Письма 1886-1917

…Возвращался пешком домой около 11 часов. За всю дорогу встретил четверых трезвых, остальное все пьяно. Фонари не горят, мостовые взрыты. Вонь. Я вспомнил и оценил заграницу. И так мне стало страшно и грустно за Россию, вспомнив рассказы одного господина, ехавшего со мной в вагоне, который был в Константинополе и рассказывал о тех чудесах, которые проделывает этот якобы дикий народ. Дикие — мы, и Россия обречена на погибель. Это должны понять и иметь в виду наши дети.

На следующий день — суббота 16-е, в 10 ч. в конторе общее собрание. Просидели до 6 часов. То же — много было русских разговоров. Вечером пришел в театр. На сцене играли 1-й и 2-й акты «Ревизора». Никак, хотя у Уралова, Горева и Москвина намечалось что-то. Не поняли серьезности отношения к роли и мои методы убеждения ¹. В 10 часов репетиции прекращаются. Сулер пришел ночевать, и мы согрешили — заснули в 1 час ночи. На следующий день проснулись в 9 часов. Пили чай на кирюлиной террасе. Тепло. В 11 часов репетиции до 3 и от 7 до 10. Прошли весь первый акт и вечером повторили начисто. Многое уже выходит, и тон, кажется, найден. Может выйти хорошо, и труппа это почувствовала и оживилась. Между репетициями поехал на конке подышать в парк и попал на скачки. Побыл 10 минут, поймал на месте преступления всех наших игроков-актеров, с Москвиным во главе. Опять ночевал Сулер. В понедельник в 11 ч. утра — 2-й акт «Ревизора» — туже, не выходит. Горев может быть очень хорош. Вечером — просмотр «Леса». Маленький скандал. Егоров зазнался и уехал с репетиции демонстративно. На следующий день ходил сконфуженный. Во вторник — утро: 2-й акт «Ревизора», вечер: просмотр «Лазоревого царства» (очаровательная декорация). «Ночь» (хорошо). 2-я картина «Ночи» (хорошо) ². Среда утро — 2-й акт «Ревизора». Вечером заседание. Решили начать с «Синей птицы». Потом «Ревизор». Все дни ночевал Сулер. В четверг утро — фабрика, вечер-1-й акт «Синей птицы» в фойе. Все забыли. Германова — Фея — никак. Сегодня пятница — утро — дельная репетиция 1-го акта. Налаживается. Германова прилична.

Вечером — «Ночь» на сцене — дельная репетиция. Никто не опаздывает. Введены штрафы. Подтягивают.

…Вот, в общих чертах, отчет. Спасибо за твои милые письма…

…Какую тебе роль готовить? У тебя их три. Фея (Германова может быть прилична). «Ревизор» (Коренева в основном составе — под большим сомнением). «У царских врат» — это роль. Я бы выбрал последнюю для души, а «Ревизор» — была бы готова для спасения театра ³.

Думаю, что у Владимира Ивановича расчет такой: если Германова не будет играть Фею, то ты запутаешься в двух маленьких ролях и тогда «У царских врат» спустят Германовой.

…Начинаю скучать, так как все это время было не до скуки. Не было времени опомниться. Нежно целую и люблю и благословляю. Кирюлю и Игоречка (спасибо ему за послушание и за раннее спанье) целую и благословляю. Н. Б. поклон.

…Почему вы так рано в Берлин? В Голландию не едете? Будь здорова, и дай бог скорей свидеться.

Твой весь Костя

298. Из письма к М. П. Лилиной

26 авг. 1908

26 августа 1908

Москва

Дорогая и бесценная!

Все эти дни был очень занят. Приставала контора. Утром и вечером репетиции. В театре работали хорошо, но третьего дня, когда взялись за 2-ю картину «Синей птицы», оказалось, что не знают ни ролей, ни мест, несмотря на то что в прошлом году репетировали акт не один десяток раз. Это меня повергло в отчаяние, и опять настроение прошлого года вернулось. Вечером был свободен. После репетиции прошелся пешком в парк и обратно. Грязь, мерзость, дикость Москвы еще больше усилили тоску по порядку и дисциплине. Мне показалось, что мы погибнем в распущенности. Нужна дисциплина. Вечером остался дома и написал, кажется, недурно, главу об этике ¹. Вчера, в понедельник, на утренней репетиции прочел ее актерам. Кажется, призадумались, и репетиция была хорошая. 2-я картина налаживается. Потом приехал Володя ², ныл о разных делах, и к вечеру я опять потерял настроение, и репетиция «Ночи» не дала ничего. Рано кончилось. Ко мне зашли Мчеделов и Сулер, и мы читали мою книгу ³. Первая половина — хорошо и понятно, а дальше опять путаница и придется переделывать. Грешным делом засиделись до часу ночи. Сегодня и утром и вечером «Синяя птица»: 1-й и 2-й акты.

…Получил милое письмо от Игоречка и открытку от Кирюли. Нежно целую их и благодарю. Успею ли я ответить на них так, чтобы вы получили ответ, — не думаю. Сегодня последний день. Игорек премило описал Брюссель. Хорошо, что он заинтересовался тем, что красиво и интересно, а не ударился в критику. Пусть приучается искать в жизни хорошее, а не скверное. Пусть приучается хвалить, а не ругать. Стиль, слог мне понравились. Спасибо ему. Жалею, что не могу ответить ни Кире, ни Игорю. Дома отвечу беседой. Погода у нас ни то ни се. Бывает и тепло, бывает и холодно. Ночи холодные. Скучаю. Надоело быть одному. Жду с нетерпением. Вот беда — 31-го свадьба дочери А. И. Шамшина, как раз в то время, когда вы приедете. Вечером свадебный обед. Мне выгодней поехать днем на свадьбу, а вечером сидеть с Вами. Может быть, не приеду встретить на вокзал.

Твой весь Костя

299*. А. А. Блоку

11 сентября 1908 Москва

Многоуважаемый Александр Александрович!

Вот уже больше двух недель, как я вернулся в Москву и не могу освободить вечера, чтоб прочесть Вашу пьесу, за присылку которой сердечно Вас благодарю ¹. Читать ее теперь, в том измученном состоянии, в котором я нахожусь, я боюсь. От 10 утра и до часу ночи я занят. Разрешите мне ответить Вам по поводу Вашей пьесы через две недели, когда пройдет «Синяя птица» и мы проводим Метерлинка, который собирается приехать в Москву между 20 и 24 сентября.

Верьте, что мне самому весьма трудно удержаться от желания поскорее прочитать интересующую меня пьесу, но, зная себя, я боюсь это делать с утомленной головой.

Еще раз благодарю за присылку. Жму Вашу руку и прошу передать мое почтение Вашей супруге от сердечно преданного Вам

К. Алексеева (Станиславского)

11/IX -908

300*. Л. А. Сулержицкому

26 сентября 1908

Москва

Милый Сулер,

пишу, не отходя от режиссерского стола.

Простите, если я Вас обидел, но у меня и в мыслях не было. Орал я или нет — не помню, но я кричал с 11 часов утра и до 11 вечера, у меня больше не хватало ни голоса, ни нервов, чтобы поддержать порядок.

Справедливо Правление требует, чтоб я скорее отпускал оркестр.

Сац ¹ изменил музыку, и у меня работает фантазия, чтобы охватить и связать движения с музыкой.

Вода, после полутора лет — не действует. Мне шепчут, что надо бросить то, о чем мечтал полгода ².

Кто сидел за режиссерским столом, тот должен простить, если в эти минуты человек, отдающий и не жалеющий самого себя, неприлично ведет себя. Я один думаю и отдаю волю всем актерам, я живу за всех за своим столом.

Простите, — может быть, я виноват, но заслуживаю снисхождения.

Ваш

К. Алексеев