Гоголь. Воспоминания. Письма. Дневники

Н. Ф. Павлов — А. В. Веневитинову

[Алексей Влад. Веневитинов (1806–1872) — брат поэта, муж Аполлин. Мих. Виельгорской (старшей сестры).]

Москва, 1 марта 1852 г. [Похороны Гоголя (на кладбище Данилова монастыря в Москве) были 25 февраля.]

Тело покойника было перенесено в университетскую церковь. Студенты дежурили день и ночь. Закревский [Ал. Ал. Закревский (1783–1865) — московский генерал-губернатор. ] приехал на отпевание в ленте. При прощании лавровый венок был растерзан на кусочки, всякому хотелось иметь хоть листок на память. Хомяков и одномыслящие с ним недовольны и противились этому отпеванию в университетской церкви, утверждая, что она слишком похожа на салон, что в нее не придет тот класс людей, которым более дорожил Гоголь, что это отпевание акт, а не молитва. Все другие и я, мы были совершенно противного мнения. Похороны Гоголя должны были иметь общественный характер, какой и имели. Нищие, лакеи и мещане, которых желали, не пришли бы и в приходскую церковь, ибо чтоб ценить писателя, надо знать грамоте, притом же этот класс людей всегда предпочитает жеманную литературу литературе гениальной. Граф Закревский не читал Гоголя, но на похороны приехал, а московские купцы, которые также не читали и, следовательно, имели одинаковые права, — не приехали. Ни один не был, кроме Зевакина, да и тот явился, как бриллиант, от того только, что торгует бриллиантами. Всего любопытнее и поразительнее толки в народе во время похорон; анекдотов тьма; все добивались, какого чина. Жандармы предполагали, что какой-нибудь важный граф или князь; никто не мог представить себе, что хоронят писателя; один только извозчик уверял, что это умер главный писарь при университете, т. е. не тот, который переписывает, а который знал, к кому как писать, и к государю, и к генералу какому, ко всем.

Барсуков, т. XI, стр. 538.

Из воспоминаний А. А. Харитонова

[Алексей Ал-др. Харитонов (1816–1896) — в эти годы председатель Закавказской казенной палаты, впоследствии — сенатор.]

[Гоголя] отпевали в церкви университета, которого он был почетным членом. Из церкви понесли его в отдаленный Данилов монастырь, где он желал быть похороненным возле поэта Языкова. Вся Москва была на этом печальном празднике. «Кого это хоронят? — спросил прохожий, встретивший погребальное шествие, — неужели это всё родные покойника?» — «Хоронят Гоголя, — отвечал один из молодых студентов, шедших за гробом, — и все мы его кровные родные, да еще с нами вся Россия».

«Русская Старина», 1894 г., № 4.

«Письмо из Петербурга» И. С. Тургенева

[Это письмо было причиной ареста и ссылки Тургенева в деревню. Оно напечатано (после запрещения его петербургской цензурой) в «Моск. Ведомостях», 1852 г., № 32 от 13 марта за подписью Т-в и с пометою «24 февраля 1852 г. С.-Петербург». Перепечатано в «Русской Старине», 1873 г., № 12 и в собраниях сочинений Тургенева.]

Гоголь умер!.. Какую русскую душу не потрясут эти два слова? Он умер… Потеря наша так жестока, так внезапна, что нам все еще не хочется ей верить. В то самое время, когда мы все могли надеяться, что он нарушит, наконец, свое долгое молчание, что он обрадует, превзойдет наши нетерпеливые ожидания, — пришла эта роковая весть! Да, он умер, этот человек, которого мы теперь имеем право — горькое право, данное нам смертью, — назвать великим; человек, который своим именем означит эпоху в истории нашей литературы; человек, которым мы гордились, как одною из слав наших! Он умер, пораженный в самом цвете лет, в разгаре сил своих, не окончив начатого дела, подобно благороднейшим из его предшественников… Его утрата возобновляет скорбь о тех незабвенных утратах, как новая рана возбуждает боль старинных язв. Не время теперь и не место говорить о его заслугах — это дело будущей критики; должно надеяться, что она поймет свою задачу и оценит его тем беспристрастным, но исполненным уважения и любви судом, которым подобные ему люди судятся перед лицом потомства; нам теперь не до того, нам только хочется быть одним из отголосков той великой скорби, которую мы чувствуем разлитою повсюду вокруг нас; не оценить его нам хочется, но плакать; мы не в силах говорить теперь спокойно о Гоголе — самый любимый, самый знакомый образ не ясен для глаз, орошенных слезами… В день, когда его хоронит Москва, нам хочется ей протянуть отсюда руку, соединиться с ней в одном чувстве общей печали; мы не могли взглянуть в последний раз на его безжизненное лицо, но мы шлем ему издалека наш прощальный поклон и с благоговейным чувством слагаем дань нашей скорби и нашей любви на его свежую могилу, в которую нам не удалось, подобно москвичам, бросить горсть родимой земли! Мысль, что его прах будет покоиться в Москве, наполняет нас каким-то горестным удовлетворением. Да, пусть он покоится там — в этом сердце России, которую он так глубоко знал и так любил, так горячо любил, что одни легкомысленные или близорукие не чувствуют присутствия этого любовного пламени в каждом им сказанном слове. Но невыразимо тяжело было бы нам подумать, что последние — самые зрелые плоды его гения — погибли для нас невозвратно, и мы с ужасом внимаем жестоким слухам об их истреблении…

Едва ли нужно говорить о тех немногих людях, которым слова наши покажутся преувеличенными или даже вовсе неуместными… Смерть имеет очищающую и примиряющую силу; клевета и зависть, вражда и недоразумения, — всё смолкает перед самою обыкновенною могилой: они не заговорят над могилою Гоголя. Какое бы ни было окончательное место, которое оставит за ним история, мы уверены, что никто не откажется повторить теперь же вслед за нами:

«Мир его праху, вечная память его жизни, вечная слава его имени».

Синхроническая канва жизни и творчества Н. В. Гоголя на фоне эпохи

[Звездочкой отмечены западноевропейские литературные события.]

Ок. 1780. Род. Вас. Аф. Гоголь, отец Н. В.

1780. Род. беллетрист А. П. Бенитцкий, худ. А. Г. Венецианов.

1794. Род. Map. Ив. Гоголь, мать Н. В.

1794. Род. П. Я. Чаадаев, сентиментальная писательница M. E. Извекова.

1809. 19 или 20 марта ст. ст. род. Н. В. Гоголь.

1809. Род. Н. В. Кукольник, А. В. Кольцов, Ю. Словацкий, Э. По, Шопен, Прудон, Ч. Дарвин.

1818. 9-летний Гоголь поступает (в августе) в высшее отделение 1-го класса полтавского повитого училища, где учится до июня 1819 г. с братом Иваном (умер летом 1819 г.).

1819–1820. Н. В. Гоголь учится в Полтаве один (где именно — не установлено).

1819. Начало интереса к Байрону в России. Дебюты Тютчева, Боратынского, Марлинского.

1820. Пушкин сослан на юг. «Руслан и Людмила». Первый русский перевод из В. Скотта (в «Вестнике Европы»).

1821. 1 мая Н. В. Гоголь принят в нежинскую Гимназию высших наук. С августа учится.

1821. Началось греческое восстание и турецко-персидская война.

Судят петербургских профессоров. Закрыт «Союз благоденствия». Начался заговор будущих декабристов.

Первые «думы» Рылеева в печати.

* Первая книга Гейне.

1822. Н. В. Гоголь переходит в 4-й класс.

1822. Запрещены масонские ложи и тайные об-ва.

20 сент. Щепкин дебютирует в Москве.

«Шильонский узник» Байрона в переводе Жуковского. «Кавказский пленник» Пушкина. «Чванство Транжирина» и «Казак-стихотворец» Шаховского. «Аристион» Нарежного.

Умерли Гофман и Шелли.

1823. Н. В. Гоголь переходит в 5-й класс.

1823. Тайные общества возобновляются. «Об-во любомудрия» (Вл. Одоевский, Веневитинов и др.).

«Полярная Звезда» Рылеева и Бестужева-Марлинского. «О романтической поэзии» О. Сомова. «Урок женатым» и «Сокол князя Ярослава» Шаховского. Ряд повестей и рассказов Марлинского.

* «Оды» и «Ган-исландец» Гюго.

* «Певериль Пикский» В. Скотта.

1824. 15-летний Гоголь с начала года участвует в школьных спектаклях, переходит в 6-й класс.