О том, что видел: Воспоминания. Письма

Твой К. Ч.

Вы переводите в «Пестрой ленте»:

1) — Что же случилось? Пожар?

— Нет, клиент.

Как может клиент «случиться»? И почему, если клиент — женщина, он все же остается клиентом? В подлиннике:

— Что же там такое? Пожар?

— Нет, клиентка. (122)

2) Дальше на той же странице:

Конан Дойль: «Молодые дамы бродят по столице».

Вы переводите:

…«путешествуют в метро»!!! (122)

хотя Metropolis — столица, а метро по-английски — tube, under-ground и никогда не Metropolis. Если это Вам неизвестно, посмотрели бы хоть в тот русский перевод, который был у вас перед глазами.

3) 123 who cared for me — «беспокоится обо мне», а на самом деле «неравнодушен ко мне», т. е. «кому до меня есть дело», «кто любит меня».

4) 124 «вытащил (?!) книгу своих записей».

на самом деле:

«достал маленькую (small) записную книжку».

5) 124 Вы спутали жениха этой девушки с Холмсом. Она говорит: «Даже тот, к кому я имею право обратиться за советом и помощью» (т. е. жених), а Вы переводите: даже вам, от кого я жду совета и помощи (т. е. Холмс).

6) 124 В подлиннике:

Он не говорит мне этого, но я вижу это в его успокоительных ответах.

Вы переводите:

«Я увижу это по вашим успокаивающим ответам».

7) 124 averted eyes = уклончивые взгляды

у Вас: отсутствующие глаза.

8) 124 manifold wickedness of human heart

«многочисленные злые наклонности человеческого сердца»

У Вас:

человеческие несчастья.

9) 125 Вы напрасно обвиняете в краже какого-то «туземного дворецкого». В подлиннике не сказано, что он — вор. В подлиннике говорится: в доме случилась кража, и хозяин избил дворецкого.

10) 127 «ведя такой образ жизни, у нас было мало возможностей» — неграмотно.

11) 129 «рухнула оземь» — не по-русски. Нужно «рухнула наземь».

12) 129 У Конан Дойла: «Он был в халате» «Не was in his dressing-gown». Вы переводите: «он, совсем одетый». Зачем же человек станет надевать халат, если он «совсем одет»? Страннее всего то, что в дальнейшем Вы переводите dressing-gown — халат.

13) 130 У Конан Дойла: «он тщательно исследовал все это дело» (with great саге). У Вас: «он очень осторожно вел следствие».

14) 134 По-английски top hat — «цилиндр». Вы же переводите: «высокая шляпа».

15) 134 professional — профессиональный. В данном случае лекарский, докторский. Вы переводите: профессорский!!!

16) 136 у Вас: «лист бумаги, весь исчирканный и разрисованный»

В подлиннике: «with notes and figures». Очевидно, вы решили, что figure — фигурка. Между тем, figure — цифра. Нужно: с заметками и цифрами.

17) 137 gables — зигзаги крыши вот такие:

Вы переводите: «фронтон»!

18) 137 Холмс говорит кучеру: «Я думаю, мы пойдем той дорогой, которую вы нам указали».

I think we had better do you suggest.

Вы переводите:

«Кажется, все идет лучше, чем мы предполагали».

19) 138 «Найдет кого-либо похитрее себя».

Как может быть человек хитрее себя самого?

Нужно: «здесь может найтись человек похитрее его».

20) 140 Chest et drawers — не платяной шкаф, а комод.

стр. 10

Переведено: «в Союзе рыжих сидят люди понимающие» (10 стр.)

Нужно: «дело дойдет до состязания рыжих»… Переводчик смешал: competition и competent стр. 15

Перевод: «вставочка»; подлинник: «гусиное перо».

29

«Председатель директоров». Нужно: «председатель правления».

32

Перевод: «оставив в руках свой воротник». Оригинал: «поймали только фалду его пиджака».

65

Перевод: «старик с отвислыми губами».

Как может верхняя губа быть отвислой? Нужно: с отвислой губой.

87

«Приведем его в приличный вид».

Как можно кого-нибудь «привести в вид»?

185

Перевод: «третья дверь».

Подлинник: «третий этаж» (не door, a floor).

4 февраля 1941 г. Ленинград

Милый папа.

Твое письмо совсем расстроило нас. Действительно, очень жаль, что тебе приходится тратить столько сил и времени на правку наших переводов. Я уже думал об этом и раньше и всегда в глубине души удивлялся, зачем ты за это берешься.

Из создавшегося положения нужно найти выход и сделать выводы. Твои выписки из «Пестрой ленты» с несомненностью доказывают, что Марине рано заниматься переводом, потому что она недостаточно знает английский язык. Исправить я ее не могу, хотя хорошо знаю, что значит floor, и top-hat, и heart, и metropolis. Дело в том, что подобных элементарных ошибок у нее так много, что я, заметив одно, несомненно, не замечу другого. Дело в том еще, что я, видимо, при всем старании не умею исправлять чужие переводы: внимание мое всегда прежде устремляется на склад русской фразы (впрочем, и в этом отношении я, исправляя, не достигаю желаемых результатов). Марине нужно заняться английским языком, и тогда из нее будет переводчик.

Теперь о себе. Floor и door я спутать не могу, но competition и competent [693] я иногда смешать в состоянии. Стыдно сказать, английский язык и моя беда, хотя я занимаюсь им всю свою жизнь. Конечно, я знаю его гораздо лучше, чем Марина, и все же недостаточно хорошо. У меня, к сожалению, нет способностей к языкам. Тут уж ничего не поделаешь. Однако, перевожу я уже 18 лет, перевел десятки книг, и никто никогда о моей работе ни слова дурного не сказал. Впрочем, быть может, аргумент это недостаточно убедительный.

Теперь о моих с тобой отношениях как с редактором. Ты сам понимаешь, что они очень трудны, потому что они перепутываются с отношениями родственными. Мы очень разные литераторы, каждый любит свое, отношение к стилю у нас различное. Я очень люблю тебя и твой стиль, и, тем не менее, всякий раз, когда в каком-нибудь своем переводе, отредактированном тобою и уже напечатанном, я встречаю твою фразу, она меня чуть-чуть коробит. (Конечно, это не относится к тем случаям, когда ты исправляешь фактические мои ошибки — за такие исправления я очень тебе благодарен). Тут дело не в правоте или неправоте, а во вкусах, которых я победить не в состоянии. Впрочем, не думай, что я имею к тебе какие-нибудь претензии, — я никаких претензий не имею и охотно прячу свои вкусы в карман. И сознание того, что в нашей совместной работе я доставляю тебе неприятности, тяготит меня гораздо больше, чем тяготят меня неприятности, которые я испытываю при этом сам.

Теперь о «Янки». Не скрою, мне очень хочется перевести эту книгу. И я уверен, что я перевел бы ее лучше, чем все, кто переводили до меня. Помнишь, мы с тобой переводили «Принца и нищего» [694]? Ты мне тогда не сделал почти никаких замечаний. Это внушило мне надежду, что мы вместе работать можем. Почему бы и в «Янки» не быть тому же самому? Ты мне предлагаешь Франковского. Ну что ж, если так надо, я не протестую. Мало ли кто меня ни редактировал. Если мой роман [695] сейчас редактируют Кривошеева, Капица и Лесючевский [696], почему бы моих переводов не редактировать Франковскому. Без этого нельзя. Но, по правде сказать, я бы не струсил, если бы меня никто не редактировал. И был бы рад, если бы меня редактировал ты.

Все это я пишу, глубоко огорченный тем, что доставил тебе неприятности. Принимай любое решение, поступи так, как найдешь нужным, я на все соглашусь с радостью. Прости за откровенное письмо, оно необходимо. Какие бы ни были у меня с тобой разногласия, я всегда с восхищением отношусь ко всему, что ты делаешь.