаться от Букрина как главного плацдарма, а нанести удар по врагу с Лютежского плацдарма.

Такое же решение было принято Ставкой, приказавшей произвести перегруппировку войск Первого Украинского фронта и усилить правое крыло, чтобы создать на Лютежском плацдарме перевес в силах и средствах. Было предложено перевести с Букринского плацдарма на участок севернее Киева Третью гвардейскую танковую армию генерала П. С. Рыбалко, использовав ее здесь совместно с Первым гвардейским кавалерийским корпусом генерала В. К. Баранова.

В ночь на 25 октября 1943 года, когда была получена директива Ставки, в Военном совете, штабе и управлениях фронта никто не спал. В домик командующего приходили все новые и новые люди. Получив важные распоряжения от генерала армии Н. Ф. Ватутина, командующий бронетанковыми и механизированными войсками фронта генерал-лейтенант А. Д. Штевнев сел в машину и глубокой ночью помчался на Букринский плацдарм, в Третью гвардейскую танковую армию, которой предстояло совершить большой и трудный марш-маневр. В район днепровских переправ выехал и начальник инженерных войск фронта генерал Ю. В. Благославов.

Направляя руководящих работников штаба и политуправления в части и соединения, генерал армии Н. Ф. Ватутин напутствовал их:

— Если мы не сумеем скрытно и в срок перегруппировать войска, то успеха нам не видать. Пусть каждый командир и политработник поймет, что от строгого сохранения военной тайны, соблюдения всех мер маскировки, от высокой дисциплины и организованности во многом зависит исход Киевской операции.

Командующий фронтом возложил ответственность за своевременную перегруппировку и сосредоточение войск на Лютежском плацдарме на своего заместителя генерал-полковника А. А. Гречко. На подготовку операции отводилось мало времени — каких-нибудь семь-восемь суток. Дорог был каждый день и каждый час. И уже в ночь на 26 октября 1943 года началась крупная перегруппировка войск фронта, проводившаяся в трудных метеорологических условиях, по раскисшим от дождей полевым дорогам. На Букринском плацдарме вместо убывших боевых машин расставлялись макеты танков, оборудовались ложные огневые позиции батарей и дивизионов. Радиостанции Третьей гвардейской танковой армии продолжали радиообмен, хотя ни войск, ни штабов этой армии там уже не было. Словом, делалось все, чтобы ввести противника в заблуждение.

Надо заметить, что в канун Киевской операции наш фронт почти не имел численного превосходства над противником. В том-то и состоит полководческое искусство, чтобы и при равных силах суметь использовать их наиболее целесообразно, чтобы разгромить врага. Генерал армии Н. Ф. Ватутин, как и другие наши военачальники, неизменно руководствовался марксистско-ленинским положением о том, что необходимо собрать большой перевес сил в решающем месте, в решающий момент. В результате перегруппировки войск и ослабления второстепенных участков командование и штаб Первого Украинского фронта, творчески выполняя директиву Ставки, создали, на Лютежском плацдарме на направлении главного удара значительный перевес в силах и средствах. И снова, как и всегда, во время подготовки Киевской наступательной операции генерал армии Н. Ф. Ватутин поражал нас всех огромной работоспособностью, трудолюбием, умением увлечь работой и других. Как-то, показав нам, членам Военного совета, карту, на которой графически был запечатлен оперативный замысел наступления на киевском направлении и отражены ближайшие и последующие задачи фронта, Николай Федорович сказан:

— А знаете, товарищи, я ведь зримо ощущаю все эти высотки, рощицы и населенные пункты, которые предстоит освобождать нашим войскам. В бытность начальником штаба Киевскою особого военного округа мне довелось исколесить все эти места вдоль и поперек… При разработке операции знание местности очень помогало мне. Все, что возможно, старался учесть.

Генерал Н. Ф. Ватутин еще раз окинул взором каргу и добавил в заключение:

— Прошу и вас, товарищи, поразмыслить над картой, критически рассмотреть проект плана. Надеюсь, вы еще кое-что подскажете мне, выскажете замечания, поправки, а мы потом все это обсудим и внесем коррективы.

Николай Федорович довольно часто обсуждал возникшие замыслы со своим заместителем генералом А. А. Гречко, с начальником штаба генералом С. П. Ивановым, членами Военного совета и командармами. Порой он откладывал свои наброски и изучал разработки оперативного отдела штаба, отбирая, развивая и углубляя предложенное кем-либо наилучшее решение. Генерал Н. Ф. Ватутин всегда внимательно выслушивал предложения подчиненных, и все ценное и полезное находило у нею активную поддержку. Он умел ободрить и поощрить людей, организовать и направить их творческую мысль и практическую деятельность на решение поставленных перед войсками задач. Он никогда не дергал людей и в любой, даже сложной, обстановке отдавал распоряжения ровным голосом, вселяя в окружающих спокойствие и уверенность. Это создавало хорошую рабочую обстановку.

Будучи военачальником, обладавшим большим оперативным кругозором, генерал Ватутин являлся и хорошим организатором. Он постоянно заботился о том, чтобы оперативные планы материально обеспечивались и солдаты имели все необходимое для жизни и боя. По его предложению Военный совет заслушал 28 октября 1943 года информацию начальника тыла фронта генерал-лейтенанта интендантской службы В. Н. Власова о материально-техническом обеспечении предстоящей операции по освобождению столицы Украины. Трудностей было немало. Разрушенный гитлеровцами железнодорожный транспорт работал с большим напряжением, и его пропускная способность продолжала оставаться низкой. На днепровском рубеже железнодорожное сообщение полностью обрывалось. Накопление необходимого для операции количества боеприпасов проходило медленно. Например, запас горюче-смазочных материалов составлял 1,5 заправки, а непосредственно в войсках имелось в среднем 0,5 заправки на машину.