Приключения Гвоздика

ГЛАВА XVI

ГВОЗДИК СКВОЗЬ РЕШЁТКУ ОБНИМАЕТ ПАПУ ПИЛУККУ

Когда приехали в город, Гвоздик бросил оглобли и, держа за руку Перлину, помчался к тюрьме. Он бежал так быстро, что девочка даже не успевала ставить ноги на землю, а неслась за ним по воздуху, как развевающийся флажок. Гвоздику хотелось скорее увидеть папу Пилукку, и он, чтобы сократить свой путь, срезал углы домов, обрушивал стены и, как снаряд, пробивал автобусы, полные людей.

Вдруг Гвоздик резко затормозил, и Перлина со всего размаху налетела на него сзади и сильно ударилась.

— Ты подожди меня здесь, — пропыхтел Гвоздик, — а я побегу к папе Пилукке.

Ощупывая шишку, моментально вскочившую на лбу, Перлина всё же нашла в себе мужество улыбнуться.

— Желаю тебе удачи, Гвоздик! — сказала она, радуясь тому, что её друг, наконец, снова сможет обнять своего отца.

Гвоздик бежал вдоль тюремной стены и кричал изо всех сил:

— Где ты, папа Пилукка? Это я, твой Гвоздик!

За железной решеткой одного из окошек показалась лысая голова папы Пилукки:

— Сын мой, я здесь!

Гвоздик подпрыгнул и, ухватившись за решётку, крепко-крепко обнял старика, который от волнения не в состоянии был произнести ни слова.

— Извините меня, папочка! — шептал Гвоздик. — Я забыл о вас, я был плохим сыном! Но теперь я буду хорошим! Вам не придётся больше страдать из-за меня!

Пилукка был очень взволнован и лишь бормотал слова, которые казались Гвоздику совершенно бессмысленными:

— Как ты похудел! Ты ничего не кушал?… Ах, какой ты бледный! Гвоздик, сын мой, скажи правду, — здоров ли ты?

Подобные слова говорят все родители на свете, когда после долгой разлуки встречают своих детей, и Пилукка не представлял собой исключения, несмотря на то, что сын его был исключительным.

Гвоздик крепко обнимал отца, держась одной рукой за тюремную решётку. Это смягчило бы и каменное сердце, но сердце жандарма, стоявшего на страже, не смягчилось по той простой причине, что сердца у него вовсе не было, и поэтому, как только появился железный мальчик, жандарм, злорадно улыбаясь, куда-то убежал.

Гвоздик, покрыв поцелуями, синяками и шишками лицо папы Пилукки, спрыгнул на землю и закричал:

— Теперь я вас освобожу! Ни одной минуты вы больше не будете в тюрьме!

Железный мальчик тут же принялся головой и ногами пробивать стену, стараясь проделать отверстие, в которое смог бы выйти его отец. Но стена, сделанная из железобетона, не поддавалась. В то время как Гвоздик усердствовал, послышался какой-то странный грохот.

— Осторожнее, Гвоздик! — закричал Пилукка. — Убегай, а то и ты угодишь в тюрьму!..

Гвоздик обернулся. К тюрьме приближался танк; им управлял разъяренный Чичетти. Перед танком бежал жандарм, выдавший мальчика.

Гвоздик увидел того, кто посадил в тюрьму его отца; он рванулся на врага и готов был расправиться с ним, но Пилукка закричал:

— Спасайся, Гвоздик! Это злые машины! Тебе с ними не справиться! Беги отсюда! И возьми вот это, оно может тебе пригодиться, чтобы освободить меня!

Гвоздик поймал на лету предмет, брошенный ему папой Пилуккой; это был консервный нож, который учёный смастерил, сидя в тюрьме. Прощаться было некогда. Гвоздик послал папе воздушный поцелуй и побежал.

ГЛАВА XVII

БЕГСТВО

Гвоздик добежал до того места, где его ждала Перлина. Вместе они направились в соседний парк и, спрятавшись в кустах, стали ожидать наступления ночи. Железный мальчик, сжимая в руках консервный нож, дрожал от досады и гнева.

Перлина пыталась успокоить и ободрить его:

— Увидишь, всё будет хорошо. Я уверена, что ты освободишь папу!

Наступила ночь, но от нетерпения ни девочка, ни мальчик не могли сомкнуть глаз. Перлина, со свойственной ей предусмотрительностью, шила из тряпок мягкие туфли, — ведь Гвоздик должен подойти к тюрьме без малейшего шума.

А он тем временем готовился к встрече со стражей — занимался боксом. Большие деревья служили ему тренировочными мешками, и при каждом ударе валилось одно из них.

— Ну, теперь я в форме! — сказал Гвоздик, довольный собой. — Теперь они дорого заплатят за зло, причинённое моему родному старичку!

Наконец наступило время действовать. Недалёк был рассвет. Перлина и Гвоздик в темноте, крадучись, направились к тюрьме. В мягких туфлях Гвоздик ступал легко, как балерина. Но, когда дети подошли к тюрьме, Перлина испугалась — танк, вооруженный огромной пушкой, стоял на страже как раз перед камерой Пилукки.

— Не бойся, — прошептал Гвоздик, — папа всё предвидел; для этого он дал мне консервный нож! Ты жди меня здесь и смотри…

Размахивая консервным ножом, точно саблей, мальчик на цыпочках приблизился к танку; внутри танка, примостившись на стуле, спал караульный. Еще бы, под защитой такой брони ему нечего было бояться! И танк тоже, устав после тяжёлого дня работы, безмятежно спал, легко похрапывая мотором. Но вдруг танк пронзительно заскрежетал от боли — Гвоздик со всей силы всадил ему в бок консервный нож и вскрыл бронированную машину, как коробку сардин.

Но даже в разломанном пополам танке караульный продолжал спать. Вдруг он потянулся и воскликнул:

— Чёрт возьми, что-то стало прохладно; должно быть, здесь сквозняк… Но, открыв глаза, он увидел над собой звездное небо.

— Караул! — закричал он тогда, убегая, словно ошпаренный. — Вскрыли танк, будто коробку сардин! На помощь! Я не хочу, чтобы меня уничтожили, как сардинку!

В тот же самый миг за решёткой появилась лысая голова Пилукки.

— Молодец, Гвоздик! Теперь, прежде чем прибудет подкрепление, ломай решётку!

При помощи консервного ножа взломать решетку было сущим пустяком: железные прутья отскакивали, как зубочистки. Пилукка спрыгнул вниз, и Гвоздик поймал его на лету. Затем они все трое бросились бежать.

Пилукка не ошибся, — можно было подумать, что в городе случилось землетрясение: все дома задрожали и послышался оглушительный грохот. Рассвирепевший Чичетти приближался во главе тысячи полицейских, пятидесяти танков и сотни пушек.

— Тому, кто поймает Гвоздика и Пилукку, — кричал он с башни своего танка, — я оплачу годичный отпуск на берегу моря! Но, если упустите их, всех вас посажу в тюрьму!

ГЛАВА XVIII

ДАЖЕ У ТАНКОВ ЕСТЬ СЕРДЦЕ

Тем временем Гвоздик тащил за собой Пилукку и Перлину и изо всех сил старался как можно дальше уйти от бронированной армии и её взбесившегося главнокомандующего Чичетти. Преследователи трижды обежали вокруг города, но всё не могли поймать Гвоздика. Казалось, в каждой ноге у него двигался поршень. Но в конце концов обходным манёвром преследователям удалось догнать беглецов и прижать к стене, которую Гвоздик уже не смог проломить. Чичетти приказал окружить беглецов танками, а пушкам принять положение «наготове».

— Попались! — воскликнул в отчаянии папа Пилукка. — Гвоздик, сын мой, в какую беду втянул я тебя!

Но Гвоздик думал иначе:

— Смотрите за Перлиной, папа! Мне пришла в голову идея, — сказал он и, заслонив собою Перлину и Пилукку, повернулся к полицейским, готовым броситься в атаку.

— Сёстры-машины! — закричал механический мальчик. — Выслушайте меня!

Что это?! Он сошел с ума! Нет, Гвоздик рассуждал вполне здраво. Разве не был он такой же машиной, как эти танки и пушки? А потому нет ничего удивительного в том, что он обращался к ним; он знал: они поймут его.

— Сёстры-машины, не слушайте тех, кто толкает вас на бесчестные поступки! Машины изобретены для того, чтобы творить добро, чтобы помогать людям в работе! А вы что делаете? Вы — машины войны, помогаете насильникам! Я удивляюсь тебе, сестрица-пушка! На твоём месте я не стрелял бы в невинных! А ты, братец-броневик, — тебе не стыдно помогать тому, кто преследует слабого старика Пилукку?