Антология «Битлз»

Произнося их, Джон имел в виду то, что его удивляет упадок интереса к англиканской церкви, а следовательно, и к Христу, который наблюдается в последние пятьдесят лет. Он вовсе не собирался возвеличивать славу «Битлз». Он просто отмечал, что, по его мнению, «Битлз» сейчас оказывают большее влияние на молодое поколение».

Ринго: «В Америке поднялась настоящая буря, потому что они все поняли не так. Мы читали эти слова и не усмотрели в них ничего особенного. Это не кощунство, а лишь точка зрения. В масштабах всего мира церковь до сих пор остается на первом месте. На наши концерты приходит не больше народу, чем в церковь.

Это лишь точка зрения. Ну, сказали мы по молодости что-то. Конечно, мы и предположить не могли, что последствия от сказанного нами будут такими. Такое случилось только в Америке, потому что кто-то выдернул одну эту фразу из интервью и сделал из мухи слона».

Джон: «В Англии никто ничего не заметил: там поняли, что какой-то парень просто разболтался. Кто он такой, чтобы прислушиваться к его словам? Но за океаном какие-то фанатики нацепили маски, белые колпаки и принялись жечь кресты» (74).

Джордж: «Несмотря на всю эту истерию, мы отправились в Америку и устроили пресс-конференцию, на которой Джон принес свои извинения. Перед камерами и журналистами, несмотря на стресс, связанный со случившимся, он извинился и все объяснил. Все прошло успешно, и мы решили: «Мы дадим этот концерт».

Ринго: «Нам всем пришлось расплачиваться за сказанное Джоном. Было довольно страшно, и Джон был вынужден извиниться — но не за то, что он сказал. Это было сделано, чтобы спасти нашу жизнь, потому что нам постоянно угрожали — не только ему, но и всей группе. Жизнь устроена так, что иногда приходится снимать шляпу и произносить: «Извините меня».

Джон: «Мне не хотелось выступать. Я думал, меня убьют, — они все восприняли слишком серьезно. Они могли сначала пристрелить меня, а потом уже понять, что все это выеденного яйца не стоит. Поэтому мне не хотелось ехать в Америку, но Брайан, Пол и остальные уговорили меня. От страха я оцепенел. Я видел на пленке пресс-конференции, во время которых я говорю: «На самом деле я вовсе не утверждал, что мы популярнее Христа. Я просто указывал на тот факт, что молодежь тянется к нам, а не к нему». Я вытерпел все это лицемерие, холодея от ужаса. Мне на самом деле было страшно (74).

Даже я не был уверен в том, каков был смысл всей статьи, потому что уже забыл, о чем там шла речь. Впрочем, она не имела никакого значения, ее прочли и забыли. Мне пришлось перечесть ее и убедиться, что я сказал только то, что хотел сказать.

Я говорил, что мы популярнее Христа, и это факт. Я уверен, что Христос был замечательным, как и Будда, и все остальные. Все они говорили одно и то же, и я верю им. Я верю в то, что говорил Христос о любви и доброте, а не в то, какой смысл вложили в его слова люди. Если большая популярность Христа означает больше ограничений во всем — это не по мне. Уж лучше пусть люди уподобятся нам, уж лучше пусть танцуют и поют всю жизнь. Если же им интереснее то, что говорил Христос или Будда — не важно кто, — то Бог им всем в помощь» (66).

Ринго: «Джон не хотел извиняться, потому что он говорил совсем не то, что ему приписывали. Но происходящее слишком попахивало насилием, и Брайан продолжал и продолжал просить его выступить, и в конце концов Джон понял, что должен решиться и все объяснить».

Джон: «Мне незачем ходить в церковь. Я с уважением отношусь к церквям из-за святости, которую на протяжении долгих лет приписывают им верующие. Но, по-моему, слишком много зла свершилось во имя церкви и во имя Христа. Вот почему я сторонюсь церкви, и, как однажды сказал Донован: „Раз в день я хожу в мою собственную церковь в моем собственном храме“. Я считаю, что те, кто нуждается в церкви, должны бывать там. А остальные знают, что церковь у них в голове, и они должны посещать именно этот храм, потому что он и есть источник духовности. Бог — это все мы. Христос говорил: „Царствие Божие внутри вас есть“. Так говорят и индийцы, и дзен-буддисты. Все мы есть Бог. Я не Бог или один из богов, но все мы — Бог, всем нам присуще и божественное, и низкое. Все это в нас самих. Царство Божие находится в нас, и, если присмотреться как следует, вы увидите его» (69).

Пол: «Все мы обсуждали случившееся. Мы понимали, что для нас самих это не имеет большого значения, но, поскольку поднялся большой шум, не обращать на него внимания было нельзя.

Я никогда еще не видел Джона таким нервозным. Он осознал всю важность того, что произошло. Поэтому ему пришлось сказать: «Ничего такого я не имел в виду. На самом деле, наоборот, я выступил в поддержку…» — это было принято всеми, за исключением жителей «библейского пояса».

Джон: «Если бы я сказал: «Телевидение популярнее Христа», — это сошло бы мне с рук. Я жалею о том, что разболтался. Я просто разговаривал с другом и пользовался словом «Битлз» как чем-то отвлеченным, я смотрел на нас со стороны. Я сказал, что «Битлз» оказывают больше влияния на молодежь, чем что-либо другое, в том числе и Христос. Я сказал так и допустил ошибку. Я не против Бога, Христа или религии. Я не пытаюсь уничтожить их. Я не говорил, что мы значительнее или лучше. По-моему, это было бы нелепо. Если мы им не нравимся, почему бы им просто не перестать покупать наши пластинки?

Эта статья была частью серьезных исследований, которые проводила Морин, и поэтому я не рассматривал ее с точки зрения пиара и не пытался расшифровать собственные слова. Беседа продолжалась около двух часов, и я сказал это, только чтобы закрыть тему. Она слишком сложна, и ее обсуждение зашло чересчур далеко.

Когда я впервые услышал о последствиях, то подумал: «Этого не может быть, это просто выдумки». Но потом, когда я понял, насколько все серьезно, я забеспокоился, поскольку понимал, к чему это может привести. Я понял, что о нас будут писать, как будут представлять меня циником, — в общем, пошло-поехало. А в конце концов все зайдет слишком далеко и выйдет из-под моего контроля. Я не смогу ничего ответить, когда дело зайдет слишком далеко, потому что тогда мое мнение уже ничего не будет значить.

Я жалею о том, что произнес эти слова, потому что они наделали столько шуму, но я никогда не воспринимал их как антирелигиозное высказывание. Мои взгляды сложились благодаря тому, что я читал, благодаря моим наблюдениям за состоянием христианской религии — ее прошлым, настоящим и будущим. Я не низвожу ее и не пытаюсь очернить. Я просто говорю, что она угасает и теряет силу. Похоже, заменить ее нечем. Ни к чему продолжать твердить: «Да, все прекрасно, все мы христиане, все мы веруем». Ведь на самом деле мы не веруем!

Я не считаю, что я истинный христианин, — я не выполняю обряды. По-моему, Христос был таким, каким он был, и если кто-нибудь говорит, что он велик, я верю, но я не исповедую христианство так, как меня учили в детстве.

В Англии все обошлось, поскольку там никто и не думал обижаться, мои слова пропустили мимо ушей. А вот в Америке все пошло по-другому. Порой мы забываем, что мы «Битлз». Ничего поделать с этим нельзя. И если мы говорим что-нибудь вроде: «Великобритания превращается в полицейское государство», то говорим это не как «Битлз», а как один приятель говорит другому где-нибудь в пабе.

Мне не хотелось бы думать, что Христос все еще жив, и пытаться подстроиться под него. Но если он и на самом деле Христос и сохранил свои прежние взгляды — что ж, тогда «Eleanor Rigby» вряд ли что-либо значит для него» [Пресс-конференция в Чикаго, 11 августа 1966 года]».

Джордж: «Если бы все, у кого есть оружие, пустили себе пулю в лоб, это решило бы все проблемы».

Пол: «Нам было трудно понять угрозы. мы никогда не были склонны к предрассудкам любого рода. Нас устраивала любая аудитория, в которой могли быть представители разных рас. Помню, однажды какая-то женщина читала у нас в школе лекцию о Южной Африке. Она говорила: «Вот замечательно: Мальчик подает тебе чай, можно нанять мальчиков для уборки, для игры…» Помню, мы спросили: «Разве это вас не смущает? Они находятся на положении рабов». — «Нет, что вы! Самим мальчишкам это нравится».