На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)

12 апреля Государственный Комитет Обороны признал крайне невыгодным для нас начертание линии фронта на смоленско-минском направлении. Там, севернее р. Припять, на территории Белоруссии, образовался выступ, который вдавался в нашу сторону. Он представлял собой основу вражеской обороны и ограничивал действия наших войск на флангах. Удерживая этот "белорусский балкон", как называло его немецко-фашистское командование, оно прикрывало прямые пути к Берлину с востока и обеспечивало более устойчивое положение своих войск в Прибалтике и Западной Украине.

Чтобы создать необходимые условия для наступления Красной Армии, нужно было прежде всего срезать этот выступ. Кроме того, здесь, в полосе Западного фронта, вражеские войска были ближе всего к Москве.

Ставка Верховного Главнокомандования в связи с этим приняла решение о необходимости разгрома белорусской группировки противника. Так определилось направление главного удара. Для дезориентации врага Ставка решила демонстрировать ложное сосредоточение войск северо-восточнее Кишинева в полосе 3-го Украинского фронта, а в то же время скрытно провести перегруппировку для создания решающего превосходства в силах и средствах на центральном участке советско-германского фронта.

К концу мая план наступления Красной Армии в 1944 г. окончательно сложился. Оно должно было начаться на Карельском перешейке. Затем планировалось нанести главный удар в кампании, осуществляемый на первом этапе силами 1-го Прибалтийского и трех Белорусских фронтов, а на втором - также и войсками 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов с севера, а левого крыла 1-го Белорусского фронта и 1-го Украинского фронта - с юга. Полоса наступления расширялась от Чудского озера до Карпат.

II

Войска нашего фронта должны были разгромить группу армий "Северная Украина". План операции, в котором исключался удар на Станиславском направлении, был утвержден на заседании Ставки.

Вкратце рассказав об этом заседании, И. С. Конев также сказал мне, что принял решение наступать на рава-русском направлении силами двух общевойсковых - 3-й гвардейской и 13-й, одной танковой армий и конно-механизированной группы, а на львовском нанести войсками 60-й, нашей 38-й, двух танковых армий, конно-механизированной группы, а также 5-й гвардейской армии генерала А. С. Жадова, находившейся во втором эшелоне фронта.

Признаться, я был в недоумении.

- 38-я - на Львов с востока?

Иван Степанович объяснил: 38-я армия рокируется в район к северо-западу от Тернополя, откуда она и будет наступать на Львов в составе главной ударной группировки фронта. Теперь все было ясно, но легче от этого не стало. Ведь нам предстояло не более и не менее как передвинуться на 170-200 км к северу с переправой через Днестр почти всей армии. Но командующий фронтом "утешил" меня: одновременно должны были перегруппироваться в соответствии с новым замыслом операции и почти все другие армии.

Дело в том, что по окончании весенних военных действий основная группировка фронта оказалась к югу от Тернополя. Там находилась большая часть войск 60-й, 1-я гвардейская, 38-я, 18-я общевойсковые и все три танковые армии.

Следовательно, для осуществления плана предстоящей наступательной операции потребовалось произвести крупные перемещения, а именно:

3-я гвардейская армия должна была уплотнить свои боевые порядки. Высвободившуюся таким образом часть ее полосы слева предстояло занять 13-й армии. В свою очередь она передавала небольшой участок фронта своему левому соседу - 60-й армии, которой было приказано рокировать туда семь дивизий. Часть полосы, ранее занятой ими, отводилась нашей 38-й армии, а остальную ее часть и всю прежнюю полосу 38-й армии вместе с 18-м гвардейским стрелковым корпусом в составе четырех дивизий должна была принять 1-я гвардейская армия. Таким образом, ей, как и 13-й армии, полосы увеличивались, а остальным трем армиям - уменьшались.

Перегруппировывались также танковые войска и артиллерия. 1-я гвардейская танковая армия в составе танкового и механизированного корпусов из района Городенки перебрасывалась по железной дороге на правое крыло фронта, в район стыка 3-й гвардейской и 13-й армий. Танковый корпус 4-й танковой армии, находившийся у Коломыи, должен был также по железной дороге прибыть в район к северу от Тернополя.

Наконец, на участки прорыва перемещались с юга на север 39 артиллерийских полков и 7 артиллерийских бригад.

Такая крупная перегруппировка сил и средств фронта сразу же показалась мне не вполне оправданной. Особенную озабоченность вызывала предстоявшая рокировка 38-й армии на новый, незнакомый участок фронта перед самым началом наступательной операции. Не проще ли было осуществить менее сложную передислокацию отдельных стрелковых соединений и средств усиления, с тем чтобы наступать смежными флангами 60-й и 1-й гвардейской армий? Тем более, что эти армии весьма успешно осуществили прорыв обороны противника в предыдущей Проскурово-Черновицкой операции и хорошо знали условия участка, на котором наносился новый удар...

Не буду скрывать, это были всего лишь сомнения, так и не оформившиеся в какой-то определенный вывод. В конце концов во мне взяло верх стремление к тому, чтобы наша 38-я армия действовала на направлении главного удара войск фронта, и опасения, связанные с трудностями предстоявшей перегруппировки, уже не казались обоснованными.

Но к этому вопросу мы еще вернемся.

Наступательные операции Красной Армии летом 1944 г. начались так, как было предусмотрено планом Ставки. 10 июня войска Ленинградского фронта под командованием генерала армии Л. А. Говорова перешли в наступление на Карельском перешейке и уже через 10 дней освободили г. Выборг.

Все мы были этому несказанно рады. Ведь фронт отдалился от города Ленина далеко на север, и измученные страшной блокадой герои-ленинградцы, наконец, вздохнули свободно.

Тем временем пришло новое приятное известие: 21 июня войска Карельского фронта под командованием генерала армии К. А. Мерецкова также нанесли удар по врагу и спустя неделю очистили от вражеских войск столицу Карельской республики - Петрозаводск.

Но врага ждали еще более мощные удары. 23 и 24 июня в Белоруссии перешли в наступление одновременно войска четырех фронтов - 1-го Прибалтийского (командующий генерал армии И. X. Баграмян, член Военного совета генерал-лейтенант Д. С. Леонов, начальник штаба генерал-лейтенант В. В. Курасов), 3-го Бе лорусского (командующий генерал-полковник И. Д. Черняховский, член Военного совета генерал-лейтенант В. Е. Макаров,, начальник штаба генерал-лейтенант А. П. Покровский), 2-го 374 - карта; 375 Белорусского (командующий генерал-полковник Г. Ф. Захаров, член Военного совета генерал-лейтенант Л. 3. Мехлис, начальник штаба генерал-лейтенант А. Н. Боголюбов) и правого крыла 1-го Белорусского (командующий генерал армии К. К. Рокоссовский, член Военного совета генерал-лейтенант Н. А. Булганин, начальник штаба генерал-полковник М. С. Малинин).

И сразу же начали приходить непрерывным потоком радостные вести, будоража и воодушевляя всех воинов нашего фронта, пока еще только готовившихся к наступлению. Под ударами Красной Армии на огромном участке советско-германского фронта от Полоцка на Западной Двине до Мозыря на Припяти была разгромлена группа армий "Центр", и ее остатки поспешно отступали на запад. Войска Прибалтийского и Белорусских фронтов 26 июня освободили Витебск, 27-го - Оршу, 28-го - Могилев, 29-го - Бобруйск. Большие группировки вражеских войск в районе Витебска, Бобруйска и восточнее Минска были окружены, уничтожены или пленены. 25 немецко-фашистских дивизий прекратили существование.

3 июля увидел своих избавителей Минск - столица Советской Белоруссии.

Белорусская наступательная операция была блестящим образцом советского военного искусства. Это вынуждены были признать даже наши враги. Вот что писал о ней впоследствии Меллентин: "Эта битва явилась одним из крупнейших событии войны, а как военная операция значительно превосходила по своим масштабам вторжение союзников в Нормандию"{237}.