Грузии сыны

В 1912 году Дадиани написал пьесу «Шени Чириме». Она явилась одним из первых значительных произведений критического реализма начала XX века.

Место интеллигенции в жизни, в борьбе. Этот вопрос очень остро стоял на повестке дня тех лет. Деградирующее дворянство, сытая, пресыщенная буржуазия — они составляли верхушку грузинской интеллигенции.

И хотя основной конфликт пьесы — борьба дворянской и буржуазной интеллигенции — автором не решен, в ней с большой убедительностью показано разложение этих «ведущих» классов тогдашнего общества.

Перед самой войной по инициативе Шалва Дадиани было собрано всегрузинское совещание работников театра. Председательствовал на этом съезде Акакий Церетели. В работе совещания участвовали почти все ведущие театральные деятели Грузии. В эти дни было создано Грузинское театральное общество, впоследствии ставшее настоящим очагом грузинской культуры.

С первых дней войны Дадиани выступил как непримиримый противник этого варварского братоубийства.

10 августа 1914 года в статье «Наш путь» он резко отзывается о зачинщиках войны, не обходя и предательство социалистов, которые к этому времени стали министрами в правительствах воюющих стран.

С первых же дней установления советской власти в Грузии Шалва Дадиани встал на сторону восставшего народа. Он включился в работу, справедливо считая, что интеллигенция не может стоять в стороне от великих событий революции.

Однажды вечером на квартиру Дадиани в Кутаисе пришел человек в солдатской шинели и в папахе с красным околышем.

— Вы Шалва Николаевич Дадиани?

— Да, я.

— Следуйте за мной…

По дороге солдат молчал, и Шалва Николаевич долго не мог понять, куда тот ведет его. Они подошли к зданию театра. Оказывается, здесь собрались деятели искусства Кутаиса, которые должны были избрать делегатов на всегрузинский съезд работников искусств в Тифлисе. Солдат — это был политический комиссар армии — ввел Дадиани в зал и предложил ему занять место за столом президиума. Делегатами на съезд избрали Шалва Николаевича и поэта Александра Абашели. Вскоре они выехали в Тифлис, сопровождаемые все тем же комиссаром.

Путь в Тифлис был очень тяжелым. В переполненных вагонах ехали солдаты, люди висели на подножках и буферах, забирались даже на крышу. От Кутаиса до Зестафони (километров шестьдесят) поезд шел три дня. Комиссар оказался находчивым человеком. Он объявил на станции, что везет новое правительство Грузии.

Работой тифлисского съезда работников искусств руководил народный комиссар просвещения Грузии. Начальником музыкального сектора был назначен композитор М. Баланчевадзе, секции литературы — А. Абашели, а театральная секция была поручена Ш. Дадиани.

Старый, дореволюционный театр с его бесконечными интригами, с его непрерывными склоками, погубивший столько дарований, умер. На смену ему должно было прийти новое искусство — молодой Советской республики. Вот за создание этого искусства стал бороться Дадиани на своем посту.

С 1921 года он руководит Народным домом — признанным центром театральной жизни Грузии.

О его работе может рассказать статья из газеты «Коммунист» от 3 января 1923 года:

«В Народном доме, история которого покрыта ореолом славы и заслуги которого золотыми буквами выгравированы на страницах истории грузинского пролетариата, революция началась в 1921 году, а углубилась в сезоне 1922 года, когда всегда молодой Шалва Дадиани собрал вокруг себя молодежь и стал во главе театра. Рутина была побеждена, стоячая вода потекла, замкнутость прекратилась…»

В 1923 году грузинская общественность в торжественной обстановке отметила 30-летие творческой и общественной деятельности Ш. Дадиани. Отметили юбилей и в Москве. На вечере в студии МХАТа от имени коллектива Малого театра юбиляру было передано приветствие старейшего русского актера А, И. Сумбаташвили-Южина. Его приветствие прочла Яблочкина.

Юбилей Дадиани был отмечен во многих городах России: в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Баку. Правительство Грузинской ССР присвоило ему почетное звание народного артиста республики.

Грузия XII–XIII столетия…

Царица Тамар… Тбилисский амир Вардан Дадиани. Рати Сурамели… Юрий Боголюбский — сын русского князя Андрея Боголюбского… Борьба за власть, интриги, соперничество…

Идет заседание государственного совета. Кто будет женихом царицы Тамар? Об этом думают князья и министры, военачальники и советники, старейшины и патриархи. Даже воины, охраняющие покои царицы, задумались над этим вопросом. Вот встает амир Тбилиси и Картли Абуласан:

«Я знаю сына правителя Андрея Великого, князя русского, которому подчинены триста князей русских. Он будет достойным женихом царицы», — так говорит амир, и снова задумываются присутствующие. Да или нет? Но вот поднимаются головы, и Абуласан читает в глазах придворных: «Да. Да… Да…» Он облегченно вздыхает.

Большинством совета одобрено его предложение. Крупный купец Зонкан Зорабабели послан ко двору кипчакского хана, где живет князь Юрий. Он выполнил поручение совета: русский князь вместе со своим воспитателем приезжает в Грузию.

Эти события описаны в историческом романе Шалва Дадиани «Юрий Боголюбский». А вот отрывок из этого романа, сцена помолвки царицы Тамар:

«Прекрасный день праздника Свети-Цховлоба. Стоит ровная, теплая погода.

Только в небе чуть видна сединка облаков. Тамар поднимается на амвон, принимает чашу из рук католикоса, прикладывается к ней. Причащается. Вытирает губы легкой тканью платка, поданного служителем. С чашей в руках поворачивается к молящимся.

Кузьма Русский и Шараган подводят к ней Юрия. Тамар дает ему причастие.

Утандар выдается своей красотой среди придворных. дам.

Томно посмеиваясь, глядит на Юрия:

— Как прекрасен наш царь!

— Не затмил бы красотой Тамар!..

— Далеко ему!..

Перешептываются красавицы:

— Погодите, дайте поглядеть на обоих вместе!

— Да что ты, раньше не видела?

— Нет, он стоял спиной к нам…

Среди иностранцев другая беседа.

— Что это за обычай? — спрашивает один. Поясняют:

— Царю дозволено причащать своей рукой.

Византийцы возмущены:

— Это варварство!

— Что? То, что царь причащает своей рукой?

— Нет, это и у нас принято.

— Что же?

— То, что женщина причащает мужчину.

— Но ведь эта женщина — царь!

— Ну и что же?

— Молчите, не обращайте на себя внимания.

— Пристойны ли эти разговоры в храме!..

Все же один не может сдержать себя:

— Ведь и наш епископ служил сегодня… Если бы что-нибудь противоречило законам церкви, он воспротивился бы!

— А ты думаешь, спросили его?

— Тсс… Тише!

Служба окончилась. Католикос в мантии и с жезлом в руке вышел на амвон. Опершись на жезл, обвел взглядом присутствующих и возгласил:

— Ныне обручается раба господня, царица всея Грузии Тамар и княжич Георгий, сын русского князя Андрея Боголюбского…

Слово «Боголюбский» немного затруднило католикоса. Все же, преодолев его, он продолжал:

— Если заявить имеете что-нибудь против этого союза, заявите. Если знаете что-либо о родственных связях обручающихся или какую-либо иную помеху, заявите.

В ответ — полное молчание.

Только нетерпеливое ожидание благополучного конца, только улыбки на лицах.

Иные думают: «Зачем тянуть понапрасну, ведь уж все давно известно, скорее завершайте дело!»

Но закон и обычаи нерушимы. Священнослужители строго выполняют то, что положено.

Католикос еще дважды повторил сказанное.

Чахрухадзе опять оказался возле Скандиер-Аль-Мулька и шепчет ему:

— Ах, если бы можно было, я бы заявил протест! Причина? Причина та, и та, и та…

Скандиер, до сих пор улыбавшийся, подобно всем, становится серьезным и крепко берет за руку Чахрухадзе, опасаясь, как бы юноша и впрямь не натворил беды.

Чахрухадзе овладевает собой и умолкает. Католикос подзывает к себе обручающихся.