Склонен к побегу

«Что, если агент КГБ умышленно зажжет красную лампочку и под этим предлогом сделает мне личный обыск и найдет лодку!» Однако, красная лампочка не загорелась и я вздохнул с облегчением. Самолет должен был сделать две посадки: в Челябинске и в Братске. Но в Челябинске не оказалось горючего и на заправку самолет полетел в Свердловск, а после Братска самолет приземлился в Хабаровске, так как Владивосток не принимал. Все четыре аэропорта оказались заполненными пассажирами. Несмотря на зимнее время было душно и я очень утомился. Наконец, вечером 28 ноября мы прилетели во Владивосток. Нас ожидали два автобуса из местного Бюро Путешествий. От аэропорта до города довольно далеко и я, смотря в окно, имел время вспоминать 6 лет своей юности, проведенные здесь. Хотя я постарел, но о далекой юности не жалел. Для меня главное было еще впереди. Я даже решил не ходить и не смотреть на тот дом, где когда-то жил с женой.

Автобусы привезли нас к Морскому вокзалу. Там нас тоже ждали. В одном зале расположились работники КГБ, в другом — дирекция круиза и помощники капитана корабля. Работники КГБ проверили наши документы и поставили штамп «проверено», помощники капитана — проверили путевки, и тоже поставили штамп «проверено», а дирекция круиза распределила по группам и по каютам. Всего на теплоходе организовали 12 групп во главе со штатными групповодами.

Выходя из зала после проверки я увидел висевший на стене «Распорядок дня». В числе прочих мероприятий перед самым отходом судна был указан «таможенный досмотр». Я и раньше слышал об этом, но теперь я как-то особенно отчетливо почувствовал, как сильно я рисковал, имея при себе надувную лодку, относящуюся к числу предметов, которые было запрещено брать с собой в круиз.

«Если найдут лодку — вероятно меня сразу же арестуют! — подумал я. — А если разобраться, так ли нужна мне лодка? Я могу и без лодки проплыть 60 километров. Если теплоход где-либо приблизится ночью на такое расстояние к берегу, я могу бежать без лодки. А если лодку у меня найдут — я вовсе потеряю такой шанс!»

И я сдал лодку в камеру хранения Морского вокзала. Сдав лодку, которую с таким трудом вез из Ленинграда, привязав к животу, я почувствовал грусть и одновременно — облегчение. Теперь мне было нечего опасаться. Теперь я мог с уверенностью сказать себе, что с корабля меня не ссадят, что я дойду до экватора, и быть может — буду иметь шанс к побегу.

Туристы все прибывали и теплоход постепенно заполнялся людьми. Теплоход «Ильич» был довоенной немецкой постройки и оказался двойником теплохода «Русь», на котором я плавал на экватор в 1966 году. 29 ноября для нас, 500 туристов, съехавшихся со всех концов Советского Союза, местное Бюро Путешествий устроило автобусную экскурсию по городу. Я с трудом узнавал когда-то знакомые районы города. За 26 лет, прошедшие с тех пор, как я служил здесь офицером флота, город сильно расстроился и вырос. Еще бы! Главная военно-морская база Тихоокеанского флота! Теперь, как сказал экскурсовод, во Владивостоке проживало 500000 жителей. Я подумал о том, что в случае войны Владивосток, конечно, будет прифронтовым городом. Потом я пошел в кино. Демонстрировался новый французский фильм и мне хотелось развлечься. Пока я купил билет с рук (в кассе билетов, как всегда, не было) то сильно промерз. Не досмотрев фильм до конца, я поспешил на таможенный досмотр, после начала которого вход на судно прекращался.

В море вышли вечером. Из-за свежей погоды или чего-то другого в проливе Босфор-Восточный нам приказали встать на якорь. Я посмотрел на такую знакомую мне панораму ночного Владивостока, на корабли в проливе Босфор-Восточный, на Русский остров и мысленно представил себе бухту Новик около него, где так часто стоял мой корабль.

«Но ничто души не потревожит и ничто ее не бросит в дрожь…»

Правильно сказал Буковский, что человек, испытавший советский концлагерь, — это уже другой человек, как бы вернувшийся с того света. Я холодно посмотрел на все это и пошел в свою каюту спать.

Когда я проснулся утром, наш теплоход уже шел. Слева по борту виднелся мыс Поворотный, по которому в далеком прошлом я сделал сотни обсерваций. Впереди было серое, покрытое белыми барашками, безбрежное море. Потянулись довольно однообразные дни. Молодежь развлекалась танцами и флиртом, а люди пожилые начинали ворчать: зря поехали. Действительно, развлечений было мало: один раз в день кино — какой-нибудь примитивный нравоучительный советский фильм. Вечером — танцы. Я с трудом нашел партнера играть в шахматы. Мой сосед по каюте толстобрюхий Бабкин, хотя и кандидат наук, в шахматы играть не умел. Некоторых туристов занимали шитьем костюмов к празднику Нептуна. Желающие взвешивались.

3-го декабря мы вошли в тропические широты и настало время купаться. Два малюсеньких бассейна не могли обеспечить всех желающих. К тому же сверх 500 туристов еще 300 человек руководителей круиза и команды тоже старались попасть в бассейн. Я как мог тренировался, чтобы войти в форму. Для этого я вставал утром очень рано и сразу шел в бассейн плавать. Однако, в любое время суток в бассейнах все же были другие люди кроме меня.

Я принял участие в экскурсии по теплоходу, проводимой старшим штурманом. Меня особенно интересовало радиолокационное оборудование корабля. То, что я узнал, было неутешительно: на судне оказалось три радиолокационные станции. Вопрос состоял в том, способны ли они обнаружить в море пловца или нет? На этот вопрос ответа я не получил. На всякий случай я решил создать помеху операторам. Я решил выпрыгнуть в спасательном жилете, а потом снять и выбросить его в море. Утешением для меня явилось отсутствие на судне хорошего прожектора. Порадовала меня и каюта. Мне досталась каюта № 163 по правому борту в районе мидль-шпангоута. Иллюминатор в каюте был большой и я легко высовывал наружу плечи. До воды было не очень высоко — метров 8, так что я решил, когда придет время, вылезти через иллюминатор.

В соответствии с лозунгом «Никаких эмоций!» я не пошел на лекцию об акулах, проводимую администрацией круиза очевидно не без умысла. Не без умысла тоже была пущена в ход версия о том, что в прошлом году один турист якобы хотел бежать вплавь, но захлебнулся, и его труп выловили японцы, позднее передавшие его советским властям.

5-го декабря мы вышли на траверз северной оконечности филиппинского острова Лусон. Остров был так далеко, что еле виднелся на горизонте. Тем не менее, я приготовился прыгнуть в море, если теплоход приблизится. С этой целью я завернул в презервативы военный билет с оставшимися у меня 25 рублями и фотокарточкой родителей. Остров Лусон мы прошли на большом расстоянии и так, что он остался у нас с правого борта. Теперь не оставалось сомнений в том, что теплоход не пойдет мимо Сингапура и архипелага Тамбелан, как в прошлый раз, а выйдет к экватору в районе Молуккского моря. В коридоре стали вывешивать морскую карту и на ней с опозданием на пол суток показывали курс и место судна. Я много времени посвятил изучению этой карты и наметил для себя возможные пункты побега. Мы шли вдоль Филиппинских островов два дня и одну ночь и благоприятного для побега случая так и не представилось. Во-первых, мы шли очень далеко от берега, и во-вторых, море все время штормило и на небе была сплошная облачность. Плыть без компаса и не видя звезд было невозможно. К сожалению, лекция о Филиппинах состоялась когда острова уже остались позади. А лектор сказал интересную вещь: пассаты, дующие на широтах 10–12°, круглый год постоянны и всегда имеют направление с востока на запад. Течение направлено в ту же сторону. Исходя из этого, можно было прыгнуть в море и в беззвездную ночь. Течение все равно донесло бы меня до острова. Весь вопрос был в том, как долго пришлось бы плыть по течению, и не мог ли я проплыть между островами ночью, не заметив их.

6-го декабря ветер переменился на обратный. Задул западный муссон. Я знал, что впереди по курсу находился архипелаг Талауд, но не знал, с какой стороны от него пройдет наш теплоход: с наветренной или с подветренной? Если с наветренной — можно прыгать, если с подветренной — нельзя. Чтобы ввести в заблуждение потенциальных беглецов, на карте курс был показан с подветренной стороны. Однако, я не поверил этому и устроился спать на раскладушке на левом борту судна, чтобы иметь возможность ночью наблюдать и, в случае благоприятных обстоятельств, спрыгнуть в удобный момент. Как я и ожидал, курс на карте был проложен неверно. Судно прошло архипелаг Талауд с наветренной стороны, однако на большом от него расстоянии и я не спрыгнул. После прохода архипелага Талауд карта из коридора исчезла.