Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н"

— Ах!— восторженно сказали звезды. А кошка ничего не сказала.

— Вы слышите, кошка?— продолжала Луна.— Вы будете жить среди звезд. Звезды будут вашими друзьями, вы быстро забудете о фонаре. Вы довольны, кошка?

— Нет,— тихо и почти сердито ответила кошка,— звезды прекрасны, но я не хочу жить среди звезд. Я хочу сидеть на этой крыше и разговаривать со своим другом — фонарем. Я не хочу быть Звездной Кошкой.

— Ну, уж это слишком, слишком, слишком!— возмущенно замигали звездочки.

Они помигали, помигали и успокоились. Звезды слишком обиделись на кошку, чтобы волноваться за нее. Они загорелись ровно и спокойно, как им и положено.

Луна еще некоторое время смотрела на кошку. А потом сказала:

— Вы очень земная кошка. Я не могу вам помочь. Извините.

И Луна сняла очки.

И напрасно. Иначе она бы увидела, что вскоре зажегся кошкин фонарь. Зажегся, потому что о кошкиной беде узнал очень земной человек. Сторож, кажется. Он не знал никаких волшебных секретов, зато умел лечить —«чинить», я хотела сказать,— фонари. Дело-то обыкновенное. Только выходит, обыкновенное важнее волшебного может быть.

Чего не случается на земле.

Наталья Абрамцева

Ночь

Сережа сидел в комнате и смотрел телевизор. Телевизор менял свой цвет в зависимости от настроения, и оттенки всех цветов радуги, попеременно заполняющие собой весь экран, приковывали к себе внимание мальчика.

В помещении было душно. Седой партизан на плакате грозил пальцем икебане, украшавшей комнату. Часы на стене ходили в обратном направлении, поэтому не было смысла на них смотреть. Сережа открыл форточку и тотчас отпрянул: из щели в окне на пол вывалился солидных размеров кусок ночи и растекся по полу. Телевизор загорелся багряно-алым, что выражало полное недоумение. Мальчик хотел достать из кармана фонарь, чтобы лучше рассмотреть гостя, но тут же убрал обратно, чтоб не навредить ненароком.

—Не зажигай света. Хотя, впрочем, я на самом деле больше, чем кажусь на первый взгляд... — философски заметил кусок ночи.

Сережа извинился.

—Ничего... Я сейчас же уйду обратно.

—Не торопись...

Мальчик подошел к окну и устремил свой взгляд на дорогу, уходящую вдаль от дома с двумя рядами припаркованных по обочинам голубых “Жигулей”. Машины доходили до горизонта... Сережа знал, что наутро, когда водители проснутся, они отвезут его дом на буксире куда-то очень далеко. Так далеко, что и думать об этом не хотелось.

— Чаю хочешь? — спросил кусок ночи.

— А ты? — откликнулся Сережа.

— Я первый спросил.

— Ты, наверное, знаешь... Уже несколько лет я жду, когда его, наконец, увезут... Вот и не могу заснуть — пью чай у включенного телевизора.

— Я могу тебе помочь. Поставь чай.

Сережа повиновался. Телевизор подмигнул ему кратковременной вспышкой бирюзового, означающего надежду, и снова принял непонимающую ярко-красную окраску.

— Это очень старый телевизор. Иногда он сердится, но, в общем-то, он добрый малый, — представил своего единственного друга Сережа.

— Он хорош собой... — совсем по-светски заметил кусок ночи, попивая чай.

Время двигалось вперед, иногда опаздывая минут на пять, но сразу же наверстывая упущенное. Телевизор, наконец, освоился и даже решил немного пошутить, подсветив подобием лунного света икебану, отчего комната сразу же стала уютней. Сережа прилег на диван.

— Тише, он уже почти спит, — прошептал кусок ночи и начал было протискиваться обратно в щель в окне, как вдруг понял, что за время пребывания в гостях от радости непроизвольно увеличился в размерах и пролезть обратно не в силах.

Телевизор зажегся оранжевым.

— Да, пожалуй, помощь нужна, — ответил кусок ночи и подтек поближе к телевизору, который неожиданно зажегся ярко-белым, отчего кусок ночи вдруг похудел и съежился.

— Мерси! — весело прошептал он и втек в щель окна.

Наступало утро. Просыпались шоферы. До перевозки дома оставалось минут сорок, но тут время снова пошло в обратную сторону, и рассвет пришлось отложить...

Алексей Караковский

Нужда и врать заставит

Жил один человек по имени Мия, и был он неисправимый лгун, да такой искусный, что, если бы дня через два довелось ему услышать от кого-нибудь свое собственное вранье, он бы наверняка принял его за чистую правду.

Как-то утром встал Мия с постели и вспомнил, что в кармане у него ни гроша. Стал он размышлять, как бы день перебиться. Жена и дети есть просят - хоть иди воруй. Уж он и так и этак в уме вертел и наконец надумал наплести каких-нибудь небылиц да с помощью своих выдумок и добыть денег. Вскочил Мия, схватил свой чубук и кисет и полетел прямиком в кофейню. А там все соседи в сборе. Вот входит Мия в кофейню, ни с кем не здоровается и "бог в помощь" не говорит, а сам такой печальный, унылый - ну, брат, не иначе как у него вся родня померла, и уже на кладбище ее свезли. Сел Мия, чубуком об пол постукивает и никому ни слова, понатужился и уронил на грудь несколько слезинок. Другие аги вокруг сидят и молча курят. Наконец один ага говорит:

- Слушай, Мия, что-то ты нам давненько ничего не врал. А ну-ка соври что-нибудь, ты ведь мастак по этой части!

Но Мия и глазом не повел. Уставился в одну точку и постукивает об пол пустым чубуком - где ему табака-то взять, если в кисете ни щепотки, а в кармане гроша ломаного нет. Тут другой ага окликнул Мию и просит соврать позанятнее, а Мия словно воды в рот набрал. Повскакали соседи с лавок:

- Что это ты в молчанку играешь, когда нам охота твое вранье послушать!

- Молю вас богом, добрые люди! Оставьте меня в покое! Великое горе свалилось на мою несчастную голову, такое горе, что я с трудом и языком-то ворочаю.

Всполошились соседи:

- Что с тобой стряслось? Скажи, Мия!

- Ах, лучше и не спрашивайте! Сегодня утром умерла у меня жена! Бедняжка должна была разрешиться от бремени, но во время родов скончалась. Осталось у меня шестеро ребят, мал мала меньше; дома визг стоит и плач. Куда мне податься, страдальцу, ума не приложу, вот и кинулся я сюда со всех ног! В кошельке у меня ни гроша, не на что покойницу похоронить, не на что детям хлеба купить!

Выслушали аги рассказ, и лица их омрачила печаль.

- Несчастный Мия! И надо же было такой беде обрушиться на его плечи! - жалели они своего соседа.

Стали аги деньги собирать - кто грош пожертвует, кто два, и вскоре набралась у Мии полная пригоршня монет.

- Эй, Мия! - воскликнули тогда аги. - Благодари бога, что у тебя кобыла жива, а жена умерла! Аллах рахметиле, упокой бог ее душу! Жену человеку найти проще простого. "У везучего жена умирает, а у невезучего - кобыла", - говорит старинная поговорка.

- Когда ты покойницу хоронить собираешься? - спросил вдруг один из соседей.

А Мия притворился, будто не слышал. Тот переспросил раз, второй, потом потряс Мию за плечо:

- Да отвечай же наконец, когда ты будешь покойницу хоронить?

- Хорошо бы в полдень снести ее в мечеть, - сквозь слезы пробормотал Мия, - а потом похоронить на кладбище Вакие, потому что такова была воля покойной.

- Не плачь, Мия, - утешает его сердобольный ага. - И у меня жена умерла, а я, видишь, жив-здоров. Знаю я, как больно потерять жену, но, благодарение богу, боль эта быстро проходит! Точно так же бывает, когда нечаянно ударишься локтем или коленкой - сначала очень больно, а потом все заживет, словно ничего и не было. Благодари бога, что твоя кобыла жива и ты можешь свезти на базар вязанку дров да купить детям хлеба.

- Слава аллаху, добрые люди! - закричал тут Мия и, не простившись, побежал на базар. На базаре купил мяса и отнес домой, чтобы к обеду поспел слоеный чурек с мясом. Взял плетеную сумку - и снова на базар; накупил всего, что ему требовалось, да еще не все деньги потратил! Бодро зашагал он домой. Время близилось к полудню, но развеселый Мия и думать позабыл про свое вранье. Вот подходит Мия к дому - и что же он видит! Собралось у его ворот человек сто народу, ждут полудня, чтобы нести покойницу в мечеть. Мия так и обомлел от страха: что теперь делать? Но тотчас сообразил, как ему вывернуться. Снова притворился печальным и пробирается сквозь толпу.