Александр Степанович Попов

Но сильно было во «влиятельных кругах ведомственной бюрократии недоверие ко всему, что исходило не из-за границы. Налаживать дело у себя — хлопотно, долго, да и какого качества будут изделия? Такого взгляда придерживались в Морском министерстве, а потому и не торопились с выпуском русских приборов.

Александр Степанович все же добился, что в Кронштадте были созданы «Мастерские по изготовлению приборов для телеграфирования без проводов».

В 1902 году в этих мастерских было изготовлено двенадцать полных комплектов радиостанций. И хотя всего только двенадцать, но сделанных собственными силами, в своей стране! Приборы установили на судах эскадры, которая осенью ушла на Дальний Восток.

Но уже с самого начала стало ясно, что кустарные мастерские в Кронштадте не смогут своими силами обеспечить оснащение боевых кораблей аппаратурой для радиосвязи. Адмирал Макаров снова подал рапорт, в котором предлагал решительные меры для использования беспроволочного телеграфа во флоте. Начальник Главного штаба морского флота на рапорте Макарова написал: «Профессору Попову, повидимому, ни в чем не отказывали до сих пор. Если дело не идет на лад, то нельзя добиться больших успехов, не допустив свободной конкуренции...»

Ни в чем не отказывали! Коротка была память у заправил морского ведомства.

Лицемерная резолюция на рапорте Макарова была приговором изобретателю. Заказ на радиофикацию русского флота был передан немецкой фирме «Телефункен». Немецкие же радиостанции оказались настолько низкого качества, что во время японской войны русские корабли остались без связи.

Попов тяжело переживал все это. Он не раз предупреждал командование о плохом качестве немецкой аппаратуры. «Мое первое впечатление, — писал Александр Степанович, — при знакомстве с немецкими станциями по их технической разработке было благоприятно. Но первое знакомство с работой этих станций, в руках либавских техников, показало мне совершенно обратную сторону.»

Руководители флота, к сожалению, не придали серьезного значения предупреждениям Попова.

Последние годы

Летом 1901 года Попов проводил испытания радиостанций на Черноморском флоте, в Одессе и Ростове-на-Дону. Результаты летних испытаний были неплохими. Дальность приема удалось увеличить до ста сорока восьми километров. И ему казалось, что понемногу удастся переубедить маловеров, преодолеть равнодушие «власть имущих», победить невежество, и дело пойдет на лад.

По приезде в Петербург, Попов отправился в Морской Технический Комитет доложить об итогах летних работ.

Его встретили очень любезно. Диков, всегда поддерживавший все начинания Попова, наговорил ученому множество приятных, хотя и несколько странных, вещей. Александр Степанович такой зрелый ученый, его заслуги всеми признаны. Он, шутка ли сказать, восемнадцать лет преподает в Минном классе, а ведь это место с успехом может занимать рядовой физик...

Чем больше распространялся Диков на эту тему, тем тревожней становилось на душе у Попова. Куда клонит вице-адмирал, он не мог понять. Он думал, что речь будет итти о новых, более основательных испытаниях радиотелеграфа во флоте, о создании русской радиопромышленности. Словом, о том, чем надлежало интересоваться Морскому Техническому комитету и что давным давно следовало разрешить. Но разговор закончился совсем неожиданно. Председатель Комитета предложил Попову место профессора в Электротехническом институте. Это именно то место, которое достойно научных заслуг Попова.

Попов не дал сразу ответа. Он не любил опрометчивых решений. Преподавание в Электротехническом институте безусловно имело свои преимущества. Но как быть с работой во флоте? Попов считал своей нравственной обязанностью завершить начатое им дело радиофикации флота.

Поэтому, вступив в новую должность, Попов сохранил за собой и службу во флоте. Сам Тыртов одобрил желание Попова и впредь оставаться членом-сотрудником Комитета, чтобы изобретатель «мог лично участвовать в летние месяцы при установке этих приспособлений на судах и обучении чинов флота».

При виде плохо оборудованных лабораторий Электротехнического института, Попов с грустью вспоминал богатства физического кабинета Минного класса. Нужно было всячески пополнять институтские лаборатории. Профессор Попов вспоминал старину и частенько сам изготовлял необходимые приборы.

Приближался грозовой, революционный 1905 год, Обстановка в стране становилась все тревожней. Все тревожней делалось в Электротехническом институте, и студенчество, и профессура его были на плохом счету у полиции. Обыски, аресты не прекращались. Ответом были студенческие волнения. Александр Степанович, первый выборный директор Института, часто пытался оградить и защитить студентов от преследований охранки.

В конце декабря 1905 года полиция донесла Министру Внутренних дел, что в Институт приходил на собрание студенческого кружка Ленин. Взбешенный министр вызвал к себе Попова. Он кричал и размахивал руками перед самым лицом заслуженного ученого. В Институте будут находиться охранники для наблюдения за студентами, — заявил министр.

Всегда сдержанный, Попов, кажется, первый раз в жизни заговорил резко. Никогда, пока он, Попов, остается на посту директора — в институт не будет допущен ни один охранник, все равно, — тайный или явный...

Домой Александр Степанович едва-едва добрался, так скверно он себя чувствовал. Пришел и слёг. Встал только вечером, когда надо было ехать на заседание Русского физико-химического общества. Это было его последнее посещение Общества, и оно принесло большую радость: ученые единогласно избрали Попова председателем физического отделения Общества. Этим они выразили признание его заслуг перед русской наукой, считая Попова руководителем русской физики...

По возвращении с заседания Попов сразу же опять слег, а через несколько дней, 13 января 1906 года, Александр Степанович скончался от кровоизлияния в мозг. Он умер в расцвете сил, на сорок шестом году своей жизни.

Творец радиотелеграфа

У каждого изобретения есть своя родословная. Часто поколения ученых в разное время, в разных странах своими трудами подготовляют рождение изобретения. Этих ученых можно уподобить людям, заготовившим камни фундамента, на котором должно быть воздвигнуто будущее здание.

Но можно ли эти камни назвать готовым зданием? Нет нельзя. Так же, как невозможно каждого из этих людей, внесшего свою лепту в общее дело постройки: назвать творцом здания. Мы называем творцом изобретения того человека, кто, основываясь на знаниях и трудах своих предшественников, дополняет их и, как зодчий, уверенно идет дальше, к заветной цели.

Велика заслуга Герца в исследовании электромагнитных волн. Но он никогда не помышлял о конечной цели — создании радиотелеграфа.

Француз Бранли, действительно, создал кохерер, этот важный элемент приемной станции. Но он никогда не изучал электромагнитных волн. Его участие в общем деле создания будущего радиотелеграфа было случайным.

Заслуга английского ученого Лоджа несомненна: он первый понял всю важность открытия Бранли и применил его при изучении электромагнитных волн. Но и Лодж, подобно Герцу, никогда не представлял себе будущего своих трудов.

Иначе подошел к своей работе Попов: он воспринял все, что создали его предшественники, и путем упорных опытов и кропотливых испытаний сам дополнил начатое другими. Постоянно, изо дня в день совершенствуя опыты Герца-Бранли-Лоджа, ставя свои, совершенно новые опыты, он неуклонно и последовательно стремился к единой цели — созданию аппарата для передачи сигналов.

Если бы молоточек звонка Попова не встряхивал бы кохерера, — радиотелеграфа бы не существовало. Если бы Попов не применил антенну — ему не удалось бы преодолеть расстояния. Если бы Попов не присоединил к приемнику аппарат Морзе, — его изобретение никогда не стало бы беспроволочным телеграфом...