Гарсиа Маркес

Серьёзен и символичен роман «Любовь во время холеры». Он весь словно пропитан символами. С большим основанием его можно причислить к жанру романтико-символического, чем магического реализма. И символы, как всегда, высочайшего, библейского уровня.

«Фермина Даса вздрогнула, она узнала этот голос, осенённый благодатью Святого Духа, и поглядела на капитана: он был их судьбой. <…>

Капитан посмотрел на Фермину Дасу и увидел на её ресницах первые просверки зимней изморози. Потом перевёл взгляд на Флорентино Арису, такого непобедимо-твёрдого, такого бесстрашного в любви, и испугался запоздалой догадки, что, должно быть, жизнь ещё больше, чем смерть, не знает границ.

— И как долго, по-вашему, мы будем болтаться по реке туда-сюда? — спросил он.

Этот ответ Флорентино Ариса знал уже пятьдесят три года семь месяцев и одиннадцать дней.

— Всю жизнь, — сказал он».

Hasta siempre… Любимое, кстати, выражение Че Гевары, которое на русский, увы, точно не переведёшь, в ней латиноамериканский менталитет: «До всегда».

Обратим внимание на то, что чем старше становится Маркес, тем более оптимистичные, жизнеутверждающие выходят у него произведения со счастливым финалом (начинал он, как мы помним, с безысходно-юношеского пессимизма).

Весной 1985 года колумбийской журналистке Марии Эльвире Сампер удалось взять у Маркеса интервью для журнала «Ла Семана». (Попасть к нему на интервью становилось всё труднее. Я и сам столкнулся с этим. Попросив от имени газеты «Советская культура» об интервью, услышал от уполномоченного, якобы самим Маркесом, PR-агентства, что придётся раскошелиться: за интервью лауреат Нобелевской премии берёт по 30, а с американцев взял 80 тысяч долларов.) Откровенное, раздумчивое, философское интервью было лишено обычной для Маркеса игры и посвящено старости, любви и смерти. Он сказал, что считает себя сильным, но согласен с Че Геварой в том, что нельзя давить в себе мягкость. Что все мужчины от природы нежные создания, а оберегает и спасает их суровость женщин. Что очень любит женщин, потому что чувствует, что они о нём заботятся, он в безопасности с женщинами. Но недавно осознал, что и с женщинами, и с мужчинами ему всё труднее разговаривать, разговоры почти со всеми, кроме друзей, утомляют, он с трудом заставляет себя слушать, а чаще просто делает вид, что слушает. «Я самый вспыльчивый из всех, кого знаю. Потому и самый сдержанный». Сказал, что все его фантазии сбылись. Что сам не ощущает себя старым — но замечает признаки старения и объективно оценивает реальность. Сказал, что у него нет корней — он не испытывает привязанности к месту, где бы ни находился, и чувствует себя сиротой.

Кармен Балсельс, прочтя рукопись романа «Любовь во время холеры», проплакала в лондонской гостинице «двое суток кряду». (Плачущие над рукописями литагенты — тоже уникальное, маркесовское явление.)

Маркес придумал самый невероятный «любовный треугольник» из всех известных мировой литературе. Его герои, по определению, никогда не должны были встретиться. Но мир тесен и чудесен… Любовь победила. Овидий эпохи СПИДа, Маркес создал свою «Науку любви», полную веры в человеческое сердце и с надеждой на Божественную благодать. Овидий, печатающий на компьютере… Понимая, что он, скорее всего, первый из крупных писателей написал роман на компьютере, Маркес дико волновался, не исчезнет ли текст с дискет, не повредятся ли они, не отсыреют ли… В аэропорту Нью-Йорка он вышел из самолёта с дискетами, висевшими у него на шее, как бусы у папуаса.

Опубликованный почти через двадцать лет после «Ста лет одиночества» роман «Любовь во время холеры» был почти так же восторженно принят и читателями, и критикой Латинской Америки, США, Испании, Англии, Франции, Германии, Италии, Швейцарии, Японии, Индии. Эта «чарующая, блистательная и душераздирающая», как писала критика, книга продемонстрировала «миру, что талант великого колумбийца не только не угас, не померк, но обрёл чрезвычайную новую силу, глубину и яркость».

Роман имеет несколько ложных завязок, а герой появляется лишь на шестидесятой странице текста, когда читатель вдруг оказывается у гроба персонажа, которого он с полным основанием уже зачислил в штат главных. Впрочем, когда всё встаёт на свои места, оказывается, что персонаж, которого читатель похоронил (в прямом и переносном смысле слова), всё-таки не совсем уж и второстепенный. И так, волнами, от одного героя к другому, течёт река повествования, то поворачивая вспять, ко временам давно ушедшим, то стремительно нагоняя современность, закручивая омуты отдельных часов и дней.

Один из основных литературных мизантропов, беспощадный критик всего и вся писатель Томас Пинчон (кстати, ярый антикоммунист), разругавший даже «Сто лет…», признал, что «надо иметь невероятное мужество, чтобы писать про любовь в нынешнее время, но Гарсиа Маркес блестяще справился с задачей». И далее: «Боже! — как же здорово он пишет! Со страстной сдержанностью, с маниакальной безмятежностью… А последняя глава — просто чудо! Никогда не читал ничего подобного. Настоящая симфония… восхитительный, душераздирающий роман».

Через много лет Маркес сказал, что, перечитав «Любовь…», удивился, как это у него получилось тогда — хотя думал, что скоро умрёт. И был горд за себя.

Здесь будет логичным нарушить хронологическую последовательность и перенестись вперёд, к экранизации книги.

В августе 2004 года после двадцати лет уговоров Маркес продал права на экранизацию романа «Любовь во время холеры» голливудской кинокомпании «Stone Village Pictures». Съёмки проходили в 2006 году в Картахене-де-Индиас, на Карибском побережье Колумбии. «Ранее, — писали картахенские газеты, — Маркес изредка позволял снимать фильмы по своим книгам латиноамериканским, испанским, итальянским режиссёрам, но никогда — североамериканским. По словам дона Габриеля, на сотрудничество с Голливудом, выгодное в материальном плане, его подвигла неуверенность в будущем благосостоянии его семьи — жены Мерседес и сыновей Родриго и Гонсало».

Снимать фильм Голливуд доверил Майклу Ньюэллу — режиссёру известных фильмов «Четыре свадьбы и одни похороны», «Улыбка Моны Лизы» и одной из серий про Гарри Поттера. Над сценарием вместе с самим Маркесом работал Рональд Харвуд, получивший «Оскара» за историю для ленты Романа Полански «Пианист».

«Переводить язык Маркеса в киноязык мне было очень трудно, — поведал режиссёр Ньюэлл на пресс-конференции. — Маркес рассказывает историю, потом отматывает её назад и рассказывает снова с дополнительными деталями. И история начинает звучать иначе. А потом опять отматывает и опять рассказывает по-другому. Его романы — как слоёное тесто. Снимаешь верхний слой-смысл, а под ним — бесконечное число других тонких смыслов-слоёв…»

В главных ролях — итальянка Джованна Мецоджорно и испанец Хавьер Бардем — звезда фильмов «Призраки Гойи» Милоша Формана и «Старикам здесь не место» братьев Коэнов.

«Конечно, любовь у Маркеса всегда странная, — сказала актриса Джованна Мецоджорно. — Она основана на физиологии, но при этом слишком сильная и вечная, чтобы быть просто животной страстью. Мы снимали в Колумбии, откуда родом и Маркес, и его история. „Любовь во время холеры“ — это межнациональная и в то же время очень колумбийская история, хотя и звучит в данном случае по-английски. Это история всепобеждающей, торжествующей любви!..»

Тридцативосьмилетний Хавьер Бардем, в середине 2000-х переживавший роман с одной из самых красивых актрис мира Пенелопой Крус, на той же пресс-конференции заявил, что был счастлив сыграть и пережить столь возвышенную любовь.

«— Полагаю, мы все в этом мире верим в романтическую любовь, подобную той, что испытывает мой персонаж, иначе зачем просыпаться по утрам?.. Мне как раз и было четырнадцать, когда я увидел на тумбочке у сестры этот роман. Я тут же схватил книгу, сестра закричала: „Положи на место!“ — но не тут-то было. Девяносто процентов я тогда, конечно, не понял, но меня полностью загипнотизировали описания Колумбии. Кажется, это было моё первое путешествие при помощи книги — меня словно перебросили в другую страну. Я, конечно, следил за сюжетной линией, но в конце концов всё равно увяз в описаниях вкусов и запахов фруктов. Это же Маркес!