Июнь-декабрь сорок первого

Четыре связиста во главе с сержантом Николаем Микуровым заняли в березовом лесочке старый блиндаж и разместили там промежуточный пункт связи. Два дня работали спокойно, если не считать артобстрелов, а на третий день появились гитлеровцы, стали забрасывать блиндаж гранатами. Раздался окрик: "Русс, сдавайсь!" В ответ связисты открыли огонь из винтовок и сразу уложили двоих неприятельских солдат. Затем - третьего. Те начали планомерную осаду блиндажа. А тут, как назло, нарушилась связь с полком помощи ждать неоткуда.

Один из связистов запаниковал:

- Не спасемся! Все равно смерть!

Сержант сурово одернул его:

- Какая смерть! Что ты раскис! Будем отстреливаться. Сколько немцев уже убито. Их стало меньше. Сдаваться не будем. Позор - и потом замучают... Последняя пуля для себя. Ясно?

Но паникер выскочил из блиндажа с поднятыми вверх руками и был пристрелен кем-то из своих товарищей. Их осталось трое.

Они продержались до вечера. А к вечеру подоспела подмога. Блиндаж был деблокирован, бойцы, верные своему долгу, спасены.

- Об этом я только что написал очерк, - заключил Ставский.

- Ты что же, пришел меня дразнить? - спросил я. - Давай сюда твой очерк.

- Как давай? А Поспелов?..

- Это беру на себя. Обожди...

Оставив Ставского в своей комнате, я спустился этажом ниже к главному редактору "Правды". Жили мы дружно, одной семьей, и я рассчитывал, что уговорю Петра Николаевича отдать очерк Ставского "Красной звезде". Поспелов уже познакомился с рукописью, она готовилась в набор. Моя просьба как будто запоздала. Но Петр Николаевич вдруг предложил:

- Давай оба его напечатаем.

Так очерк Ставского был опубликован одновременно в "Правде" и "Красной звезде". В двух номерах - за 19 и 20 декабря.

С начала нашего контрнаступления прошло две недели. Времени не так уж много, но у войны свои измерения. За пятнадцать дней многое увидено, многое осмыслено и переосмыслено. Вот напечатана еще одна статья Коломейцева "Бой на окружение". Вроде бы продолжение старой темы. Тема-то старая, а опыт новый. Автор высказал немало ценнейших в данный момент соображений.

Обрадовал Высокоостровский: прислал из 10-й армии статью командующего генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова "Фланговый удар по войскам Гудериана". Она созвучна недавней нашей передовице. Автор свидетельствует:

"Опыт первых дней наступления научил нас многому. Он прежде всего показал, что наступающие войска должны по возможности избегать лобовых атак. Надо умело находить фланги противника, стыки между его частями и смело устремляться туда. Это позволяет не просто теснить противника, но обходить его, окружать и уничтожать полностью. Немцы очень чувствительны к охватам. Они воюют преимущественно вдоль дорог, имеют большое количество автотранспорта и других подвижных средств, зависящих от дороги, и поэтому крайне болезненно воспринимают выход даже небольшого нашего отряда на их коммуникации".

Среди других острых проблем в статье был освещен извечный вопрос - о месте штаба в бою:

"Практика первых дней наступления еще раз подтвердила необходимость максимального приближения штабов к своим войскам. Это облегчает связь с частями, ставит штабы в центр всей боевой деятельности, дает возможность правильно и своевременно учитывать обстановку. У нас был случай, когда командование одной части не поняло этого важнейшего требования наступательного боя. Что же получилось в итоге? Подразделения этой части вплотную подошли к важному населенному пункту, но приказа о взятии его из штаба не поступало. Как потом выяснилось, штаб оторвался от своих наступающих подразделений. Растерявшийся вначале противник уже начал было приводить себя в порядок и подтягивать резервы для контратаки. Пришлось действовать через голову штаба части..."

Генерал Голиков из-за скромности умолчал, что "действовать через голову штаба части" пришлось ему. Об этом нам рассказал Высокоостровский, который был рядом с командармом во время той баталии. Рассказал нам спецкор, что то был штаб не части, а дивизии, а подразделения - полки. Но решили ничего не менять, оставить так, как написал Голиков...

Должен сказать, что каждая статья командующего фронтом или командарма расценивалась у нас как "гвоздь" номера. Мы знали, что эти статьи принимались в войсках с вниманием и интересом. Это знали и они, и нет сомнений, что поэтому считали выступления в газете своим долгом, а быть может, и делом чести.

Статьи столь авторитетных авторов не залеживались. Вот сегодня мы получили статью Голикова, и завтра, 21 декабря, ее уже будут читать в войсках. Сегодня же мы получили еще одну статью командарма, и она тоже ушла в набор для завтрашнего номера газеты.

Сразу после освобождения Ростова-на-Дону корреспонденту по Южному фронту Лильину было дано задание: просить у командующего 56-й армии генерал-лейтенанта Ф. Т. Ремизова статью об опыте Ростовской наступательной операции. Ремизов согласился, но предупредил, что напишет не вдруг: надо, мол, поразмыслить. Получили его статью через неделю. Называлась она не больно оригинально: "Поучительная операция". Однако действительно содержала много поучительного.

Жуков, просматривая "Красную звезду", где напечатаны статьи двух командующих армиями, сказал:

- Ишь расписались наши командармы!..

Сказано это было с явным одобрением. Я, воспользовавшись случаем, снова завел разговор о его выступлении в "Красной звезде". Но опять безрезультатно.

* * *

В газете по-прежнему туговато со стихами. И нетрудно представить, как мы обрадовались, когда Симонов выложил сразу три стихотворения. Напечатали мы их под общим заголовком "Возвращение". Первое стихотворение "Товарищ" - хорошо известно. Симонов его сам любил и включал во все свои поэтические сборники и собрание сочинений. Сюжет был навеян трагическим событием, с которым столкнулся Симонов в августе, когда вместе с членом Военного совета 51-й армии корпусным комиссаром А. С. Николаевым оказался на Арабатской стрелке. Напомню, что ночью туда внезапно высадились немцы и уничтожили нашу стрелковую роту, оборонявшую эту узенькую полоску советской земли. Не у кого было даже спросить, как здесь все происходило. Всматриваясь в поле недавнего боя, показывая на павших, Николаев сказал:

- Эти лежат лицом вперед, на Запад. Приняли смерть в бою, сражались до конца...

Его слова глубоко запали в душу поэта и вот вылились в стихи:

Прочитав эти стихи, я спросил Симонова:

- Это оттуда, с Арабатской стрелки?

- И оттуда, и отсюда, - ответил он. - Везде, в каждом бою так...

Второе стихотворение - "Дорога" - является как бы второй частью его знаменитого "Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...", но только

Эти стихи навеяны наступлением на Михайлов - Богородицк армии генерала Голикова. В них есть и тот самый эпизод с двумя факельщиками, поджигавшими деревню и расстрелянными по приказу командарма. Его, как, наверное, помнит читатель, я вычеркнул из очерка Симонова. А вот в стихах ему нашлось место. Стихи - не "документ"!

Третье стихотворение, тоже хорошо известное, - "Майор привез мальчишку на лафете...". В "Красной звезде" оно имело заголовок "Воспоминание" и начиналось строфой, которой в книгах нет: