Моя последняя война (Афганистан без советских войск)

Но несмотря на казалось бы формальную логичность и действительную обоснованность каждого из приводимых выше доводов в отдельности, при их рассмотрении в цельном виде, в общей системе и с учетом ближайшей перспективы развития международной обстановки и внутреннего положения СССР, решение советского руководства о вооруженном вмешательстве в афганские дела имело в конечном счете больше минусов, чем плюсов. В целом можно со всей определенностью сказать, что в конечном счете ввод советских войск в Афганистан был ошибочным шагом, нанесшим огромный урон афганскому и советскому народам как на международной арене, так и внутри страны.

Прежде всего были подорваны достигнутые с таким трудом Хельсинские соглашения о разрядке международной напряженности. Советский Союз оказался в международной изоляции. Даже не все западноевропейские и другие коммунистические партии поддерживали эту акцию СССР. Обострились отношения не только с США, с другими странами НАТО, но и с Китаем. Затянувшаяся война в Афганистане, необходимость постоянной поддержки кабульского режима потребовали огромных финансовых и материальных расходов, подорвав и без того хромавшую экономику. Непрерывное и первоочередное направление в Афганистан личного состава и вооружения ослабили боеспособность армии на других важнейших ТВД. Война отвлекала усилия и внимание Министерства обороны от назревших проблем реформирования вооруженных сил.

Непонятные цели войны, замалчивание хода военных действий, большой поток убитых и раненых, которых в тайне хоронили и лечили в различных районах страны, вызывали негативные настроения в обществе и вооруженных силах, подрывали авторитет армии. В целом война в Афганистане немало способствовала усилению противостояния различных социально-политических сил в стране и обострению многих других негативных явлений, которые в конечном счете привели к развалу СССР и ко всему тому, что мы теперь имеем….

С учетом всего этого, если рассматривать вопрос в более широком плане, то ошибки советского руководства, связанные с Афганистаном, носят лишь частный, производный характер от общих глобальных проблем, которые вставали перед Советским Союзом в тот переломный исторический период.

К концу 70-х началу 80-х годов все более очевидными становились трудности, испытываемые Советским Союзом в экономическом развитии и несоразмерность глобальных политических и стратегических целей с экономическими и технологическими возможностями. Было ясно, что надо искать пути выхода из глобальной конфронтации и связанной с ней гонкой вооружений. Но для этого требовались крупные, кардинальные изменения в политике, экономике и идеологии, но, конечно, не такими хаотическими методами, как осуществлялась так называемая «перестройка». В рамках такой переоценки и нового курса совсем по-другому решался бы и афганский вопрос.

Задним числом все мы становимся более зрячими. И если судить с высоты сегодняшнего видения хода событий, то и решения того времени, видимо, могли быть более рациональными. Некоторые политологи полагают, что можно было принять более решительные и энергичные политические и дипломатические меры, чтобы ограничить вмешательства США, Пакистана, Ирана и других в афганские дела. Например, высказывается точка зрения, что на худой конец можно было бы пойти на серьезные уступки Китаю, заинтересовать Индию крупными выгодными для нее соглашениями и совместными усилиями осуществить мощное давление на Пакистан, вынудив его отказаться от открытой поддержки вооруженной афганской оппозиции.

Наконец, можно было бы найти болевые и уязвимые точки в глобальных интересах США, надавив на которые, возможно, удалось бы умерить аппетиты США по вмешательству в афганские дела. Можно было бы найти и какие-то другие решения, чтобы обойтись без направления советских войск в Афганистан.

Недостаточно продуманные и непоследовательные политические решения, нежелание считаться с мнением Генштаба, наложили свой отпечаток и на военную сторону дела.

Генерал армии В. И. Варенников правильно пишет, что наш Генеральный штаб с самого начала считал нецелесообразным ввод советских войск в Афганистан и об этом неоднократно докладывалось министру обороны Д. Ф. Устинову. Одна из причин, почему Генштабу не удалось отстоять свою точку зрения, состояла в очень странной манере руководства Министерством обороны со стороны Д. Ф. Устинова. В начале он очень доверял маршалу Н. В. Огаркову, который собственно и стал начальником Генштаба по настоянию Д. Ф. Устинова и решал основные вопросы через Генштаб. Но будучи человеком некомпетентным в военных вопросах и, боясь ошибиться, он решил «проверять» обоснованность подготавливаемых Генштабом предложений через своих помощников и особую альтернативную группу, состоящую из числа некоторых своих заместителей и заместителей начальника Генштаба. Постепенно эта группа, пользуясь тем, что критиковать легче, чем предлагать что-то путное, вошла в более близкое доверие к Министру обороны и начала противодействовать многим начинаниям Н. В. Огаркова и в целом Генштаба. Представители этой группы и по афганскому вопросу занимали двойственную позицию: на совещаниях у Н. Огаркова они не возражали против предложений Генштаба, а затем за его спиной поддерживали и «обосновывали» всё, что говорил Д. Ф. Устинов.

Когда на одном из заседаний Политбюро ЦК КПСС Н. В. Огарков, высказавшись против ввода советских войск в Афганистан, заявил, что такая акция чревата очень большими внешнеполитическими осложнениями для Советского Союза, Ю. В. Андропов, оборвав его, заметил: «У нас есть кому заниматься политикой. Вам надо думать о военной стороне дела, как лучше выполнить поставленную Вам задачу». Вот такая концептуальная эволюция: В. И. Ленин исходил из того, что каждая кухарка должна участвовать в управлении государством, имея в виду под этим осуществление принципа народовластия, возможность влияния гражданина на государственные дела, а при Л. И. Брежневе уже и начальник Генштаба не должен был иметь свое мнение по политическим вопросам.

И сейчас в новой России некоторые деятели поговаривают о том, что армия вне политики, и она должна только беспрекословно выполнять политические решения. Но как ни раз уже убеждала жизнь (и в 1941 году, и в послевоенные годы при принятии важнейших решений по вопросам военного строительства, и в афганских событиях) отвлеченной политики в чистом виде нет и не может быть. Политические решения могут быть жизненными и обоснованными только в том случае, если они учитывают все стороны дела — и внешнеполитические, экономические, идеологические и в необходимой мере и военно-стратегические соображения. Генштаб, военные люди не могут определять политику, но они должны активно участвовать в квалифицированной разработке ее военных аспектов, игнорирование которых приводит в Ряде случаев и к крупным политическим провалам.

После того, как политическое решение все же было принято, с точки зрения военной наиболее целесообразным, пожалуй, было осуществление более массированного и мощного вторжения в Афганистан. Кстати, в некоторых воспоминаниях последнего времени утверждается, что термин «ограниченный контингент» советских войск установил Д. Ф. Устинов в декабре 1979 г. Возможно это и так. Но такой термин первоначально имел хождение еще в 1968 г. перед вводом советских войск в Чехословакию. Министр обороны Маршал Советского Союза А. А. Гречко на совещании с командармами в Легнице в начале августа 1968 г. рассказывал, что ему предлагали ввести в Чехословакию «ограниченный контингент» войск не более 4–5 дивизий. Но А. А. Гречко был человеком волевым, решительным и по его словам он настоял на том, чтобы вводилось не менее 20–25 дивизий. В частности, 28 армия Белорусского военного округа под командованием генерал-лейтенанта Г. И. Салманова (начальником штаба армии был автор этих строк) вошла в Чехословакию двумя дивизиями (15-я танковая и 30-я мотострелковая). Мы наглядно видели как внезапное вторжение крупными силами позволило с самого начала плотно блокировать важнейшие города, узлы дорог, военные городки, склады и поэтому, если бы даже какие-то воинские части попытались оказать сопротивление, они этого не смогли бы сделать. (Правда, многие чехословацкие военнослужащие отнеслись лояльно или нейтрально к вводу войск Варшавского Договора в их страну.)