Глаза Мидаса-младшего (ЛП)

— Мне пора в школу, — протянул гость, но вырезку из рук не выпустил.

— Да ну ее! — Кевин вооружился влажным бумажным полотенцем и протер свои драгоценные очки. — Давай чем-нибудь себя побалуем.

— Ладно. Но давай остановимся на чем-нибудь одном.

— Хорошо.

— Что-то одно тебе и что-то одно мне.

— Да. Две вещи.

— Именно. Что ты выберешь?

Кевин указал на рекламу в руках Джоша:

— Вот эту стереосистему.

— Отлично! Я тоже ее хочу.

— Но это просто две одинаковых вещи. Все равно что что-то одно, а мы сошлись на двух.

— Хорошо, тогда еще что-нибудь.

— Хорошо.

— Одно тебе, другое мне, — добавил Джош. — И точка.

— Именно. Четыре вещи, и хватит.

— Ладно.

— Ладно.

Через пять минут эксперимент вышел из-под контроля, и до школы в тот день никто из мальчиков не дошел. Единственными ограничениями служили воображение Кевина и скорость, с которой он мог озвучивать свои желания.

Сначала появились стереосистемы — полдюжины, потому что никак нельзя было решить, какая же лучше: та, колонки которой помещались в ладони, или другая, занимавшая целую стену. Потом они заказали множество телевизоров — на каждой странице непременно находилась модель побольше и получше.

С электроники друзья переключились на мебель, потом — на одежду. Когда реклама закончилась, экспериментаторы принялись прочесывать дом в поисках журналов с заманчивыми иллюстрациями.

— Погляди-ка! — Джош раскопал в закромах мистера Мидаса номер «Плэйбоя», который отец сыну, конечно, не показывал. От одного вида журнала Кевин покраснел как рак и нервно захихикал:

— Нет. Пожалуй, не надо.

— Может, потом?

— Может и потом.

Журнал остался лежать в гостиной, но мальчики упорно избегали приближаться к нему.

К полудню Джош почувствовал, что в доме начало холодать, но не стал делиться своими наблюдениями — вряд ли это было важно. Кевин же сейчас не заметил бы даже конца света, с головой уйдя в свои «научные опыты». В глубине души мальчик понял, что его голова снова будет болеть, но, пока очки были на нем и выполняли его желания, каждый сантиметр тела и каждая извилина мозга искрилась от удовольствия, а потом — хоть потоп.

Друзья докатили на велосипедах до ближайшего торгового пассажа и принялись глазеть на витрины, по пути отправляя копии доброй половины товаров домой к экспериментатору. Не забыли они и про игровые автоматы.

Возвращаться домой пришлось через окно: дверь загораживала коробка с одним из домашних кинотеатров.

Наконец они решили передохнуть. Совершенно истощенный Кевин стащил очки и растянулся на кровати. Друг, впервые вкусивший его фантазии и все еще очарованный ее богатством, приплясывая в такт музыке, грохотавшей по всему дому, пробрался сквозь заставленные всякой всячиной коридоры в комнату друга:

— Санта-Клаус нервно курит в сторонке! Ему такое и не снилось! — Мальчик распахнул дверь шкафчика, за которой обнаружился автомат с газировкой — понятно, бесплатный. Джош заказал себе «Доктора Пеппера», уселся на стол и выжал какую-то какофонию из украшенной звездочками гитары, разбрызгивая повсюду пену из банки.

— И никаких налогов! — Мальчик подпрыгнул, снова дернул струны гитары и обрушился на механический пинбол, экран которого протестующе замигал.

— Мне нужен аспирин, — простонал Кевин. — И "Пепто-Бисмол".

— Если тебе плохо, почему ты не пожелаешь вылечиться?

— Я пытался. Штука в том, что мне плохо из-за очков, а они не могут отменять собственные действия.

Джош принялся восстанавливать дыхание: беспечное ныряние в мир роскоши не прошло даром. Было прохладно. Нет, было холодно, и Кевин, похоже, тоже это чувствовал. Он завернулся в одеяло и мелко дрожал.

С Мидаса на сегодня уже хватило. С его друга, в принципе, тоже — пока тот не поднял взгляд и не наткнулся на постер, невинно висевший над кроватью:

— Мы кое о чем забыли.

— Я выжат, как лимон.

— У тебя нет сил даже на машину твоей мечты? — Кевин с трудом сел и попытался принять решение. — Дай мне очки, я сам все сделаю.

— Нет! — Волшебный предмет мгновенно оседлал нос своего владельца.

Машина мечты звалась «Lamborghini Countach», и именно ее Мидас рисовал на всех уроках. Борясь с усталостью, мальчик припустил к гаражу:

— Никогда не думал, что своими глазами увижу «лампо-джина», а теперь у меня появится свой!

Джош покачал головой:

— Ну сколько раз мне повторять? Не «лампо-джина», а «ламборгини»! Нужно думать по-итальянски!

Гараж встретил их кучкой всякого хлама у стены и двумя бензиновыми лужицами на месте машин родителей. Проходя через гостиную, Кевин выключил музыку, так что теперь было слышно только мазутную печь в углу гаража. Прибор безуспешно пытался согреть неожиданно холодный дом.

— Пусть их будет две, — предложил Джош. — Ладно?

— Одну тебе и одну мне, так?

— Именно.

— Хорошо.

Очкарик глубоко вздохнул, прокашлялся, и его слова отразились от стен гаража:

— Два красных «лампо-джина»!

— «Ламборгини»!

— Да, да.

Перед глазами Кевина заплясали цветные пятна. Казалось, через стекло вытекали все его мозги.

С места, где стоял Джош, очки в действии выглядели ничуть не менее эффектно, и, хотя он наблюдал за этим не в первый раз, зрелище лишь становилось более и более завораживающим. Сначала стекла потемнели и стали похожи на порталы в другую вселенную. В центре этой вселенной голубым огнем пылали две линзы. Снаружи воля владельца очков казалась чем-то огромным и всемогущим, и Джош невольно схватился за стойку для велосипедов, чтобы его не засосало через очки. Из них меж тем струились ослепительно яркие лучи — мальчику пришлось зажмуриться.

Открыв глаза, он увидел два как ни в чем не бывало расположившихся в гараже «ламборгини».

Джош взвился в воздух и оказался на сиденье ближайшей машины. Ключи торчали в зажигании. Как жаль, что мальчик не умел водить.

Кевин не так торопился. Он дрожащими руками стащил с себя раскаленные докрасна очки, чувствуя, как стук сердца отдается в глазах — они, должно быть, сейчас краснее некуда. Голова кружилась так сильно, как будто кто-то вытащил машины прямо у него из черепа. К тому же, его страшно знобило.

Мидас забрался в машину и уселся, каждой ноющей клеточкой своего тела чувствуя мягкую кожу сидения. Мальчики переглянулись и одновременно кое-что заметили. В гараже было так холодно, что изо рта шел пар.

Владелец очков огляделся: все вокруг замерзло. С плохо завинченной бутыли с машинным маслом свисала сосулька, лужица под ней превратилась в лед. Даже печка сдалась. В гараже было добрых двадцать градусов мороза!

«Это побочный эффект, — осенило Кевина. — Очки тратят много энергии и добывают ее всеми доступными способами. Тепло, свет, огонь. Да они просто высасывают ее из атмосферы!»

Некоторое время друзья сидели в вымерзшем гараже и игрались с приборными панелями «ламборгини», а потом Джош повернулся к другу:

— А теперь что?

Как ни странно, с ответом мальчик не нашелся. Теперь у них было все. Они нажелали себе всего, чего душе угодно, от малейшего пустяка до самой невозможной роскоши. Дом был забит под завязку.

Вволю наигравшись в видеоигры, наслушавшись музыки, насмотревшись телевизора, опробовав автоматы со сладостями, продегустировав всю еду, примерив всю одежду, посидев на всех диванах и насладившись собственными машинами, они наконец заскучали. И что теперь? Что?

Кевин ломал голову, чего бы еще пожелать, но ничего не находилось. Мир товаров и услуг себя исчерпал.

Тут ему пришлось поглядеть на вещи под немного другим углом:

— А что я скажу родителям?

Джош поднял голову от руля:

— Да, кстати, — откликнулся он, — как ты все это объяснишь родителям?

Волшебник поглядел на свой новенький «ролекс». Была четверть шестого. Мама, всегда опаздывавшая на работу, но никогда лишней минуты на ней не задерживавшаяся, забирала Тэри с хоккейной тренировки ровно в пять. Они могли нагрянуть в любую минуту.