Великие адмиралы

К этому времени техника сделала серьезный рывок вперед. Запуск и прием самолетов, их обслуживание стали отработанными процедурами. Теоретики пытались найти роль самолета в будущей войне, и их выкладки проверялись во время маневров. Ортодоксы оставались при мнении, что линкор и далее будет решающим оружием, хотя авианосец становится очень полезным подспорьем в решении многих задач. Королевский Флот сохранил наиболее ортодоксальный подход к проблеме. Его авианосцы были сильнее вооружены и лучше забронированы, чем американские или японские, однако могли нести гораздо меньше самолетов. Они предназначались для действий вместе с линкорами в пределах действия береговой авиации. Американским авианосцам во время ежегодных учений иногда удавалось добиться впечатляющих результатов. В 1929 году «Саратога» совершила стремительный бросок, который позволил ее самолетам «разбомбить» Панамский канал. В 1932 году «Лексингтон» нанес внезапный удар по Пирл-Харбору. Позднее такая атака повторялась несколько раз во время последующих маневров. Тем не менее, к моменту японского налета на Пирл-Харбор доктриной американского флота авианосцам предписывалось выполнять 4 задачи, которые были связаны с поддержкой действий линкоров. Авианосцы должны были вести разведку и наблюдение, корректировать огонь линкоров, прикрывать их от атак вражеских самолетов и подводных лодок, наносить удары по вражескому соединению, чтобы снизить его скорость и позволить своим линкорам нанести решающий удар. Во время генерального сражения авианосцы должны были благоразумно занимать место подальше от противника. Адмирал флота сэр Эрнл Четфилд, Первый Морской Лорд Великобритании с 1933 по 1938 год, выразил официальное мнение британского флота в последние предвоенные годы, заявив, что по своему значению самолет, как элемент морской мощи, уступает только тяжелому орудию.

Однако события 1939 — 45 годов показали, что это было ошибочное мнение. Точнее, не столько ошибочное, сколько немного устаревшее. Лишь в середине 30-х годов, после появления второго поколения авианосцев американская и японская морская авиация получила возможность уничтожать вражеские тяжелые корабли. Англичане в этом отношении отстали. Но следует отметить, что скоростные монопланы поступили на вооружение морской авиации любой страны не ранее 1937 года. После затянувшейся юности авианосная авиация начала стремительно мужать.

Почти столь же революционное влияние оказали две новинки в области электроники: появление радара и УКВ-радиостанций. Радар сыграл просто исключительную роль в артиллерийских боях. Ученые еще в 1866 году открыли, что металлические объекты отражают электромагнитные волны. В 1922 году Маркони предположил, что радиоволны можно использовать для обнаружения удаленных объектов. В последующие 10 лет сразу 3 флота приступили к секретным опытам в этой области — американский в 1930 году, немецкий в 1933 году и британский в 1935 году.

Немцы первыми установили радар на корабле, начав в 1935 году испытания установки «Зеетакт». Оба будущих противника Германии создали первые экспериментальные установки 2 года спустя. В 1939 году «Зеетакт» был запущен в производство, но его дальность действия не превышала 11 миль, и постепенно исследования немцев заглохли. В отличие от них, англичане и американцы быстро продвигались вперед. К концу 1940 года радар появился на многих кораблях обоих флотов. Все американские авианосцы получили радар обнаружения воздушных целей. Вот-вот должен был появиться американский радар обнаружения надводных целей. Англичане создали радар обнаружения воздушных целей и коротковолновой артиллерийский радар. Они поделились результатами своих исследований с американцами, которые создали аналогичные устройства в 1941 году. В результате оказалось, что американский артиллерийский радар типа 79 превосходит аналогичные английские модели, так как позволяет не только определять дистанцию, но и следить за всплесками падения снарядов. Теперь корабли получили возможность вести точный огонь по цели, не видимой человеческим глазом.

Союзники продолжали совершенствовать свои радары все последующие годы. К 1944 году дальность действия американского радара воздушного обнаружения уже составляла 150 миль. Именно радар вместе с радиотелефоном, который был изобретен американцами еще в годы Первой Мировой войны, позволил им довести управление действиями авианосной авиации до полного совершенства. Более того, обладание радаром так и осталось монополией союзников. Если не считать установок для обнаружения излучения радаров, немцы со времен «Зеетакта» не создали в этой области ничего серьезного. Главные морские битвы на Средиземном море проходили в тот период, когда итальянский флот еще не имел удовлетворительного корабельного радара. Он появился только в октябре 1942 года. Японский флот начал устанавливать на кораблях радары воздушного обнаружения лишь в середине 1942 года и тоже создал поисковые радары, но в целом японцы безнадежно отстали от американцев. [72]

В 20-х годах постепенно все флоты перешли с длинноволновых на коротковолновые передатчики, способные обеспечить связь с любым уголком земного шара. Впервые связь перестала зависеть от телеграфных кабелей. Это, а также другие достижения в области радиосвязи, не могло обеспечить надежной и безопасной связи, так как противник интенсивно занимался перехватом радиограмм, пеленгованием и расшифровкой. Лишь после войны стали известны достижения Комнаты 40 британского Адмиралтейства. Накануне войны большинство флотов создали службы радиоразведки для работы с вражеским радиообменом.

Для обеспечения безопасности своей радиосвязи немецкий, итальянский, японский и американский флоты применяли сложные шифровальные машины. Например, количество комбинаций и перестановок в германской «Энигме» достигало 10^17, поэтому сообщения, выходившие из нее, немцы твердо считали нерасшифровываемыми в принципе. Однако это предположение оказалось неверным. В ходе операции разведки, получившей название «Ультра», союзники достали некоторые германские шифры, сумели расколоть менее важные коды и тщательно вели систематический анализ радиообмена. Поток германских радиограмм никогда не ослабевал. Смена кодов лишала союзников информации на несколько месяцев, часть радиограмм расшифровывалась слишком поздно, когда информация уже теряла всякое значение. Но даже когда служба дешифровки работала отлично, ее данные всегда имели в той или иной степени вероятностный характер. Но в любом случае они приносили огромную пользу. Например, благодаря операции «Мэджик», перед Мидуэем адмирал Честер У. Нимиц, командующий американским Тихоокеанским флотом, получил возможность читать 85 % оперативных приказов, отданных адмиралом Исороку Ямамото, командующим японским Объединенным Флотом. Хотя службы радиоразведки Оси никогда не приблизились по своей эффективности к «Ультре», успехи службы радиоразведки германского флота (B-Dienst), которая летом 1943 года расколола британский военно-морской шифр, позволили немцам значительно увеличить эффективность действий подводных лодок.

Среди других нововведений, которые имели важнейшее значение для любого флота, явился окончательный переход с угля на нефть, начатый еще до Первой Мировой войны. Использование нефти позволяло кораблям заправляться через шланги, поданные с танкеров, идущих рядом. Впервые эту методику опробовал американский флот. Такая «заправка на ходу» была просто немыслима в угольную эпоху. Она значительно увеличила мобильность флота и его радиус действия. В 1944 году авианосцы американского Тихоокеанского флота действовали, опираясь на огромный «морской поезд» судов снабжения — танкеров, плавучих баз, транспортов боеприпасов, плавучих мастерских и рефрижераторов. На завершающей стадии войны против Японии он стал практически независим от береговых баз.

Улучшения конструкции и характеристик надводных кораблей были серьезными, но, если не считать авианосцы, носили не слишком радикальный характер. Новые линкоры, по сравнению с дредноутами эпохи Ютландского боя, имели скорость на 35–50 % выше, были значительно крупнее (линкор «Айова» имел водоизмещение 57540 тонн — в 2 раза больше, чем флагман Джеллико «Айрон Дьюк»). Улучшилась их защита против попаданий снарядов, торпед и бомб, было усилено вооружение, но в целом это оставались те же самые корабли. Самые серьезные изменения на новых дредноутах произошли в системах управления огнем. Артиллерийские радары и электромеханические вычислители позволяли добиваться попаданий на неслыханных ранее дистанциях, совершенно не обращая внимания на условия видимости, днем и ночью. Однако линкорам крайне редко приходилось стрелять именно по тем целям, для борьбы с которыми их строили. С 1939 по 1945 год произошло всего лишь 6 боев в открытом море между линкорами — 4 на европейском театре и 2 на тихоокеанском. [73]