Нива жизни Терентия Мальцева

Члены артели избрали делегатом на Второй Всесоюзный съезд колхозников-ударников полевода Терентия Семеновича Мальцева. Спустя месяц он в составе делегации от Челябинской области ехал в Москву. Было их тридцать пять человек. В первый же вечер собрались вокруг гармониста — развеселого паренька с Челябинского тракторного. Как рванул он удалую «Уральскую» — сразу заходили в пляске ноги. А потом пели: «Наш паровоз, вперед лети», «Как родная меня мать провожала», «Прокати нас, Петруша, на тракторе». Песни все в лад настроению, горячему времени, новой эпохе.

Вот и Москва. Мальцеву приходилось уже бывать здесь однажды, но только проездом. Год назад его приглашали в Ленинград, на совещание в Институт растениеводства. Сейчас же несколько дней предстоит в столице быть. Куда первым делом? К Ленину, на Красную площадь.

Стоял на серой брусчатке площади вместе с такими же, как он, колхозниками и понимал, что нет на всей земле более святого и дорогого его сердцу места. Он стоял и ждал, когда стрелки часов на башне приблизятся к десяти и из ворот Кремля выйдут часовые на смену караула. Февральский холодный ветер прошивал колючими снежинками не новую одежду, но он ждал и не ощущал холода. Он разговаривал с Лениным…

Светло в огромном зале от электрических огней. Людской поток захватывает, несет по широким лестницам.

— Товарищ, вы откуда приехали?

— Знакомьтесь, товарищи колхозники, героиня труда Мария Демченко!

— Тракторов, говорят, скоро тьма будет. Это вам не на быках пахать!

Челябинская делегация вся в сборе. Пришли пораньше, нашли обозначенные в приглашениях места. Терентий взволнован. Ему уже приходилось выступать на представительных совещаниях, но на таком — Всесоюзном — впервые. Это, значит, перед всем народом говорить будет. Речь готова, не одним днем обдумана, осмыслена. Он теперь крепко уверен: хорошо поставленное семеноводство повысит урожаи. Говорят в народе: «Из худого семени не жди доброго племени». А чего доброго ждать, коли сдают сначала зерно по плану хлебопоставок, а уж потом, что останется или не останется — на семена.

Еще раз пробежал глазами тезисы выступления. Кажется, все важно: получение высоких и устойчивых урожаев, организация хат-лабораторий, введение правильных севооборотов, выделение семенных участков. А главное, самое главное что? Да, колхозное опытничество, его развитие, совершенствование. Необходимо, чтобы на помощь практике земледелия пришла наука. Прямая связь опытничества с наукой.

Он чувствует, как сразу обретает спокойствие и уверенность. Вот-вот за следующим выступающим назовут его фамилию. Туже, на последнюю пуговицу, застегивает воротник сатиновой косоворотки, отчего улыбчивое лицо его становится строже. И, не стесняясь, что нелепыми кажутся на ковровой дорожке подшитые пимы, идет к трибуне. Зал слушает внимательно, что-то записывают в блокнотах члены президиума.

Вечером в гостинице делегаты съезда бурно обсуждали выступления своих товарищей. В комнаты, где жили челябинцы, без конца стучали гости: «Нам бы с товарищем Мальцевым поговорить!» До утра рассказывал первый в стране колхозный опытник, чем занимается их хата-лаборатория, какие сорта испытывает и какие результаты получает.

Минет после этого волнующего съезда колхозников-ударников много лет, пронесется много событий, и снова соберется такой съезд, третий по счету. Право открыть его будет предоставлено старейшему полеводу страны, почетному академику Терентию Семеновичу Мальцеву. Он будет всматриваться в зал и найдет там немногих своих ровесников. Потому что пройдет тридцать пять лет…

ПУТЬ В НАУКУ

Писатели, исследователи, журналисты, перу которых принадлежат многочисленные статьи и немногие книги о жизни и труде Терентия Семеновича, не раз пытались дать определенный ответ на вопрос: когда, в какой момент Мальцев перешел грань, отделяющую колхозного опытника от ученого?

Когда впервые взял в руки «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина и через философские законы, как сквозь сильную лупу, посмотрел на окружающий его мир природы? Или когда после нескольких лет полного доверия к учению Вильямса о травопольной системе обнаружил противоречие между положениями, высказанными авторитетнейшим в сельскохозяйственной науке ученым, и собственными заключениями? А может быть, поводом к глубокому поиску истины послужил пробный посев пшеницы по не вспаханному, а лишь продискованному полю?

Было бы ошибочным называть какую-то определенную дату рождения Мальцева как философа земледелия, создателя системы безотвальной обработки почвы. Он шел к этому через вековой опыт крестьян своего села, через анализ собственного опыта хозяйствования на единоличном наделе земли и на колхозном поле. Это была его школа начальной грамоты. А тридцатые годы, когда он, не отрываясь от земли, впитывал книжные знания, стали его университетами.

Изучением философии он занялся сразу после Второго Всесоюзного съезда колхозников-ударников. Во время одного из перерывов к делегации уральцев подошел известный тогда в стране агроном и ученый Трофим Денисович Лысенко.

— Товарищ Мальцев, ваше выступление прозвучало интересно. Мы, ученые, тоже за связь науки с производством. Есть к вам ряд вопросов и советов.

Они отошли в сторону, встали у колонны.

— Если вы серьезно собираетесь заниматься наукой, вам необходимо начать с изучения трудов великих философов и биологов.

— Трофим Денисович, — запнулся Мальцев, мучительно краснея. — Мне ведь даже в школе не пришлось учиться, самоучка я, а уж сорок лет нынче будет.

— Да, вам будет трудно, очень трудно. Но без знания философии вперед двигаться невозможно. Не отступайте, если что не поймете, читайте снова и снова, вдумывайтесь, постигайте своим умом, и вы будете видеть дальше и глубже. — Заметив, как взволнован и растерян собеседник, Лысенко ободряюще положил руку ему на плечо. — Решайтесь. Для начала я напишу вам список необходимой литературы.

Домой со съезда возвращался Терентий Семенович со связкой книг, в поисках которых побывал в магазинах и у букинистов. Были среди них — «Диалектика природы» и «Анти-Дюринг» Ф. Энгельса, труды Дарвина и Тимирязева, австрийского натуралиста Менделя. Семь книг, привезенных из Москвы, положили начало многотысячной впоследствии мальцевской библиотеке.

Вверху связки была книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Ее Терентий Семенович стал читать в первый вечер, как приехал, а осилил только весной, прочитав шесть раз подряд, выискивая в словаре непонятные слова и читая одновременно популярное изложение ленинской теории материализма в брошюрах для самостоятельно изучающих философию. Так овладевал он методом марксистско-ленинской диалектики — ключом к познанию законов развития природы и общества.

В это же время, а точнее — в начале апреля тысяча девятьсот тридцать пятого года, в Москву, в сельскохозяйственную академию была приглашена делегация колхозников-опытников Челябинской области. Здесь и состоялась встреча с академиком Василием Робертовичем Вильямсом. Плохо чувствовавший себя после перенесенной болезни, ученый говорил с трудом. Больше слушал и просил рассказывать, как опытничают на колхозных полях, в чем требуется помощь ученых. Рассказывал о своей хате-лаборатории и Терентий Семенович.

— На десяти гектарах ведем научные работы. Испытываем более двухсот сортов пшеницы, по нескольку сортов ячменя, гороха, чины, вики. На отдельных участках урожай бывает до двадцати пяти центнеров с гектара… Какие опыты проводим? — догадывается о сути вопроса академика Мальцев, видя, как лицо Вильямса болезненно подергивается. Ученый успокаивается, слушает, прикрыв рукой глаза и наклонив тяжелую большую голову. Его мозг деятельно работает, впитывая в себя и давая новый разбег мыслям, предложениям, поискам колхозников.

— Скрещиваем яровые пшеницы, произраставшие ранее в различных климатических и почвенных условиях, — продолжает рассказ Мальцев. — Испытываем гибриды разных поколений и комбинаций, а также озимые пшеницы — на зимостойкость, засухоустойчивость, урожайность.