Серёжик (без иллюстраций)

— Наука — вот что самое главное!

Инея стало так много, что ключ засеребрился.

— Мандарины! Телевизор! — заторопился Серёжик.

Ключ стал снежным, а потом на глазах — ледяным. И перестал задавать вопросы.

Серёжик, выхватив его, помчался на кухню. Тим дремал, прижавшись к теплой печке. Ежик тихонько дернул голубя за крыло:

— Тим, миленький! Скажи, что самое главное?

— Отдых, — ответил уставший голубь. — Я перечистил сегодня ведро семечек. А потом складывал в мешки шелуху и разный мусор. Рано утром гуси унесут мешки на свалку. Я торопился, работал, не поднимая клюва! Самое главное — это отдых.

Серёжик, обрадовавшись, вновь побежал к замку.

Оттаявший ключ снова в него вошел и снова спросил про самое главное.

— Отдых! — радостно выпалил Серёжик, уверенный в своей правоте.

Ключ стал холодным от изморози.

— Опять не так?! Мне мудрый Тим сказал!

— Что самое главное? — повторил ключ равнодушно.

Серёжик прислонился к стене и вздохнул. Не откроет этот ключ ничего. Ни эту дверь, ни дверь к Дракону. Ключу нужно, чтобы ёжик знал самое главное. У кого бы узнать? Только у Гэйдла. Он откроет Древнюю книгу и скажет. Но где искать его и как убежать из дворца?

А если Серёжик не найдет орла, как он спасет маму? Маму… Как же он сразу не догадался?!

— Мама! — радостно прошептал Серёжик.

Ключ засиял, заискрился и… оттаял.

Серёжик повернул его один раз. Стена не открылась.

— Что самое главное? — снова поинтересовался ключ.

Чего только не перечислял Серёжик, чтобы повернуть его дальше:

— Железная дорога, фейерверк, пирожное, чистый хвостик, солнце …

Всё напрасно!

Сгустились сумерки, давно заледенел ключ, а Серёжик всё сидел у замочной скважины.

Неужели он никогда не выберется отсюда?

Где-то вдалеке послышался ослиный крик.

Колдун Фьоро на своем ишаке!!!

Серёжик кинулся к дворцу. Чижик бродил по коридорам, выключая разноцветные гирлянды.

— Спать, спать! Сейчас же в кровать! — прикрикнул он.

Маленький, в треснутых очках, Чижик командовал, как большой.

Все во дворце забыли, кому кланялись птицы на птичьем собрании. Все забыли, что написано в Древней Книге. Только и думают, как стащить ключ.

Серёжик добрался до постели и зарылся в перья. Он еле сдерживался, чтобы не зареветь.

«А почему птицы должны кланяться? – думал ёжик. - Разве я дошёл до Дракона? Разве спас маму? Я лишь кружился на карусели, развлекался и лопал пирожные!»

И вдруг у самого уха кто-то громко сказал: «На рассвете гуси будут выносить мусор!»

Серёжик так и подпрыгнул! Он включил свет и обежал всю комнату. Никого нет! Кто это? А голос такой знакомый, он слышал его миллион раз…Таинственный, странный голос…Задумавшись, Серёжик ещё раз повторил сказанное:

— На рассвете гуси будут выносить мусор!

Вот это да! Уже завтра он сможет быть на свободе!!! Нужно только пробраться на кухню и спрятаться в мусорном мешке!

Серёжик достал футболку Бобрёнка (ничего ему не нужно от Королевы!), вспомнил о выброшенных серых штанишках и покраснел. Он сам отнес их в мусорный бак, нарядившись в кружевной костюмчик…

Ах, сколько нарядов… Лежат аккуратными стопочками свитера и майки. Жёлтые, красные, фиолетовые…Висят курточки и рубашки — зелёные, белые, синие. Но что это серое на нижней полке? Не веря своим глазам, Серёжик вытащил серые штанишки! Те самые! С пуговицей от маминого пальто! Как они тут оказались? Грязные, в траве и катышках репейника, с дырой на коленке… Чудеса… Он хорошо помнил, как штаны падали на картофельные очистки… Кто их притащил сюда снова?! Ёжику сталожутко. Он с опаской еще раз оглядел штанишки… Не заколдованные? Нет, самые обычные штаны…

Торопливо переодевшись, Серёжик забрался на подоконник. Страшно! Везде темно, будто кто-то пролил густую черную краску. Ни луны, ни звёзд! Как в ту ночь, когда Серёжик сюда прилетел.

По водопроводной трубе он спустился на знакомую лужайку. И остановился. Как холодно! Бр-р… И ничего не видно. Даже куст черемухи растворился в темноте, даже лавочка, на которой любила сиживать Ворона.

— Динь-дон! Динь-дон! — зазвенел колокол на дворцовых часах.

«Всё как обычно, — успокоил себя Серёжик. — Если темно, то это ведь ерунда… Может я , и правда, тот самый… В игольчатой броне… И глаз мой не жмурится и хвост не дрожит…»

Он шёл и упрямо повторял себе это, шёл и повторял. Но всё у него дрожало: и лапки, и ушки, и хвостик. Даже иголки на спине и те шевелились от страха.

«Тут должен быть столб с поилкой для голубей, — думал он и — бумс! — налетал на столб.

Вспоминал про дерево — стукался о дерево. Раз пять падал, даже натолкнулся на будку со спящим гусём-часовым, хотя помнил, что будка рядом, и очень хотел её обойти.

Но как ни трудно ходить в темноте, Серёжик всё-таки добрался до домика кухни.

Осторожно приоткрыл дверь и позвал:

— Тим!

Старый голубь, кряхтя, подлетел.

— Я тебе на дорогу лепёшек собрал, — протянул он котомку, — держи.

— Откуда же ты знал, что я убегу? — удивился Серёжик

— Ты же сам мне сказал, — ещё больше удивился Тим.

— Я?

Голубь только покачал головой.

— Некогда шутить. Тебя будут бросать с высоты, но ты не бойся. В твоём мешке лишь перья. Он лёгкий. Будешь падать — свернись в клубок, — он вздохнул. — Не забывай учёбу — каждый день говори по-птичьи.

— С кем?

— Хоть сам с собой.

Тим выбрал мешок побольше, помог ёжику залезть и клювом завязал узел.

— Дырки я сделал — не задохнёшься. Как упадёшь, сразу не вылезай, жди, когда улетят мусорщики…

Договорить он не успел, в комнату ввалились гуси.

Они громко гоготали, хлопая крыльями. Ещё недавно Серёжик услышал бы только «Га-га-га!», но теперь он понимал, что птицы пересчитывают мешки.

— Один, два, три, четыре, пять...

Через дырку Серёжик разглядел, что гусей двое. Они нанизали мешки на длинную палку, взяли её в клювы, один справа, другой слева, и рванулись ввысь.

Вокруг царила та же темень. Серёжик не видел, как высоко они поднялись. Мешок раскачивался, и от мысли, что он вот-вот рухнет, замирало сердце.

Гуси летели молча. Было холодно и сыро. Серёжик дрожал, сам не зная отчего: то ли от страха, то ли от того, что продрог, то ли от того и другого вместе. Он свернулся в клубок и зарылся в перья поглубже.

От непрерывной качки Серёжика тошнило, он уже думал только об одном: пусть его поскорее сбросят!

И вот наконец мешок накренился, скользнул вниз и… О!!! Как страшно падать! Ой-ой-ой! Мелькнула глупая мысль: «Я как птица!» и…

«Шмяк!» — брякнулся он о землю. Перья смягчили удар — было почти не больно. Серёжик с благодарностью подумал о старом Тиме и замер. В щелку ему не было видно, улетели гуси или нет. Уставший от переживаний этой ночи, измученный полётом, Серёжик заснул.

И не слышал, как приехал грузовик с жёлтыми листьями, как вывалил их прямо на мешок с ёжиком, упавший чуть дальше других.

Не слышал, как вернулись гуси, посланные Королевой, как летали они вокруг свалки и разгребали клювами мусор.

Не видел, как заглядывали они во все дупла, под каждый кустик, как приказывали лесным птицам искать неблагодарного беглеца.

Серёжик безмятежно спал, заваленный сухими листьями. И снился ему дом с круглыми окошками, грибами в горшках и фыркающим деревянным ёжиком. Только почему-то по комнатам летали серебряные шпаги! Они взмахивали крылышками и спрашивали: «Что самое главное? Что самое главное? Что самое главное?»

Глава 12 Никто не выдаст

Серёжик проснулся только к вечеру. С трудом выкарабкался из мусорной кучи и огляделся. Садилось солнце. Деревья с жёлтыми, красными, оранжевыми листьями стали ещё краше, купаясь в огненных лучах заката. Сверкали расплавленным золотом паутинки на тех ветвях, с которых уже облетели листья. Да, были и такие. Как изменился лес с того дня, когда Серёжик был здесь последний раз! Осень разукрасила всё вокруг ярким разноцветьем, а Серёжику было грустно. Грустно и холодно.