Основатели США: исторические портреты

Куда как более справедливо оценивали значение революционной пропаганды Пейна его современники. Дж. Адамс, которому чаще было свойственно преувеличивать свои заслуги перед отечеством и преуменьшать заслуги других, отмечал, что «истории предстоит отнести Американскую революцию на счет Томаса Пейна». Э. Рандольф, известный политический деятель из Виргинии, полагал, что «Здравый смысл» склонил большинство графств крупнейшей колонии Америки в пользу принятия резолюций о провозглашении независимости в мае 1770 г. В аналогичном духе высказывался о памфлете Пейна и Дж. Вашингтон.

В своем памфлете Пейн первым среди патриотов отверг идею о национальном единстве американцев и англичан. Английская национальность, доказывает он, утратила свое преобладание над другими в Новом Свете. В Пенсильвании, например, указывает Пейн, лица английского происхождения составляют меньше одной трети населения. Вот почему, продолжает Пейн, «я отвергаю приложение слов „отчизна“ или „родина-мать“ к одной только Англии…»; отечеством американцев давно стала вся Европа. Новый Свет предстает в «Здравом смысле» как своего рода Вавилон, где перемешались национальности «из всех частей Европы» и где складывается новая национальная общность. Памфлет Пейна, как никакое другое сочинение того времени, стимулировал процесс складывания национального самосознания американцев.

Пейн высмеивал и широко распространенное среди американцев убеждение, что без покровительства Англии экономика провинций зачахнет, что колонисты неспособны самостоятельно обеспечить процветание своей торговли и развитие промышленности. Преимущества экономических связей с Лондоном мнимы, патриоты, доказывал он, должны сбросить шоры с глаз и уразуметь ту очевидную истину, что «хлеб наш (американцев. — В. С.) найдет свой сбыт на любом европейском рынке, а за ввозимые товары нужно платить независимо от того, откуда они поступают». Не обнаружив преимуществ, заключенных в экономических связях колоний с Англией, Пейн затем стремится возможно полнее раскрыть «неудобства и убытки», вытекающие из неравного торгово-промышленного союза.

Важное место в «Здравом смысле» отводится критике концепции гомруля, которой придерживались все лидеры патриотов, от С. Адамса до Джефферсона. Пейн убедительно показывал, что отказ в имперской власти парламенту, но сохранение ее в то же время за королем не обеспечит прав американцев. Он развенчивает представления многих американцев, что усиление колониального гнета после 1763 г. было результатом «заговора» парламента и что король-де непричастен к этой репрессивной политике. «Король, — убеждает он патриотов, — не потерпит никаких законов, кроме тех, которые отвечают его целям», а посему сохранение связей с Англией даже только через монарха, минуя парламент, не уничтожает колониальной зависимости [43].

Критика иллюзий американцев, связанных с «доброй полей» английского короля, перерастает в «Здравом смысле» в развернутую критику их монархических иллюзий в целом.

Защита Пейном республики в условиях XVIII в., когда она рассматривалась многими представителями Просвещения как утопия, является идейным подвигом. Тот факт, что Пейн выступил против монархии в Северной Америке, где ее социальная база была много уже, чем в Европе (в стране не было сословных различий и дворянства), не снижает революционного характера «Здравого смысла». Накануне войны за независимость патриотический лагерь в целом и даже его радикальное крыло сохраняли приверженность идее конституционной монархии английского образца. Правда, приверженность многих патриотов к конституционной монархии необходимо, на наш взгляд, в свете необычайно быстрого и повсеместного торжества республиканских идеалов в провинциях в 1776 г., объяснить не только и не столько отрицательным отношением к республиканизму, сколько желанием урегулировать отношения с Англией на основе компромисса с королем, Принятие патриотами идеи независимости являлось поэтому важным условием одобрения и республиканской идеи. Условием, но не гарантией. Памфлет Пейна как раз и преследовал цель без остатка вытравить из сознания американцев монархические настроения, которые занимали важное место среди, по его словам, «местных и давно устоявшихся предрассудков», и склонить их в пользу республиканизма.

Пейн использовал для критики института монархии философские, правовые, библейские (учитывая религиозность американцев) аргументы, и наконец, доводы, основанные на «здравом смысле», которые легче всего убеждали колонистов, отличавшихся практическим складом ума. Аргументы Пейна были остроумны и злы. Наследование власти одной фамилией, указывал он, неугодно самой природе, иначе бы она не преподносила столь часто в качестве правителя «осла вместо льва». Прослеживая родословную «коронованных негодяев» Англии от «французского ублюдка» Вильгельма Завоевателя до «его королевского свинства» Георга III, Пейн доказывал, что их так называемые божественные права были самой настоящей узурпацией.

Одним из самых весомых аргументов «Здравого смысла», с точки зрения развенчания иллюзий патриотов, являлась беспощадная критика английской конституции, которая традиционно рассматривалась духовными вождями колонистов как вместилище всех возможных прав и свобод. Пейн доказывал, что принципы общественного соглашения и представительного правления, столь почитаемые патриотами, не осуществляются в Англии. Анализируя схему «смешанного правления», которая лежала в основе английского государственного устройства, Пейн убедительно показывает, что два из трех китов этого правления — институт монархии и палата лордов — не имеют никакого отношения к воле избирателей, являются остатками монархической и аристократической тирании. Выборной являлась только третья составная «смешанного правления» — палата общин. Но она, как показывал опыт, не в состоянии была обуздать монархическую и аристократическую тиранию.

Отверзая «смешанное правление», Пейн противопоставлял ему в качестве идеальной политической формы «чистую республику» или «чистую демократию» (все три термина принадлежат политическому словарю XVIII в.). Столь смелые политические идеи в то время не высказывались даже передовыми умами в Европе.

Конечно, было бы наивно приписывать провозглашение независимости североамериканских колоний чудесному воздействию «Здравого смысла», но было бы ошибочно и сбрасывать со счетов силу его революционного воздействия. Обращение к нему не преуменьшает роли Сэмюэла Адамса в подготовке Американской революции, но оно же служит предупреждением против сотворения Адамсу культа «отца войны за независимость» в американской исторической мифологии. В подготовку антиколониального восстания внесли вклад многие выдающиеся лидеры патриотов. Не принижая их заслуг, подчеркнем в то же время, что провозглашение независимости вытекало из самой логики революционных событий, подлинным творцом которых был народ. Давление народных масс на провинциальные ассамблеи зимой и весной 1776 г. побудило лидеров патриотов к созданию новых революционных органов власти на местах. Народ все настойчивее требовал от провинциальных легислатур принятия инструкций, предписывающих их представителям в Континентальном конгрессе настаивать на полной независимости от Англии. 12 апреля 1776 г. такую инструкцию приняла легислатура Северной Каролины, 4 мая — Род-Айленда, 15 мая — Виргинии. 7 июня 1776 г. виргинский демократ Р. Г. Ли внес на рассмотрение конгресса «Резолюцию независимости». Она вместе с Декларацией независимости, подготовленной Т. Джефферсоном, была одобрена 4 июля 1776 г. Час нового государства — Соединенных Штатов Америки — пробил.

Новый облик Сэмюэла Адамса

Провозглашение независимости североамериканских колоний стало в жизни Сэмюэла Адамса событием, которое не только выражало итог его политической деятельности, но и как бы подводило черту под его политической карьерой. Человек, которого американские и английские тори называли «Макиавелли беспорядка», в ком видели «будущего Кромвеля» Америки (многим сама революция представлялась как «заговор Адамса»), с началом войны за независимость постепенно оттесняется от ее руководства такими лидерами, как Дж. Вашингтон, Т. Джефферсон, А. Гамильтон, Дж. Мэдисон, Дж. Адамс.