Гомер

с которым пришлые греки отождествили своего Олимпийского Зевса после достаточного

освоения здешней культуры. И при том у этого троянского Зевса все же остается самая

интимная и самая теплая симпатия к его любимым троянцам (IV, 43-49, XV, 595 сл., XXII,

168 сл.). В конце концов становится даже не очень понятным, почему греки при

заключении договора с троянцами обращаются именно к Идейскому Зевсу, к которому тут

же [308] обращаются и троянцы (III, 276, 320), и почему в VII песни, 202 греки, учитывая

любовь Зевса к Гектору, просят его о даровании равной доли и их Аяксу.

Черты становящегося универсализма необходимо отметить и в олимпийских богах,

взятых в целом. Здесь тоже весьма заметна у Гомера тенденция создать единую семью

богов, включивши в нее и указанных богов-азиатов. Это становление заметно на таких

странных фактах, как фиксация культа и статуи Афины, этой исконной греческой богини,

не больше, не меньше, как в самой Трое, где у нее оказывается целый штат прислужниц

(Ил., VI, 87 сл.). Афродиту и Ареса ранит смертный герой Диомед (Ил., V), а Аполлона

изобличает в коварстве и обмане смертный Ахилл (XXII). И все-таки тенденция к

универсализму у Гомера огромная, все боги у него в конце концов группируются на

Олимпе и вокруг Олимпа. На Олимпе Гефест построил каждому богу особый чертог (I,

607), здесь Гера снаряжается для своего путешествия на Иду (XIV, 154, 166 сл.). Здесь

боги вкушают пищу и собираются на совет (I, 522 сл., IV, 1 сл., 74, VIII, 2 сл.). Отсюда

Гера и Афина направляются в бой (V, 720 сл., 750), здесь ищут пристанища раненые

Диомедом Афродита (V,360) и Арес (V, 868 сл.). Сам Зевс сидит в это время на вершине

Олимпа и созерцает земные дела (V, 754). Также сидит он и смотрит в I, 498 сл., в XX, 22

сл. и в XXI песни, 339 сл. Сюда же приходит к нему обиженная Герой Артемида (XXI, 508

сл.). [309] Сюда же возвращаются с боя и прочие олимпийцы (XXI, 518). Отсюда боги

созерцают и последние бои около Трои (XXII, 166, 187). 14 раз Зевс называется просто

олимпийцем и 2 раза (I, 398, XX, 47) так именуются все прочие боги.

Таким образом, центральное значение Олимпа у Гомера как будто не может

подвергаться никакому сомнению. И все-таки это не мешает тому, чтобы Афродита имела

свое местопребывание на Кипре, а Арес во Фригии (Од., VIII, 362) или чтобы Посейдон

имел свой дворец под водой независимо от Олимпа (Ил., XIII, 32 сл.). Даже верная Зевсу

Афина живет на афинском холме, а Артемида больше в лесах, чем на Олимпе.

Все это необходимо иметь в виду при исследовании вопроса о богах у Гомера. В

науке эта противоречивая картина установлена уже давно в результате многочисленных

исследований и отдельных наблюдений. Элементарную сводку этого материала сделал уже

П. Кауэр в своей работе «Основные вопросы гомеровской критики», третье издание

которой вышло еще в начале двадцатых годов нашего века.

Здесь небезынтересно будет привести работу В. Отто «Боги Греции» ( W. Otto. Die

Götter Griechenlands. Francf. am M. 19473), в которой мы находим совершенно необычную

характеристику олимпийских богов в их универсализме. Казалось бы, времена

Винкельмана давно прошли и казалось бы, восхваление, идеализация и безоговорочный

морально-эстетический панегирик в отношении этих богов в настоящее время не мог бы

иметь место. В олимпийских богах раскрыта их тысячелетняя история со всеми

периодами звериности, аморализма, бесчеловечности, жестокости, порочности и

беспринципности. Правда, их традиционное благородство, величие и красота тоже не

отрицаются. Но вот нашелся немецкий профессор, который посвятил целую большую

книгу именно восхвалению, именно превознесению, именно духовному величию

олимпийских и, в частности, гомеровских богов, зачеркнувши все в них отрицательное,

жестокое и порочное. Некоторые отрицательные черты этих богов В. Отто указывает

только в самом начале своей книги, относя все это к давно прошедшим временам, вполне

преодоленным у Гомера. Свирепый и жестокий гомеровский Аполлон в специальной главе

характеризуется как свет, чистота, величие, совершенство, духовность, упорядоченность,

сознание, объективность, принцип познания и величавого парения над людьми. Такие же

идеальные Артемида, Афродита и Гермес, не говоря уже об Афине Палладе (стр. 43-126).

В специальной главе о сущности богов В. Отто доказывает их духовность и

материальность одновременно, их вечную юность, ясность, красоту и прекрасную

оформленность, просветленность, далекую от всего мрачного, от смерти. Может быть,

только относительно Посейдона и Гефеста В. Отто не решается на полный панегирик,

считая их не вполне олимпийскими богами. Но духовными и просветленными оказались у

него и Эриннии, и Гея, и Ночь, а уж о Фемиде и говорить нечего. Аид и культ мертвых

тоже ничему не мешают, так как все это отодвинуто у Гомера на задний план. Гомеровские

боги – это сущность вечного образа бытия, единства духа и природы, совершенство и

полнота, а иной раз даже очарование и чистота (как у Афродиты или Артемиды).

Звериных элементов у этих богов, по мнению автора, остается очень мало, они у Гомера

неустойчивы и никак не могут нас беспокоить (стр. 127-166).

Мы встречаем такое множество элементов грубости, жестокости и зверства у

гомеровских богов, что все это является опровержением небывалого панегирика и

возвеличивания. Поэтому [310] едва ли стоит здесь заниматься специальной критикой

работы В. Отто. Кроме того, в дальнейшем, переходя к юмористике и бурлеску богов у

Гомера, мы найдем множество еще и других черт, опровергающих духовность и

безоговорочное совершенство этих богов.

Нильссон так и пишет ( М. Р. Nilsson. Gesch, d. griech. Religion. 1941. I, 349):

«Греческое божество не дает откровения никакого закона, который стоял бы выше

природы, никакой святой воли. Оно не обладает сердцем, которому человек мог бы

довериться. Оно не посылает никакой любви или избавления от нужды. Оно находится на

почтительном расстоянии от человека. Боги были бы опасны. Против судьбы, против

смерти они не в силах бороться... То, что преподносит В. Отто, есть не что иное, как

богословская защита созданного эпосом представления о богах, но не исследование по

истории религии».

7. Юмористический момент в изображении богов у Гомера.

Гомер отражает много разных ступеней развития греческого общества. Что же

является здесь наиболее развитым и самым последним? В чем эстетический секрет

построения этих божественных образов? В чем стиль гомеровских богов, но не внешне-

языковый, а внутренне-миросозерцательный? В чем специфическая выразительность

гомеровских богов в отличие от восточных религий, от египетской, от еврейской, от

христианской, от западноевропейских возрожденских абсолютов? Не претендуя на

исчерпывающую эстетическую характеристику гомеровских богов, выдвинем пока одну

эстетическую категорию, которая, кажется, является центральной для общей картины

богов у Гомера или по крайней мере одной из центральных. Это категория юмора.

Находясь под впечатлением целого ряда мировых религий, исключающих всякий

намек на юмористическое понимание божества, исследователи Гомера и его популярные

излагатели большею частью и гомеровских богов понимали чересчур серьезно, духовно и

торжественно. Тем не менее та черта гомеровских богов, которая больше всего бросается в

глаза, не может быть охарактеризована иначе, как именно юмористическая их обрисовка.

Ведь юмор тоже относится к эстетическим категориям.

Приведем основные тексты из Гомера, ярко показывающие эту юмористическую