Осененные гвардейским стягом

Я слушал адмирала затаив дыхание. Вот оно, настоящее дело! И не просто настоящее, а, можно сказать, необыкновенное. Ведь «Красному Кавказу» поручается не только прорваться в занятую немцами Феодосию, но ошвартоваться прямо у мола и высадить первую часть десанта — 633-й стрелковый полк! В истории военно-морского искусства не было аналогий тому, что предстояло выполнить крейсеру. С этим можно было сравнить разве действия эскадры адмирала Ушакова, штурмовавшей в 1799 году укрепления острова Корфу.

Видимо, заметив мое волнение, Елисеев сказал:

— Командование флота надеется на «Красный Кавказ». Мы учли вашу предыдущую деятельность, так что не подведите. — И, обращаясь ко всем, добавил: — Именем Военного совета требую не отступать ни при каких обстоятельствах, стремиться только вперед!..

По прибытии на крейсер я тотчас провел совещание командного состава. Мы выработали детальный план действий. Первоочередной нашей задачей была погрузка десантного полка, подразделения которого должны были прибыть в скором времени. Забот хватало всем, и после совещания командиры немедленно разошлись по своим командным пунктам и боевым постам.

С утра 28 декабря к причалу, где стоял «Красный Кавказ», потянулись вереницы грузовиков с пушками на прицепах, с минометами, пулеметами, боеприпасами и продовольствием в кузовах. Стрелы правого борта работали на всю мощь, и разгруженные машины уходили, чтобы через короткое время вернуться с новым грузом. Не разгибают спин краснофлотцы боцманской команды во главе со своим начальником мичманом Т. Н. Сухановым. Да и приданные им в помощь матросы из других подразделений корабля стараются вовсю. Проходит два часа, и Суханов докладывает:

— Погружены батарея трехдюймовок, пятнадцать машин, полковые минометы, боеприпасы и продовольствие.

А к причалам уже подходят строем красноармейцы десантного полка. Людские валы перекатываются через борт крейсера и исчезают в его недрах. Наконец каждый из десантников определен на место.

— Приняли тысячу восемьсот пятьдесят три человека, — докладывает старпом Агарков.

Смотрю на Константина Ивановича, на своего «железного» старпома, как я его величаю. А он и впрямь железный, потому что едва ли найдешь второго человека на корабле, на плечи которого выпала бы такая нагрузка. В короткий срок разместить почти две тысячи человек! И не просто разместить, рассовать по разным углам, а каждому подразделению отвести то место, которое наиболее удобно для выполнения своей задачи.

Вот, например, пулеметная рота. Ее нельзя отправлять в дальние или нижние помещения. При высадке пулеметчики должны поддерживать огнем десант, и, стало быть, их место поближе к трапу. Все это обязан учитывать Агарков, и он учитывал, держа в уме тысячу мелочей.

Остаются считанные минуты до съемки со швартовов. С гор, окружающих, Новороссийск, налетает сильный ветер. Быстро темнеет. Прошу «добро» на выход. На ходовой мостик поднимаются командир отряда высадки капитан 1-го ранга Н. Е. Басистый и командир отряда артиллерийской поддержки капитан 1-го ранга В. А. Андреев. Можно сниматься. В 18 часов 32 минуты «Красный Кавказ» медленно отошел от стенки. Миновали мол. Впереди открытое море. Курс — на Феодосию.

В море командование разрешило сообщить личному составу и десантникам цель похода. Военком крейсера Г. И. Щербак подходит к микрофону корабельной трансляции:

— Товарищи моряки, товарищи десантники! Крейсер «Красный Кавказ» идет в Феодосию. Будем высаживать десант в порт и поддерживать его огнем своей артиллерии!..

Пользуясь случаем (обстановка пока позволяет), спускаюсь с мостика и иду в кубрики и на боевые посты. По опыту знаю: морякам сейчас необходим задушевный разговор. Они идут в бой, и каждое слово в такие минуты полно особенного значения. Повсюду оживление. Краснофлотцы заверяют меня, что отдадут все силы для достижения боевого успеха.

— Пусть командование не беспокоится за нас, — докладывают комендоры главного калибра. — При любых условиях мы выполним свой долг.

— У нас каждый может заменить товарища, — говорит комендор Петр Пушкарев. — Я, например, знаю семнадцать специальностей.

Глядя на возбужденное лицо артиллериста, я не подозревал в тот момент, что через несколько часов, в самый разгар боя за Феодосию, этот могучий парень спасет крейсер от неминуемой гибели...

У кого-то из комендоров в руках оказался мел. И вот уже на снарядах крупными буквами выводятся надписи: «За Родину!», «За Севастополь!», «За наших отцов и матерей!» Удовлетворенный и взволнованный, возвращаюсь на мостик. Через минуту туда же взбегает секретарь партийного бюро крейсера Ефимов. В руках у него пачка тетрадных листков. Беру один. Читаю:

«Прошу принять меня кандидатом в члены партии. В рядах партии обязуюсь с еще большей энергией сражаться за наше общее дело. Буду участвовать в разгроме фашистских орд до полного их уничтожения. С. Прокопович».

Мысленно тотчас же представляю Прокоповича, нашего лучшего рулевого. Он сейчас на вахте, ведет крейсер на выполнение боевой задачи. Что ж, таким, как Прокопович, можно довериться в трудную минуту...

Из штурманской рубки докладывают, что «Красный Кавказ» вышел в точку рандеву с кораблями отряда поддержки. А вот и они сами — темные силуэты на вспененной поверхности моря. Строимся в три кильвейрные колонны. Головным идет эсминец «Шаумян», за ним крейсеры, замыкают ордер эсминцы «Железняков» и «Незаможник». Справа и слева от нас идут катера — охотники и тральщики.

А море разыгрывается, ветер крепчает. Приходится уменьшить ход до четырнадцати узлов, потому что тральщики и катера с трудом выгребают против волн. Район развертывания отряда — траверз мыса Ильи. До него еще далеко, но опоздать мы не опасались, у нас было достаточно времени в запасе.

Пошел снег. Видимость ухудшилась еще больше, и кораблям пришлось сблизиться на предельно допустимую дистанцию. Но плохая погода, кроме минусов, имела и свои положительные стороны. По крайней мере, мы были твердо уверены, что самый страшный враг, авиация, нас не атакует.

Проходит полчаса, час. Видимость испортилась окончательно, определяемся по глубинам и радиопеленгам, но тем не менее из штурманской вскоре докладывают:

— Пришли в район развертывания!

Отряд ложится на боевой курс и перестраивается: катера-охотники уходят под берег, а корабли артиллерийской поддержки занимают огневые позиции. После артналета охотники устремятся в Феодосию и взорвут боновое заграждение в порту, а вслед за ними в гавань ворвется «Красный Кавказ» с десантом.

Смотрю на хронометр. Три часа пятьдесят минут. Пора начинать артиллерийскую подготовку. Отдаю команду, и в тот же миг воздух содрогается от залпов наших стовосьмидесятимиллиметровок. Из темноты рявкнули орудия другого крейсера, «Красного Крыма», а эсминцы открыли огонь осветительными снарядами. Когда они вспыхивали, было хорошо видно, как в порту и на улицах Феодосии заметались захваченные врасплох гитлеровцы. Разрывы наших снарядов вставали в самой гуще охваченных паникой врагов. Огневой налет ошеломил их.

Артподготовка закончилась в начале пятого. И сразу же по сигналу зеленых ракет в порт устремились катера-охотники. В пламени разрывов хорошо различим номер головного. Это «МО-0131». В кильватер ему держится «МО-013». На их палубах бойцы штурмовых отрядов, готовые при первой возможности выпрыгнуть на причалы и вступить в бой. Но немцы уже пришли в себя, и корабли были встречены градом свинца. Однако натиск моряков был так силен, что их не остановили ни разрывы снарядов, ни ливень пуль. Через восемь минут после начала прорыва к небу взметнулись две белые ракеты: путь свободен! И уже через несколько минут в руках у десантников оказались маяк и две противотанковые пушки, прикрывавшие вход в гавань. Маяк удалось зажечь, что облегчило прорыв к пирсам других кораблей, пушки были повернуты и вскоре обрушили на головы немцев их же снаряды.

С нетерпением жду команды. На мостике тесно. Люди вокруг меня сосредоточены и молчаливы. И все же труднее всех мне, командиру, от действий которого зависит успех похода, судьба корабля, жизнь подчиненных. Снова и снова обдумываю возможности швартовки.