Братья Гримм. Собрание сочинений в двух томах.

Между тем наверху танцы окончились, король приказал принести себе суп, стал его есть, и суп показался ему таким вкусным, какого он еще никогда не едал. Доев суп до конца, он увидел на дне супницы золотое колечко и никак не мог понять, как оно туда попало.

Вот и велел он позвать к себе повара. Повар перепугался, услышав этот приказ, и сказал Пестрой Шкурке: «Верно, ты как-нибудь волос в суп обронила? Если это так, то тебе не избежать побоев».

Когда он пред королем явился, тот спросил его: «Кто суп варил?» — «Я его варил», — отвечал повар. «Это неправда, — сказал король, — суп был совсем иначе сварен и притом гораздо вкуснее прежнего». Тогда повар сказал: «Должен признаться, что не я тот суп варил, а Пестрая Шкурка». — «Пойди и позови ее ко мне», — сказал король.

Когда Пестрая Шкурка пришла, король спросил ее: «Кто ты?» — «Я горемыка, у которой нет ни отца, ни матери». — «Зачем ты у меня в замке?» — «Затем, чтобы каждый мог мною помыкать и надо мною издеваться». — «А откуда у тебя то золотое кольцо, которое я нашел на дне супницы?» — продолжал допрашивать король. — «Ни о каком кольце я ничего не знаю», — отвечала она. Так король ничего и не мог от нее разузнать и отправил ее обратно на кухню.

Несколько времени спустя в королевском замке был опять праздник, и Пестрая Шкурка, как и в тот раз, отпросилась у повара сходить наверх и посмотреть на танцующих. Он отвечал ей: «Ступай, но через полчаса будь здесь и свари королю тот хлебный суп, который ему так понравился».

Тогда она побежала в свою каморочку, поскорее умылась, вскрыла ореховую скорлупочку и, вынув из нее платье, серебристое, как месяц, нарядилась в него.

Потом пошла наверх — ни дать ни взять королевна; и король вышел ей навстречу и обрадовался тому, что вновь ее увидел, и так как танцы только что начинались, то он и стал танцевать с нею. Когда же танцы окончились, она снова исчезла так быстро, что король и заметить не мог, куда она девалась.

Она же прибежала в свою каморку и опять обратилась в Пеструю Шкурку, и пришла на кухню суп варить. Когда повар отлучился наверх, она принесла из своей каморки золотую самопрялочку и положила ее на дно миски, в которую суп был налит.

Затем суп был подан королю на стол, и тот его стал есть, и показался он ему таким же вкусным, как ив прошлый раз; съевши весь суп, король приказал позвать повара, и тот ему опять-таки должен был признаться, что варил суп не он, а Пестрая Шкурка.

Призвали и ее к королю, но она по-прежнему отвечала, что здесь только всем на посмех и в обиду, и что она ничего не знает о золотой самопрялочке.

Когда же король в третий раз устроил праздник в своем замке, и на этом празднике все происходило, как на двух предшествовавших. Только повар сказал ей: «Ты, Пестрая Шкурка, верно, колдунья, и суп твой потому именно королю и нравится больше, чем мой, что ты всегда что-нибудь в суп подкладываешь».

Однако же, по просьбе ее, он ее отпустил на определенное время наверх. Вот она и нарядилась в платье, блиставшее, как звезды, и в нем вошла в залу. Король снова пригласил ее танцевать с собою, и ему показалось, что она еще никогда не бывала так хороша, как в тот день.

И в то время как она танцевала с ним, он неприметно надел ей колечко на пальчик и приказал, чтобы танец длился подолее. По окончании его он попытался было удержать ее за руки, но она вырвалась и так быстро юркнула в толпу, что мигом скрылась у него из глаз.

Королевна бегом прибежала в свою каморку, но так как она долее получаса оставалась наверху, то уж не успела снять свое чудное платье, а только поверх него накинула свой пестрый плащ; впопыхах не успела она себе достаточно зачернить лицо сажей, и на руке ее один из пальцев остался белым. Затем она побежала в кухню, сварила суп королю и в отсутствие повара положила в него золотое мотовильце.

Король, как увидел мотовильце, так сейчас же приказал кликнуть к себе Пеструю Шкурку, и ему тотчас бросился в глаза незачерненный пальчик и его колечко на нем.

Тут схватил он ее за руку и держал накрепко, а когда она хотела вырваться и убежать, пестрый меховой плащ распахнулся немного, и из-под него блеснул ее наряд, сиявший, как звезды. Король ухватился за плащ и сорвал его. При этом ее золотистые волосы рассыпались по плечам, и она явилась пред ним во всей красе своей и уже не могла от него укрыться.

И когда она смыла с лица своего сажу и копоть, то стала такою красавицей, что во всем свете другой такой и не сыскать! Король тут и сказал ей: «Ты моя дорогая невеста, и мы никогда более с тобою не расстанемся».

Отпраздновали они свадьбу и жили в довольстве до самой своей смерти.

66. Невеста зайчика

Не очень давно жила в одном саду с капустным огородом мать с дочкой; повадился в этот сад бегать зайчик и в зимнее время чуть ли не всю капусту в нем поел.

И сказала мать дочке: «Поди в огород да прогони зайчика». Дочка и сказала зайчику: «Брысь, брысь, зайчик! Ты так всю нашу капусту съешь!» А зайчик отвечал ей: «Пойди сюда, девушка, садись на мой заячий хвостик и поедем вместе в мой заячий домик».

А девушка не хочет.

На другое утро опять приходит зайчик в огород и ест капусту; вот и говорит мать дочке: «Пойди в огород да прогони зайчика». Дочка и сказала зайчику: «Брысь, брысь, зайчик! Ты так всю нашу капусту съешь!» А зайчик ей: «Пойди сюда, девушка, садись на мой заячий хвостик и поедем вместе в мой заячий домик».

А девушка не хочет.

На третий день опять приходит зайчик в огород есть капусту. Говорит мать дочке: «Ступай в огород и прогони зайчика». Дочка сказала зайчику: «Брысь, брысь, зайчик! Ты так всю нашу капусту съешь». А зайчик ей: «Поди сюда, девушка, садись на мой заячий хвостик, поедем вместе в мой заячий домик».

Тут девушка взяла да и села на заячий хвостик, и зайчик унес ее далеко-далеко, в свой заячий домик, и сказал: «Ну-ка, вари сырую капусту и чечевицу, я пойду звать гостей на нашу свадьбу». Вот и созвал всех гостей.

А небось хочешь знать, что это были за гости? Могу тебе сказать, как сам от других слыхал: то были все зайцы, а пастором у них была ворона, а причетником лисица, и свадьбу должны они были играть под открытым небом, под сводом радуги.

А девушке-то вдруг и взгрустнулось, что зайчик ее одну-одинешеньку в домике оставил. Вот он приходит и говорит: «Отвори-ка, отвори, гости съехались на свадьбу развеселые».

Невеста не отвечает и слезы льет.

Ушел зайчик и обратно пришел, и говорит: «Отвори-ка, отвори, гости-то голодны».

Невеста опять ни слова и все плачет.

Зайчик ушел и обратно пришел, и говорит: «Отвори-ка, отвори, гости ждут».

Невеста опять ни слова, и зайчик опять ушел.

Невеста же сделала чучело из соломы, нарядила его в свою одежду, дала чучелу ложку в руки, посадила его к котлу с чечевицей, а сама и ушла к своей матери.

Зайчик пришел еще раз и сказал: «Отвори, отвори скорее», — и наконец сам в дверь вломился, да как даст чучелу по голове, так что с него и чепчик свалился.

Тут только увидел зайчик, что это не его невеста, и пошел прочь, и запечалился…