Другой Ленин

«Показать, чем набиты эти чучела». Февральская революция не отделила церковь от государства. Однако накопившееся в обществе раздражение против государственной религии и церкви сразу выплеснулось с небывалой силой. Карикатуры на попов из либеральной печати 1917 года мало уступают по своему накалу лучшим образцам советского «безбожного» творчества. Вот, например, рисунок Дени — пародия на известную картину Нестерова «Видение отроку Варфоломею». Различие состоит в том, что навстречу отроку из леса выходит не исхудалый аскетичный монах, а по-раблезиански пузатый священник, на шее у которого вместо креста болтается туго набитый кошелек…

Фельетон Виктора Юза (Ю. Волина) из журнала «Бич»: некий поп просит журналиста, чтобы его называли «товарищ-поп», ведь даже извозчика теперь зовут не иначе как «товарищ-извозчик».

«— И не просите, батюшка. Никак не могу. Обидно… Для товарищей. Ведь если всякого товарищем звать, так слово «товарищ» ругательным станет…

— Так, значит… Господи!.. Что же это?.. Значит, извозчик и тот достойнее священнослужителя?..

— Ничего не поделаешь, батюшка! Такое положение. Против извозчика ничего не скажешь… Ну, груб. Однако извозчика встретить не только не дурная примета, а даже в некотором роде удача. А попа встретить — самая дурная примета. Сами знаете, батюшка!.. Уж вы меня извините, батюшка, а оставайтесь лучше батюшкой! Батюшки всякие бывают… А «товарищ» это дело другое… Заслужить надо, батюшка!..»

Поэт Василий Князев в те дни публиковал такие стихи:

Как видно, даже стараясь защитить веру, поэт и не думал заступаться за духовенство… Другие характерные шутки из печати 1917 года:

«Жрец. Честные мощи, чуждые гниения, кладутся в раки.

Эхо. Враки».

«Закон Божий — это пока его не преподают. Когда его начинают преподавать, это уже не закон Божий, а человеческое беззаконие».

Несмотря на такие настроения в обществе, для большевиков православная церковь оказалась весьма серьезным противником. Только духовенство, белое и черное, в 1917 году насчитывало более 200 тыс. человек…

20 января 1918 года Ленин подписал «Декрет о свободе совести». Декрет вводил не только свободу вероисповедания, но и, по выражению Ленина, «свободу от религии». Преподавание закона Божьего в школах отменялось, вместо церковного вводился гражданский брак, а имущество церкви объявлялось «народным достоянием»… Всероссийский патриарх Тихон, избранный на свой пост уже после Октября, открыто и резко осудил основные положения этого декрета.

В первую годовщину Октября патриарх направил открытое «Письмо Совету народных комиссаров», где сурово обличал все стороны политики большевиков, в том числе Брестский мир, упразднение частной собственности… «Мы переживаем ужасное время вашего владычества, — говорилось в письме, — и долго оно не изгладится из души народной, омрачив в ней образ Божий и запечатлев в ней образ зверя». Заканчивалось послание грозным пророчеством: «От меча погибнете сами вы, взявшие меч». Это письмо в десятках тысяч копий распространялось по всей России.

В январе 1918 года патриарх провозгласил анафему всем причастным к революционным самосудам. «Властью, данной нам от Бога, — говорилось в его послании, — анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной». Это послание вошло в историю как «анафема большевикам». (При таком широком толковании одним из отлученных от церкви, очевидно, следует считать и самого Владимира Ильича.) Либеральная газета «Русские ведомости» приветствовала это послание патриарха и с надеждой предсказывала: «Революционный козел обломает рога свои о церковь». Другая кадетская газета, «Современное слово», писала: «Анафема. Какое ржавое, пыльное слово. Подслоем вековой пыли еще горит оно страшным огнем… В этом слове — дым погребальных свечей, огонь костров, треск костей, переломленных испанским сапогом и пыточным колесом. В этом слове — средневековье… И вот оно, это ржавое слово, загудело вчера вновь в Петрограде. Церковь вынула вновь заржавленный меч из своих ножен». А анархический «Голос труда» только смеялся над упоминанием в послании геенны огненной: «Отче благочинный! Ведь этими «страшными» словами можно теперь только детей неразумных пугать…»

Некоторых большевиков (например, Александру Коллонтай) за борьбу с церковью предавали анафеме и поименно. Владимир Ильич шутливо замечал Коллонтай: «Хотя вы и анафема теперь, но вы не в плохой компании: будете поминаться вместе со Стенькой Разиным и Львом Толстым».

В эти дни Ленин как-то бросил по адресу патриарха: «Сообщите ему, что советская власть не намеревается надеть на его голову венец мученичества…» Левая оппозиция упрекала большевиков за непомерную мягкость к церкви. «Борьба с религиозной язвой… большевиками не ведется почти совершенно», — сожалела московская газета «Анархист» в сентябре 1918 года. Газета требовала немедленно закрыть все храмы, ставя большевикам в пример французских якобинцев: «В целях разоблачения религиозного шарлатанства французские рабочие вытаскивали на площадь мощи и разоблачали их перед народом, сжигали их. Вот какое завещание оставили нам французские революционеры 1793 года…»

С октября 1918 года в Советской России действительно началась кампания вскрытий рак и гробниц с мощами православных святых. Власти стремились показать, что мощи вовсе не «нетленны», как утверждала церковь. Всего состоялось 63 вскрытия в 14 разных губерниях, после чего мощи передавались в местные музеи. Ленин озабоченно спрашивал: «Снимают ли киноленты, когда вскрывают мощи различных святых?»

Были сняты и вышли на экраны «разоблачительные» фильмы о вскрытии мощей, например «Вскрытие мощей Сергия Радонежского». Большевик Петр Красиков в апреле 1919 года сообщал Ленину о съемках этого фильма: «Сергия Радонежского в Троицкой лавре благополучно вскрыли. Ничего, кроме трухи и старых костей, не оказалось…» Ленин сделал приписку: «Надо проследить и проверить, чтобы поскорее показали это кино во всей Москве».

Сам он тоже посмотрел один из таких фильмов — «Вскрытие мощей Тихона Задонского». Фильм Ленину понравился. Он говорил: «Не нужно никакого издевательства, а нужен только правильный естественно-научный подход… Показать то, чем были набиты попами эти чучела, показать, что покоилось, какие именно «святости» в этих богатых раках, к чему так много веков с благоговением относился народ и за что так умело стригли шерсть с простолюдина служители алтаря, — этого одного достаточно, чтобы оттолкнуть от религии сотни тысяч лиц».

Что же было обнаружено при вскрытии помимо останков святого Тихона Задонского, что показалось Владимиру Ильичу столь разоблачительным? Вот отрывок из протокола: «Картон, выкрашенный под телесный цвет. Фальсификация рук и ног при помощи ваты и картона. В перчатке прорез, в котором вложен картон телесного цвета, и к нему прикладывались верующие. Дамские чулки, ботинки, перчатки. Вместо груди — железный каркас»… И все-таки, согласно тем же протоколам, почти во всех случаях в мощах действительно находили останки умерших, довольно часто — мумифицированные (то есть «нетленные»).

Большим успехом в начале 20-х годов пользовались публичные диспуты на тему «Существует ли Бог?». Бога защищало духовенство, против выступали большевики или анархисты. Шутка 1922 года (из журнала «Мухомор»):

«— Чем кончились прения? Как решили: есть Бог или нет?

— Мнения разделились… Пришлось решить большинством голосов».

Наряду с упадком веры отмечались и иные настроения. Эсеровская газета «Дело народа» писала в 1919 году: «Интересно отметить следующее наблюдение. Религиозное чувство в народе за это время сильно упало: церкви посещаются мало, посты соблюдаются немногими… Не раз приходилось слышать в… крестьянстве рассуждения такого рода: «Ну, я теперь вот неверующий: церковь мне не нужна, но как они смеют глумиться над верой других и превращать церкви в театры!».