Война: ускоренная жизнь

Уже в сводке за 8 августа 1941 года говорилось: «В Советское информбюро поступили многочисленные заявления и письма от группы львовских жителей, пробравшихся при помощи партизанских отрядов из г. Львова на территорию, занятую частями Красной армии. Все эти граждане были очевидцами неслыханных, чудовищных зверств немецких фашистов над мирным населением.

Рабочий гильзовой фабрики «Аида» И. Брянцев: «Пьяные немецкие солдаты затаскивали львовских девушек и молодых женщин в парк Естюшко и зверски насиловали их. 15-летнюю школьницу Лидию С поочередно изнасиловали семь немецких танкистов. Истерзанный труп несчастной девочки фашисты бросили в помойку дома № 18 на улице Словацкого. (И это в столице Западной Украины, на земле которой многие, по словам того же ефрейтора Клауссмана, «встречали немецких солдат как освободителей» и местные девушки охотно заводили с ними романы (!) — Авт.)

Рабочий кондитерской фабрики «Большевик» Г. Берман: «Я был очевидцем того, как в центре города около ресторана «Атлас» группа пьяных офицеров схватила пробегавшую мимо девушку 17 лет Галину Кочура. За то, что она сопротивлялась и пыталась вырваться, фашисты сорвали с нее платье и стали наносить ей удары рукоятками револьверов. Труп девушки с раскроенным черепом до утра валялся под окнами ресторана».

Дальше, как говорится, больше.

«Дорогая мама! — пишет 13 июля 1941 года домой ефрейтор войск СС Вилли Штенрубе. — Украина — это сказочно богатая страна, тучный украинский чернозем создан Богом для немецкого плуга, но невежественные, отсталые и ленивые крестьяне не хотят, не умеют и не могут ее как следует обрабатывать. Мы с полным правом считаем, что все это богатство и изобилие принадлежит нам. Если же это кому не нравится, то стоит только сунуть в зубы пистолет, и воцаряется тишина. Точно так же поступают солдаты и когда им нужна женщина. Как ты понимаешь, мы здесь с этим сбродом не церемонимся. Особенно они боятся нас — войск СС».

Подтверждением такому заявлению эсэсовского ефрейтора может послужить отрывок из воспоминаний итальянского офицера Эудженио Корти о его походе — «На Восток»:

«В те дни (в момент отступления итальянских и немецких войск зимой 43 года по донецким степям от Сталинграда. — Авт.) мы стали свидетелями многочисленных проявлений варварства немцев (наверное, правильнее сказать — нацистов). Итальянский солдат, который однажды зашел вместе с немцем в избу в Арбузове, рассказал мне следующее.

В доме были только женщины самого разного возраста и дети. Они в ужасе прятались в углу. Немец выбрал самую симпатичную девушку, оставил ее в доме, остальных вывел на улицу и тут же за дверью пристрелил всех, включая детей. Затем он вернулся в избу, бросил девушку на постель и изнасиловал ее. Удовлетворенный, он предложил итальянцу последовать его примеру, но тот отказался. Единственное, чего он хотел, — немного погреться в теплом доме.

Затем немец заставил девушку приготовить ему еду, после чего уложил ее в постель и вынудил всю ночь лежать рядом с собой. Он еще трижды насиловал ее. Утром он вывел ее на мороз и пристрелил».

В актах комиссии, определявшей ущерб от пребывания немецких фашистов в Матвеево-Курганском районе Ростовской области, а также фиксирующей совершенные ими преступления, можно прочесть: «В Политодельском обнаглевшие фашистские захватчики перед бегством в доме военкомата зверски надругались над группой женщин-колхозниц — изнасиловали 5 человек. В Марьевке после ограбления населения фашистские мародеры зверски надругались над двумя девушками и на глазах родителей изнасиловали их и т. д. (А ведь Ростовская область — это казачий край, где гитлеровцы, по воспоминаниям проживавших там во время оккупации людей, вели себя еще относительно прилично, надеясь склонить на свою сторону местное население. — Авт.)

«Один раз в то лето 1942 года я увидел, как «очередь» немецких солдат в Заполье насиловала женщину, положив ее на низкую крышку погреба, — пишет в своих «Записках командира штрафного батальона Михаил Сукнев. — Посмотрев в бинокль, засек ориентиры, дал из максима очередь, стараясь не задеть женщину. Смотрю в оптику — фрицев будто ветром сдуло, а их жертва, одергивая юбку, тоже бросилась бежать, не поняв, откуда стреляли!.»

Порой из актов насилия нацисты — чтоб не «скучно» было — устраивали целые шоу. В своем дневнике Павел Лукницкий приводит рассказ Анатолия Алексеевича Шалманова (партизан, затем солдат):

«Толя узнал, что в деревне немцы устраивают пышный церемониал свадьбы — издевательский церемониал: загнав в церковь трех русских девушек, будут венчать их с группой офицеров — каждая девушка будет обвенчана с несколькими гитлеровцами сразу. А священника заставят совершить весь религиозный обряд.

Толя вернулся в лес, предупредил партизан. И в назначенный день они совершили налет на деревню. Партизан было человек шестьдесят. Они перебили сто восемьдесят пьяных, набившихся в церковь гитлеровцев. Избавленные от позорного издевательства девушки вместе с партизанами ушли в лес».

Павел Рафес пишет в книге «Лицемерие каннибалов» о том, что когда их дивизия вошла 8 сентября 1943 года в освобожденную деревню Петрополье, местные жители рассказывали ему, что «насиловали зверски по 8–12 человек. В комендатуре сказали: «Если старше 14 и до 50 лет, жаловаться не ходите. Наши солдаты пять лет без жен, вы два года без мужей».

Жалобы же на насилие от местных жителей германским властям, если таковые иногда имелись, серьезным наказанием солдату или офицеру немецкой армии не грозили, а чаще всего такового вовсе не следовало. Историку Биргит Бек, выпустившей книгу «Вермахт и сексуальное насилие», удалось изучить 232 приговора немецких трибуналов. Они касались преимущественно изнасилований во Франции и на оккупированных территориях Советского Союза. И оказалось, что помимо недоверия к пострадавшим женщинам у судей был разный подход к француженкам и к русским. Russenweiber (русские бабы. — Авт.) они считали «менее порядочными». Например, в мае 1940 года трибунал приговорил 27-летнего пехотинца за надругательство над 16-летней девушкой во Франции к смерти. За такое же преступление в августе 1942 года на территории СССР ефрейтору вермахта дали всего восемь месяцев тюрьмы.

И хотя детали преступлений зачастую трудно было реконструировать, историк установила, что при рассмотрении в военных судах дел об изнасиловании нередко смягчающими обстоятельствами признавались алкогольное состояние насильника и его хорошая характеристика. Учитывалась также так называемая «сексуальная нужда» солдат. Юристы вермахта исходили из того, что мужчина и в военное время должен регулярно иметь возможность для удовлетворения своих потребностей в сексе. Кроме того, они руководствовались неоднократными напоминаниями своего начальства обращать главное внимание не на пострадавших женщин и девушек, а на то, не нарушает ли обвиняемый пресловутый «генофонд рейха», дисциплину в части или «репутацию вермахта».

Тому, что отношение военных судов нацистов к француженкам и русским женщинам было разным, удивляться не приходится. Политика «двойных стандартов», о которой немало говорили и писали в последнее время, на Западе существовала всегда и, надо полагать, будет существовать, по крайней мере в ближайшем будущем. Дотошные западные историки подсчитали даже, сколько именно немок было изнасиловано «русскими варварами». Так чего б и не считать, проверить-то эти цифры все равно нельзя.

А искалеченных русских женщин Энтони Бивору и его единомышленникам считать и вовсе ни к чему — Russenweiber, одно слово. Как их можно с француженками, скажем, сравнивать, за изнасилование которых немецкий солдат мог и «вышку» получить.

По аналогии вспоминается страничка из дневника посла Франции в России во время Первой мировой войны Мориса Палеолога. Палеолог передает свою беседу с русским царем Николаем Вторым, состоявшуюся 1 апреля 1916 года. На замечание посла о гибели на фронтах уже 800 тысяч французов Николай II воскликнул: «Но мы же потеряли на полях битв до миллиона человек!» И Морис Палеолог записывает после беседы в своем дневнике: