На мостике тральщика

На причал прибыл командир второго дивизиона капитан-лейтенант В. А. Янчурин. Он идет в море на нашем корабле. Владимир Алексеевич собрал в кают-компании «Щита» командный состав обоих тральщиков и поставил боевую задачу. [58]

В темное время суток нам предстояло выставить минные поля в зоне противника: «Щиту» - у мыса Аджияск, «Якорю» - у острова Березань. Комдив объявил время выхода в море, порядок следования и поддержания связи, систему сигналов, напомнил о скрытности перехода, дал указания на случай встречи с противником.

Меня беспокоило искрение из трубы. Мотористы тщательно прочистили и опрессовали форсунки, удалили нагар из газовых выхлопных труб. И все же полной уверенности в том, что искрение не возобновится, у нас не было. Решили посоветоваться со специалистами-старшинами.

Я частенько прибегал к помощи старшин. Почти все они были мастерами своего дела, глубоко, до мельчайших деталей, знали боевую технику и оружие. Поучиться у них, послушать их мнение никогда не зазорно. Особенно много я почерпнул у старшин на первых порах командования «Щитом» - новым для меня кораблем.

Вот и теперь я не ошибся в надеждах. Старшина 2-й статьи Иван Савенков - способный, башковитый, с творческой жилкой моторист - предложил установить в трубе оросительную форсунку. Нам удалось это сделать, и искрение полностью прекратилось.

Чтобы достичь района постановки мин ночью, мы выходим из главной базы в 13 часов. Дует свежий ветер, изрядно покачивает. Облачность низкая - значит, есть возможность избежать налетов вражеской авиации. Но дальнейшее ухудшение погоды нежелательно: при сильной качке, да еще в темноте, готовить мины к постановке очень трудно.

До мыса Тарханкут идем обычным фарватером. «Щит» следует головным. Казалось, все обстоит благополучно. Но на душе тревожно. Переход средь бела дня чреват опасностью. А тут еще такой груз - столько на палубе взрывчатки.

Надвигаются сумерки, и вскоре море обволакивает густая [59] темень. Лишь на Тендровской маяке - он еще остается нашим - время от времени вспыхивают условные световые сигналы. Это облегчает ночное плавание.

Мелькнул береговой огонь и в Белых Кучугурах. Теперь штурман Чуйко с высокой точностью определяет место корабля. Дальше мы уже идем по счислению.

Район, где мы будем ставить мины, сравнительно мелководный: глубины не превышают 50 метров. Впрочем, на больших глубинах якорные мины менее эффективны. Дело в том, что тут требуется длинный трос, удерживающий ее на заданном углублении. Но чем длиннее трос, тем большей плавучестью должна обладать мина. Между тем в одном и том же районе течения бывают непостоянные. Сильное течение может отклонить мину с длинным тросом настолько, что она окажется на безопасной для корабля глубине. Если же течение слабое, мина всплывает на поверхность и тем самым выдает себя. Словом, опыт показывает, что на глубинах более ста метров якорная мина в значительной степени теряет свои боевые свойства.

Мы приближаемся к мысу Аджияск. Сигнальщик докладывает: «Якорь» изменил курс и скрылся в темноте, направляясь к острову Березань.

Краснофлотцы и старшины во главе с лейтенантом Бережным приступают к раскреплению мин. Среди минеров - несколько приданных нам штабом соединения специалистов. Они призваны помочь нам успешно поставить минное поле.

Окончательной подготовкой мин к сбрасыванию руководит старшина 2-й статьи Александр Кошель. Это трудолюбивый, собранный, отлично знающий свое дело командир отделения. Его подчиненные действуют в темноте на ощупь, но уверенно, проявляют исключительную осторожность. Иначе нельзя: малейшая оплошность - и корабль может взлететь на воздух. [60]

Обучая минеров, лейтенант Бережной и старшина 2-й статьи Кошель особый упор делали на тренировки в полной темноте. Если занятия проводились в базе и береговые огни освещали палубу, краснофлотцам завязывали глаза. Как все это пригодилось теперь!

Но вот слышу доклад Бережного:

- Товарищ командир, мины к постановке готовы!

Чуйко проводит циркулем по слабо подсвеченной карте и докладывает:

- Через три минуты будем в заданной точке.

Я не сомневаюсь в точности его действий и докладов. Лейтенант никогда не подводил. Его обширными знаниями, его культурой, отточенными навыками в работе можно восхищаться. Олег Александрович слыл хорошим штурманом еще в торговом флоте. Но на боевых кораблях, да еще в военное время, к людям его специальности предъявляются более высокие требования, неизмеримо шире становится круг их обязанностей, большей - мера ответственности. Чуйко хорошо это понял и довольно быстро «вошел во флотский меридиан», как он выражался.

Смотрю в бинокль в сторону берега. Там время от времени мелькают неяркие огоньки. Это, вероятнее всего, к фронту движутся вражеские автомашины. Где-то чуть левее мыса Аджияск гитлеровцы установили артиллерийскую батарею. Она может обстреливать нас. Еще раз требую от экипажа строгого соблюдения мер скрытности.

Поступает очередной доклад штурмана о месте корабля. Пора! Отдаю необходимые распоряжения, и «Щит» резко меняет курс, сбавляет ход. И совершенно спокойно командую:

- Начать постановку мин!

Теперь успех дела зависит от четкости и слаженности действий минеров и всех, кто несет ходовую вахту. Чтобы интервалы между минами были одинаковыми, мотористы обеспечивают абсолютно ровный, точно определенный ход. [61]

Рулевой Владимир Баглай строго выдерживает заданный курс. Все готово у минеров, и они ждут лишь дополнительной команды.

- Правая! Левая! - слышится негромкий, но четкий голос Бережного. - Правая! Левая!…

Прогрохотав по рельсам, мины с равными по времени промежутками плюхаются в воду, обдавая каскадами брызг палубу и минеров. Вода слегка фосфорится, и с мостика ясно виден серебристый след корабля. В этой светлой полосе черные шары некоторое время держатся на поверхности моря, пока не сработает прибор, поставленный на определенное углубление. И как только якорь, в качестве которого служит минная тележка, достигает заданной глубины, стопор мгновенно останавливает катушку минрепа. Тележка продолжает падать, минреп натягивается, и мина уходит под воду на строго определенную глубину. Правда, первое время она еще безопасна для кораблей. В боевое состояние мина приходит лишь после того, как в предохранителе растает сахарный столбик и спустит пружину с щеколды, про которую минеры шутливо говорят: «В минном деле, как нигде, вся загвоздка в щеколде». От нее, этой самой щеколды, зависит, сработает ли мина, когда на нее наскочит корабль, или полтонны взрывчатки в стальной оболочке будут бесполезно висеть на тросе под водой.

Верхняя палуба грохочет, как железнодорожное полотно в момент прохождения поезда, - минеры одну за другой выкатывают мины к корме. Оттуда доносятся команды:

- Правая! Левая!

Проходит еще несколько минут. На мостик поднимается Бережной и докладывает, что все мины поставлены.

Мы еще не покинули район минного поля, как на мысе вспыхнул голубой луч прожектора. Он заскользил по поверхности воды. Что это может значить? Одно из двух: или мы обнаружены, или гитлеровцы производят очередной [62] осмотр участка моря. Сноп света метнулся несколько раз по волнам и погас. Батарея молчит. Значит, противник нас не заметил…

Ложимся на обратный курс. «Якоря» пока не видно. Пользоваться радиосвязью категорически запрещено. На мостике разговариваем вполголоса, чтобы не пропустить докладов сигнальщиков и наблюдателей. Комдив Янчурин, находясь на мостике, в мои действия не вмешивается. Вот он подходит ко мне поближе и говорит:

- Задание выполнено отлично. Действия личного состава заслуживают самой высокой похвалы. Молодцы!

- Товарищ комдив, это сегодня нам просто повезло, - пытается шутить старшина сигнальщиков Кривенко.

- Может, немного и повезло, - улыбается Янчурин. - Но везение это объясняется прежде всего тем, что экипаж прекрасно знает свое дело.

Комиссар Савощенко обходит боевые посты, рассказывает несущим вахту морякам об успешном выполнении боевого задания и о высокой оценке, которую дал комдив действиям экипажа.