Три зимовки во льдах Арктики

В проливе Вилькицкого чистая вода! Я вспомнил, как два года тому назад «Садко» через этот самый пролив пронесло кормой вперед, и подумал: да, видимо, в этом году условия навигации на редкость благоприятны. Быть может, и в самом деле можно ждать встречи с ледоколом? Такая попытка была бы крайне интересна. Она многое дала бы для исследования льдов даже в том случае, если бы ледокол не смог подойти к «Седову».

Тут забеспокоились летчики самолета «СССР-Н-171», дежурившие уже полгода на острове Рудольфа. Летчикам было бы очень обидно возвращаться на материк, не осуществив задуманного рейса. Нас стали атаковывать с острова Рудольфа дипломатическими телеграммами, в которых перечислялись аппетитные грузы, доставленные для нас, а в конце неизменно стоял вопрос: «Быть может, вам стоит намекнуть Москве на целесообразность полета?»

Мы ответили на эти телеграммы:

«Все указанное вами получили бы с удовольствием. Но в отношении намека Москве думаю, что следует воздержаться. Возможен подход к «Седову» ледокола, поэтому настаивать на полете не имею права, тем более что на судне пока все обстоит благополучно...»

Сверх ожиданий посылку мощного ледокола в район «Седова» до конца августа организовать не удалось. Вместе с тем в двадцатых числах резко похолодало, и дрейф на северо-запад сильно ускорился. 25 августа я сообщил в Главсевморпуть:

«Считаю неизбежным продолжение «Седовым» дрейфа. С 1 сентября начинаем подготовку к полярной ночи. Для правильного распределения ресурсов на дальнейший дрейф желательно знать, есть ли возможность пополнить имеющиеся запасы. Поэтому прошу вас сообщить, предполагается ли посылка к нам самолета и когда... Если полет предполагается, прошу учесть, что его можно произвести лишь без посадки, так как сейчас в районе «Седова» пригодных для посадки площадок нет. Необходимо учесть также, что количество летных дней в районе дрейфа ограничено...»

Вскоре с острова Рудольфа мне сообщили, что получен приказ экипажу самолета «СССР-Н-171» срочно готовить машину к беспосадочному рейсу: остров Рудольфа - «Седов» - остров Рудольфа. Это было очень трудное задание, связанное с большим риском. Тем не менее, летчики встретили распоряжение о подготовке к полету с большим энтузиазмом.

«Машина в полной готовности, - сообщил Степанов. - Летный состав рвется в воздух...»

Нужно было проделать большую работу по подготовке грузовых парашютов: все необходимые грузы мы могли получить лишь с воздуха. Судя по сообщениям с острова Рудольфа, на нас должен был обрушиться целый дождь посылок.

Летчики собирались сбросить с самолета на парашютах глубоководную лебедку, 5 100 метров нового троса для глубинных измерений, термометры для батометров, карты Земли Франца-Иосифа, Гренландии и Шпицбергена, секундомеры, радиолампы, напильники, по которым так тосковали наши механики, стекла для ламп, свежие яблоки, комнатные веники, несколько туш свежего мяса, 25 стаканов, несколько тюков теплой одежды, лыжи, новые кинофильмы, зубную пасту, комплекты газет и журналов и много других не менее ценных вещей.

Особенно заманчивы были для нас сообщения о богатейшем научном оборудовании, погруженном на самолет. Скучали мы и по письмам из дому.

В эти же дни к острову Рудольфа подошел пароход «Русанов». Исполнительный Степанов немедленно сообщил, что на пароходе доставлены новые письма. Нам не терпелось узнать новости с Большой земли, и мы попросили командование парохода рассказать нам по радиотелефону, что нового в Архангельске, - «Русанов» обладал достаточно мощным передатчиком, чтобы мы его услышали. Капитан охотно согласился, и в один из вечеров, собравшись в кают-компании, мы услышали из репродуктора:

«Алло, «Седов», алло, «Седов»! Вас вызывает «Русанов»! Как вы меня слышите? У микрофона капитан «Русанова», помполит и штурман».

Штурмана Чернявского мы хорошо знали, - он зимовал вместе с нами на «Садко». Остальные тоже были знакомы.

Долго длилась эта беседа. Перебрали на память всех знакомых, разузнали все новости навигации, познакомились со многими новшествами, введенными в практику арктических пароходств. За эти годы мы все-таки изрядно отстали от жизни, и, судя по всему, нам предстояло на Большой земле со многим знакомиться заново: короткие вести по радио, которыми мы жили, конечно, не могли передать и сотой доли всего многообразия яркой, полнокровной жизни нашей страны.

«Русанов» доставил самолету «СССР-Н-171» большое количество горючего. Для нас он привез дополнительные запасы научного оборудования. Разгрузка корабля производилась усиленными темпами. В ней участвовали все жители острова Рудольфа, в том числе и летчики. Люди спешили закончить эту работу поскорее, чтобы сразу же взяться за непосредственную подготовку самолета к большому рейсу.

Степанов передавал нам:

«Работаем круглые сутки. Здорово все устали. Вот только сильный прибой мешает. Разбило тур «причала». Но ничего - разгрузка идет. Сразу, как только отправим «Русанова», летчики начнут готовить самолет. Сверх того, что вы просили, можно будет, наверно, еще килограммов пятьсот взять».

С огромным нетерпением ждали мы появления самолета над нашим кораблем. Однако с каждым днем погода портилась все сильнее и сильнее. Снегопад, пурга, морось, обледенение такелажа и рангоута - все эти малоприятные приметы арктической осени приходилось все чаще и чаще вписывать в вахтенный журнал. К тому же резко сокращалось количество светлого времени, удобного для полетов.

Наши друзья-летчики были готовы пренебречь всеми опасностями и вылететь к нам в любую погоду. Но мы вовсе не хотели, чтобы из-за нас пилоты рисковали своей жизнью, тем более, что мы могли, хотя и не без некоторых трудностей, продержаться еще одну, третью по счету, полярную ночь за счет всяких судовых резервов.

И когда светлое время сократилось до минимума, а погода все еще не улучшалась, я решил послать новую телеграмму в Москву:

«В связи с наступлением темного времени, указанной много ранее невозможностью посадки, а также в связи с тем, что в районе дрейфа стоит устойчивая неблагоприятная погода, - считаю необходимым сообщить дополнительно к своей телеграмме от 25 августа, что полет самолета к «Седову» является весьма рискованным я с то же время не вызывается острой необходимостью. Для обеспечения нормальной жизни и работы экипажа будут использованы все возможности из имеющихся ресурсов... »

Не стоит кривить душой и представлять дело таким образом, словно подобное решение можно было принять без больших колебаний. Конечно, колебания были - не так легко было отказаться от всего того, что нам обещали доставить летчики. Но мы обязаны были это сделать, и я вручил радиограмму, Александру Александровичу Полянскому для передачи...

* * *

Надо было готовиться к третьей зимовке во льдах. Сама по себе зимовка эта нас нисколько не страшила: мы вооружились достаточным опытом борьбы со льдами, свыклись с обстановкой долгих полярных ночей, научились переносить и холод, и пургу, и частые сжатия. Но эта зимовка имела свои особенности, с которыми нельзя было не считаться: после того как мы достигли рекордной широты 86°39',5, корабль настолько круто повернул к югу и настолько ускорил свой дрейф, что можно было ожидать относительно быстрого выхода изо льдов. Судно могло оказаться у кромки дрейфующего пака еще до восхода солнца.

По опыту дрейфующей станции «Северный полюс» мы знали, что выход изо льдов может сопровождаться довольно значительными неприятностями. Следовательно, надо было готовиться к любым случайностям.

Снова и снова обращался я к книгам, посвященным истории экспедиций, которые предшествовали нашей. Как много в этой истории загадочных страниц, как много рассказов оборвано на полуслове лишь потому, что Арктика ревниво спрятала все следы пропавших без вести кораблей и их экипажей.

Именно теперь, когда мы дрейфовали близ Земли Франца-Иосифа, в моем воображении с особенной ясностью вставали картины трагедий, разыгравшихся в этих местах четверть века назад.