Две жизни в одной. Книга 1

Пролетел мимо меня воробышком счастливый автор, держа в клювике новую книжку. Это было в издательстве «Оникс» 16.08.2001 г. С МИХАИЛОМ ЛЕОНИДОВИЧЕМ ГРОЗОВСКИМ я встретилась в коридоре. Видимо, он решил подарить свою только что родившуюся книжку первому, кого встретит. Книгу «Мой зоопарк» подписал так: «Гайде от Михаила на доброе знакомство».

Между прочим...

Я тоже иногда так делаю. А когда издательство в прошлом выдавало дешевую продукцию, я покупала, а порой с тверской базы забирала все книги, что присылали по разнарядке в Тверь, и раздавала. Особенно мне нравилось подкладывать книжечки в детские коляски. Вот потому тогда и не попадали на книжные прилавки магазинов мои в мягких переплетах красочные книженции, а потому и в библиотеках их нет.

Кстати...

Изданные в книжно-журнальном издательстве книги я стремилась распространять, не зная, что финансирование из областного бюджета дает книгам возможность оказаться в библиотеках, а не расходиться по частным рукам. Я видела, что книги других авторов лежали в издательстве навалом, а потом исчезали. Я удивлялась, что сборники Гевелинга, Исакова, Борисова так быстро реализовывались! А они просто передавались в библиотеки. Так я сама лишала присутствия своих книг на книжных полках библиотечной системы. «Век живи, век учись».

Гость из Симферополя АЛЕКСАНДР НИКИФОРОВИЧ ЧУКСИН. Вспоминаю первую встречу. Захожу в писательскую организацию, вижу: возле дверей топчется маленький, сухонький, как он мне тогда показался, немолодой мужчина, а точнее, старичок. В Калинине проездом, решил посмотреть на землю, над которой летал в годы войны. Гость особого интереса у наших руководителей не вызвал. Чуть еще потоптавшись, тихонько вышел. Я сама тогда не была в полной мере вхожа в Союз. Но меня охватило чувство неловкости: ведь приезжий? Хоть бы чашку чая предложили! Но все были заняты своими делами. Я догнала старичка во дворе. Познакомились, спросила, есть ли у него в городе друзья или знакомые. Тогда получить номер в гостинице было сложно. Приняла гостя в свою семью. А.Н. Чуксин в прошлом военный летчик, полжизни отдал службе в авиации. В годы Великой Отечественной войны был «летающим» комиссаром авиационного полка, награжден медалями и многими орденами, в том числе орденами Ленина, Красного Знамени; полковник в отставке. Не все в части знали, что их боевой товарищ является членом Союза писателей СССР, что его перу принадлежат десятки книг об авиации, о детях и подростках. Жизнь свела его еще в тридцатые годы в Харькове, молодого украинского поэта, начинающего прозаика, авиатора А. Чуксина со Степаном Крыжановским, позднее ставшим доктором филологических наук, профессором, лауреатом премии по литературно-художественной критике. В предгрозовые довоенные годы смоленский поэт Николай Рыленков рекомендовал армейского автора в члены Союза писателей СССР.

С Александром Чуксиным мы переписывались, он присылал свои книги, заезжал в Калинин, когда бывал в Москве. Я его встречала на вокзале. Но в организацию писателей зайти отказывался. Передо мной на письменном столе книги с его автографами. «Однополчане» (издательство «Таврия»): «Дорогой Гайде Рейнгольдовне с пожеланием здоровья и радостей, новых взлетов с издательских аэродромов. А. Чуксин. Г. Симферополь. 1982 г.» И вложенное в книгу короткое письмо: «Я закончил большой роман. Сейчас заново прочитаю, а уж потом отдам машинистке. Если буду в Москве, то заеду в Калинин. С приветом. А. Чуксин.

1987 год. Письмо: «Дорогая Гайда! Почему долго нет весточки? Как твоя жизнь и твои творческие успехи? Что у тебя нового? Была ли в Доме творчества и где?» В присланной книге автограф: «Дорогая Гайда Рейнгольдовна! Дарю тебе на долгую и добрую память, с пожеланием здоровья и радостей, новых штурмов и побед в творчестве. А. Чуксин. Симферополь. 1987». Через какое-то время получаю письмо следующего содержания: «Дорогая Гайда! Я в конце октября был девять дней в Москве, дважды звонил, хотел приехать в Калинин. Жаль, что не получил ответа, думал, тебя нет дома. Сейчас у тебя новый адрес. Что заставило сделать обмен? Поздравляю всех с праздником, желаю вам всего хорошего. Обнимаю. А. Чуксин». А потом наша связь оборвалась.

Рассказано по случаю...

Что заставило? Маленькую квартирку пришлось поделить на две. Старшей Лене с дочкой Машей — комната в коммунальной квартире. Мне с младшей и еще в придачу с ее молодым мужем из Тамбова — однокомнатную «хрущевку». Разборки со старыми и новыми зятьями, работа с только что созданным авторским театром, писательская писанина, участие в разных фондах, во всяких акциях забирали все мое время. А ведь могла с Чуксиным быть в высших московских кругах. Он приглашал поехать с ним в Москву на большие торжества. Написать на домашний адрес в Симферополь стеснялась. Ранее связь шла через писательский союз. Что подумают его крымская жена и дочери? Правда, в разговоре он однажды сказал: «Всех в семье интересуют только мои гонорары». Разве тогда им понять, что наши отношения были чисто товарищескими? Я вообще люблю дружить с мужчинами не как женщина. Такая дружба крепка и надежна, но больше со стороны мужчин. Печальная мысль, но она ассоциируется с мыслями других писателей: нас захлестывает писательский эгоизм, мы всю жизнь начинаем посвящать только своему творчеству. Меня все эти годы не покидают чувство вины и желание исповедаться. Чем я отличаюсь от тех, которые так глухо впервые приняли Александра Никифоровича Чуксина? Вот они, издержки. Годы подведут и вас к откровенности.

С ЕВГЕНИЕМ КЛЕОНИКОВИЧЕМ МАРЫСАЕВЫМ меня свело общество книголюбов. Я входила в состав его правления с момента организации с 1974 года. Руководила в тот момент обществом улыбчивая, очень чуткая ГАЛИНА ВАСИЛЬЕВНА ЛАВРЕНТЬЕВА. При ее самом активном участии проходили в Калинине и в районах области всевозможные мероприятия. Одним из них был автопробег на машинах с участием калининских и московских писателей, среди которых были Марысаев и Яков Шведов.

Е. Марысаев подарил мне незабываемую по сюжету книгу «С морем обрученные». Я часто ее перечитываю. Однажды поделилась с ним, что хочу издать повесть «Зона», которую переписывала не раз, все время что-то добавляя и убавляя. Он всячески пытался меня отговорить: «Тема — закрытая, не напечатают!» И точно. Встретившись в Москве с издательством журнала для учреждений ОН, была отвергнута и почти уничтожена заявлением редактора: «У нас такого на зоне не бывает!» Я спросила: «И матом не ругаются?» — «Что вы!» — возмутился законопослушный служака. — «Так я вас разочарую: у вас и начальники отрядов трехэтажными матовыми сооружениями кроют! Вы лапшу кому-либо другому на уши вешайте, а не мне». Рано ушел из жизни Е.К. Марысаев. Так и не увидел мою книгу «Зона», вышедшую в Калинине в издательстве тиражом десять тысяч экземпляров. Прошло совсем немного времени с момента нашего знакомства, когда Евгений Марысаев трагически погиб.

О Марысаеве

«...На Севере Евгения Марысаева встретила трудная работа и жизнь плюс ироническое отношение старожилов к зеленым мальчикам, приезжающим сюда «за туманом и за запахом тайги». На глазах у Евгения Марысаева отбывали на материк неженки и неумехи, нахлебавшиеся «романтики». А он прикипел к Северу. Он доказал коренным северянам, что может справиться с трудностями не хуже других. Работал с геологами, освоил специальность буровика, потом взрывника, строил в Якутии Вилюйскую ГЭС, в Карелии — железную дорогу. Поехал на строительство Саратовской ГЭС и поступил рабочим на бетонный завод. И опять потянуло на Север. Евгений Марысаев едет в качестве маршрутного рабочего с экспедицией на Камчатку.

За годы странствий он в точности определил, куда пойти учиться. Отнес в Литературный институт имени М. Горького свои первые произведения, прошел творческий конкурс, успешно сдал экзамены и несколько лет работал в родном городе слесарем в одном из научно-исследовательских институтов и учился на заочном отделении Литературного института.