Записки бывшего милиционера

Между нашим участком и двором Разливского оказался миниатюрный родниковый прудик, который Виктор Шик за свой счёт с помощью экскаватора очистил и углубил, а я за свой счёт нанял бульдозер, который всё вытащенное экскаватором из пруда — а это была глина — сгрёб на край нашего участка, чем несколько уменьшил склон и в результате немного увеличил нашу территорию. Получилось неплохо, а главное, появился резерв воды для полива растений и на всякий пожарный случай.

Формирование участка завершилось завозом чёрной земли двумя десятками больших самосвалов, которую мы с Еленой вручную в течение двух-трёх лет растаскивали по территории и покрывали ею глину сверху, чтобы можно было сажать культурные растения. Тогда с шофёрами расплачивались водкой: две бутылки за самосвал, другая «валюта» водителями не признавалась.

Теперь у нас на участке есть ягодные кусты, плодоносящие деревья, есть даже яблоньки, которые в 2011 году принесли свой первый урожай, и много всякой декоративной зелени и цветов.

Я уже говорил, что командировки были той отдушиной, которая помогла столь долго заниматься одним и тем же делом, повседневной «серятиной», но немаловажную роль в душевном облегчении жизни сыграл, конечно, и дачный участок. Возможность физического труда на свежем воздухе всегда помогала справиться с проблемами по службе, отвлечься от них, а то и забыть про рабочие тяготы на какое-то время.

Для освоения участка нам здорово помогла своя автомашина, без которой мы вряд ли достроили бы дачу до конца, так как ездить на автобусах с рюкзаками и мешками, теряя время и силы, не для нас. Поэтому, когда мать предложила купить машину для семьи на деньги, вырученные от продажи дома в Тихорецке, я не стал отказываться. И как только пришла разнарядка в УВД на приобретение автомашин, я тут же подал заявку на «москвич». На лучшее денег не хватало, но и это было неплохо, потому что я понимал, что, пока научишься водить машину, неприятностей не оберёшься. В январе 1990 года «москвич» ярко-жёлтого цвета (выбирать не приходилось) уже стоял у меня в гараже.

Сейчас-то, имея более чем двадцатилетний стаж вождения, понимаю, что надо было купить за копейки какую-нибудь развалюху и учиться ездить на ней. А так купленный за 7368 рублей «москвич» через год-два превратился в битое, пятнами подкрашенное средство передвижения. Да и удивляться этому нечего, так как и учили на курсах отвратительно, и инструктор-водитель, который всё пытался занять у меня пару тысяч рублей, оказался далеко не мастером. Уже после сдачи экзамена, — который по ПДД я сдал на отлично, а по практическому вождению мне был поставлен зачёт, по сути незаслуженно, — я обнаружил, к примеру, что ни разу мне никто не показал, — а значит, и практически я не отрабатывал — движение автомашины задним ходом. Вот такая была учёба.

Поскольку разрыв между курсами и приобретением машины составил несколько месяцев, то, усевшись впервые в свою машину, я понял, что не смогу ею управлять. Пришлось искать опытного шофёра для отработки практической езды. Такой нашёлся, им оказался милиционер из вневедомственной охраны. Вот это был прирождённый инструктор по вождению! Я с ним поездил на своём «москвиче» всего два раза часа по полтора-два, но поеле этого смело сел за руль и самостоятельно поехал, с тех пор и катаюсь.

После первого «москвича», который у меня был недолго, всего года два-три, у меня были «москвич-комби», ВАЗ-четвёрка, ВАЗ-девятка, ВАЗ — одиннадцатая модель и «хёндэ-матрикс». Разница в управлении «москвичом» и Вазовскими моделями, как и между последними и «хёндэ», была сногсшибательной. Ощущения у меня были такие же, как, например, при смене велосипеда на мотоцикл.

Первое моё дорожно-транспортное происшествие на «москвиче» произошло 19 октября 1990 года. Я ехал по одной из улиц Исакогорки. Несмотря на октябрь, на дороге местами был гололёд, особенно на поворотах. На одном из них меня занесло, и задним левым крылом машины я ударился о встречный автобус. Осталась вмятина на крыле, которую мне через день отрихтовали.

Года через два-три мне пришлось с «москвичом» расстаться. Он просто не подлежал восстановлению после того, как я на нём перевернулся и помял весь кузов, дверки и прочее. Я ехал по Вологодской дороге на дачу, на заднем сиденье были Елена с четырёхлетним внуком Ярославом. Машин было мало, я ехал со скоростью 60 километров. Елена восхитилась голубыми луковками Заостровской церкви, показывая её внуку, я посмотрел в ту сторону, а когда повернул голову обратно, увидел, что впереди идущая машина резко затормозила перед заправочной станцией, включив левый поворотник. Я — по тормозам, машину почти на месте развернуло на 180 градусов, она завалилась на левый бок и покатилась под откос, перевернувшись раза два-три. Я крутился вместе с машиной, так как был пристёгнут ремнём, а в голове было одно — что там с Еленой и внуком. Когда машина остановилась вверх колёсами, я легко отстегнулся и через открытую смятую дверку машины выполз наружу, а самому было страшно повернуться и посмотреть, что там с моими. К счастью, всё обошлось. Оказывается, когда машина первый раз ударилась крышей кузова о землю, переднее и заднее стёкла вылетели, и Елену и Ярослава выбросило через задний оконный проём. Внук (слава Богу!) не поранился и даже не успел испугаться, а у Елены были рассечены бровь и плечо. Сам я отделался царапинами и ушибами.

С водителем остановившейся машины я отправил Елену с Ярославом в травмпункт (там ей на раны наложили швы), а сам остался дожидаться гаишников. От них я скрыл настоящую причину аварии, хотя сам её знал. Дело в том, что месяца за два до этого с помощью Васи Воробья я обнаружил, что вроде бы передний мост машины заменён на старый при предыдущем небольшом ремонте на Холмогорской СТО. Я просто не мог в это поверить! Но дней через десять после этого мне пришлось резко затормозить перед идущей впереди иномаркой, и мою машину развернуло на 180 градусов, при этом задним бампером я разбил стекло заднего сигнал-пакета иномарки.

После аварии на Вологодской дороге мой «москвич» разобрали опытные люди и обнаружили, что на самом деле весь передний мост вместе с амортизаторами и рулевыми рычагами заменены на старые, почти непригодные к эксплуатации, и машина была обречена на ДТП, так как при любом резком торможении колеса самопроизвольно, вопреки рулю, поворачивались вправо, их заклинивало, и машину бросало вправо вокруг этих колёс.

Вот вам и «техобслуживание» на государственной станции. Начальник всё отрицал, а техник, который «техобслуживал» мою машину, уже там не работал, и в Холмогорах я его не нашёл.

Было у меня, хотя и недолго, и другое транспортное средство — катер «Прогресс-2» с мотором «Нептун-23» (о чём я уже упоминал), на котором я очень редко — за отсутствием свободного времени — с семьёй выезжал на острова Северной Двины, а однажды мы даже добрались до острова Мудьюг, где осмотрели огромный створный знак да развалины музея концлагеря, который (не музей, а концлагерь) ещё в 20-е годы соорудили англичане во время нашествия войск Антанты в Архангельск.

Здесь произошёл случай, который иначе как редчайшим назвать нельзя. Я прихватил с собой малокалиберную винтовку (незадолго до этого приобретённую) удивительной конструкции. Она заряжалась (кто понимает) с торцевой стороны приклада, пули просто одна за другой вкладывались в канал-трубочку, передёргивался затвор, и нажимался спусковой крючок. При первой попытке выстрелить — а стрелял я бесприцельно, чтобы проверить работоспособность винтовки, — я держал её на уровне груди. При выстреле патрон в патроннике каким-то образом пулей вверх развернулся, удар бойка пришёлся по боку гильзы, и произошёл выстрел. Естественно, пуля полетела не вперёд по дульному каналу, а вверх и пробила козырёк моей кепки. Пару сантиметров ближе ко мне — и пуля вошла бы мне в подбородок. Но и на этот раз Бог меня миловал.

Катер был у меня года три. Намучился я с ним изрядно, пользовался редко, да и судоводитель из меня не очень получился. Точку во владении катером я поставил после прогулки с детьми по Сухому морю — в дельте Северной Двины, практически между рекой и морем, — когда во время движения я оглянулся назад и к своему ужасу увидел, что Инна (ей было всего 4–5 лет) стоит у кормы, наклонившись над водой (укачало), а катер несётся вперёд, и его встречной волной то и дело подбрасывает. То есть ребёнка в любой момент могло выбросить из катера, а я бы и не заметил. Удивляло, как ей удалось встать со своего сиденья, выйти из кабины катера и добраться до кормы?