Василий Перов. Его жизнь и художественная деятельность

«Птицелов» появился на выставке 1870 года…

Старик, вероятно бывший дворецкий, растянулся на земле и, насвистывая в дудочку, жадно следит за западней, держа наготове в руке конец веревки. Позади него сидит внучок и с нетерпением ждет, когда можно будет бежать вынимать попавшуюся птичку.

Чрезвычайно характерна фигура старика; кому приходилось видеть этот теперь уже вымирающий тип старых слуг, живущих на покое на пенсию от господ, тот несомненно сейчас же узнает в нем одного из представителей высшей деревенской иерархии. Мне он представляется непременно дворецким, каким моя память сохранила этот тип. Лежа на земле за толстыми деревьями, в бархатных сапогах, птицелов тихонько посвистывает в дудочку. Он весь ушел в это занятие, в то же время зорко наблюдая старческими, немного подслеповатыми глазами за западней. Кругом тихий, теплый осенний день – листья уже достаточно пожелтели и устилают пушистым ковром землю.

Можно прямо сказать, что в этой картине Перов превзошел самого себя. Вместе с «Проводами покойника» эта картина – лучшее произведение его, по силе рассказа поднимающееся почти до высоты литературного произведения. Здесь все понятно, чрезвычайно поэтично и в то же время необыкновенно просто.

В. В. Стасов находит много общего между Тургеневым и Перовым. Это сравнение, по нашему мнению, очень удачно, гораздо удачнее параллели между Мусоргским и Перовым. «Птицелов» как будто выхвачен из лучших рассказов Тургенева, написан не менее талантливо, живо и увлекательно и полон самой ясной свежести и задушевной прелести. В чисто техническом отношении эта картина представляет собой шаг вперед; она даже колоритна, что было замечено всеми знатоками и присяжной критикой. За нее Перов получил звание профессора, оставаясь в то же время пенсионером Академии.

Любопытен его эскиз «Беседа двух студентов с монахом», сделанный им тогда же. Это совсем неоконченное произведение, но, однако, зритель вполне понимает, в чем дело. Два противоположных направления случайно встретились и не преминули сначала вступить в разговор, а потом завести и спор.

«Помилуйте, что вы говорите, – усовещивает один студент монаха. – Дарвин в своем труде „Происхождение видов“ говорит, что…» – и пошел чесать, сыпля терминами, вставляя цитаты. Монах разбит на всех пунктах, приперт к стене, и ему ничего не остается делать, как, возведя очи горе, отдаться великодушию победителей. Где ему, наивно и чисто верующему, с душой, в которую никогда до этой встречи не западало сомнений в правоте исповедуемых убеждений, спорить с такими учеными господами, каковы эти студенты. И пойдет он от них с отуманенной головой, поняв из пятого в десятое всю эту ученую рацею… Прощай, душевный мир и ничем невозмутимое спокойствие!

В 1870 году Перов последний раз участвовал со своими произведениями в академической выставке.

Следующий год он провел в хлопотах по организации Товарищества передвижных художественных выставок, членом которого являлся около пяти лет. Об этом мы скажем более подробно в следующей главе, а теперь упомянем, что в 1867 году Перов перенес большое горе: у него умерла сначала жена, а потом двое старших детей, сын и дочь; остался в живых только младший, Владимир. Кроме того, потрясенный этой потерей, он сам опасно заболел.

Впоследствии, в 1874 году, впервые ясно обозначились признаки той болезни, которая преждевременно свела его в могилу.

Глава IV

Товарищество передвижных выставок. – Разрыв с академией. – «Охотники на привале». – «Рыболов». – «Выгрузка извести». – Перемена в Перове. – Размолвка с членами Товарищества. – Письмо к Крамскому. – Деятельность в качестве преподавателя. – Взгляд на искусство. – Верещагинская выставка и письма Перова к В. Стасову. – «Пугачевский бунт». – «Никита Пустосвят». – Значение этой картины. – Письмо Лескова. – Религиозные сюжеты. – Литературная деятельность Перова. – Его рассказы. – Портрет государя императора. – Болезнь. – Смерть. – Посмертная выставка.

Товарищество передвижных художественных выставок возникло на развалинах бывшей Санкт-Петербургской артели художников, большинство членов которой вступило в его состав. Артель образовалась из тринадцати молодых академистов, отказавшихся в 1863 году от конкурса на большую золотую медаль. Мотивом этого отказа было нежелание конкурсантов писать программу на заданную тему, что они считали стеснением их художественной свободы; так как Академия не могла согласиться предоставить им свободный выбор сюжетов, то они принуждены были выйти из нее и образовали вышеупомянутую Артель на началах товарищества и общности интересов.

Это была первая и довольно успешная попытка избавиться от академической опеки, попытка, продолжавшаяся, к сожалению, немногим более шести лет. Уже ко времени образования Товарищества между членами Артели существовала неприязнь, доходившая иногда до резких выходок и грозившая полным разрывом. Идея Товарищества подоспела как нельзя более кстати для того, чтобы снова сплотить разрушающуюся Артель и сохранить принципы, которыми она руководствовалась, но только под другим именем. Собственно говоря, Товарищество стало естественным продолжением Артели, возникшей по инициативе Крамского. С первых же шагов своего существования оно выступило на стороне национального направления в искусстве, с которым было связано представление о правдивом и верном изображении действительности.

Характер деятельности Товарищества все двадцать два года его существования неуклонно проявлялся на каждой выставке, и оно приобретало все большее и большее число поклонников и адептов.

Нелишним будет вспомнить историю возникновения Товарищества передвижных художественных выставок. Инициатива этого предприятия принадлежит известному художнику Г. Г. Мясоедову. Будучи еще пенсионером Академии за границей, он задумал основать такое общество художников, которое могло бы существовать вполне самостоятельно, независимо от академии. По возвращении в Россию он стал часто посещать собрания членов артели и однажды, на одном из таких собраний, подал мысль об устройстве Товарищества. Члены Артели приняли эту идею довольно холодно, и Мясоедов вынужден был искать поддержки и сочувствия среди московских художников, из числа которых Перов первым примкнул к нему. Вдвоем они навербовали в Москве сочувствующих их идее и затем снова попытались провести ее среди художников Петербурга. Однако и на этот раз их попытка не увенчалась успехом. Члены Артели хотя и не так холодно приняли ее, но все же не могли согласиться со многим.

Они находили, что «устройство передвижных выставок в России – дело до того новое, что невозможно заранее определить всех его обстоятельств, а потому было бы неудобно заранее установить какие-либо правила для таких выставок и ходатайствовать об их утверждении установленным порядком».

Артель предлагала вместо нового устава довольствоваться ее уставом, дававшим ей право устраивать выставки повсеместно; но московские художники не соглашались на такую комбинацию и настаивали на своем предложении. Они писали в Артель, что «нужно хлопотать об утверждении устава передвижных выставок по городам империи – это главное» и что «главная идея устава, помимо материальной цели, есть распространение искусства, но отнюдь не желание идти в разрез с каким-либо другим художественным учреждением».

Как бы там ни было, только вся эта история кончилась благополучно и ко взаимному удовольствию.

Устав Товарищества передвижных художественных выставок был подписан пятнадцатью художниками (Перов, Мясоедов, Каменев, Саврасов, Прянишников, Крамской, М. К. и М. П. Клодты, Шишкин, К. Е. и В. Е. Маковские, Якоби, Корзухин и Лемох) и утвержден 2 ноября 1870 года министром внутренних дел. Через год, в декабре 1871-го, открылась в Петербурге первая передвижная выставка картин, которую можно считать началом золотого века нашего искусства.

Еще до утверждения устава Товарищества отношения между Перовым и Академией были непростыми. Так, в 1869 году он обратился в правление Академии с письмом, в котором писал следующее: