Куда возвращаются сказки

— Тогда Димка! — Коля вытолкнул вперёд малыша. Ну не зря же он привёл их всех к Ленке и гному.

— Почему? — снова спросила Лена. — Потому что у него оказалась Золотая Капля?

— Да, — согласился Коля.

— Но Золотая Капля имелась и у бабушки-орденоноски, и у малютки-наркоманчика, да и над креслом в гостинице висела. Почему ты не принёс кресло? Может оно указывает дорогу.

Колю охватило отчаяние, ну что это, как не миражи? Но почему тогда хозяин выбрал именно Колю? Ведь не из-за отсутствия буквы «С» в имени. Выходит, тот, кто не строит миражи, не может уйти с хозяином, а тот, кто строит, Тёмным Стёклам не нужен.

— А кто тогда покажет дорогу?

— Предзнаменовательница, — ответила Лена.

— Какая ещё Предзнаменовательница? — удивился Коля. — Откуда она вобще возьмётся эта твоя Предзнаменовательница?

— Она соткана из серебристых линий, — мечтательно сощурила глаза Лена. Когда появится её портрет, начнётся ночь Путешествий и Путешественников, в которой найдётся дорога для гнома. Ведь так? — обратилась девочка к золотистой искорке.

Гном пять секунд подумал, не стребовать ли за подтверждение мандарин, но потом понял, что поспорить ему хочется больше, чем получить хоть дюжину килограммов мандаринок.

— Не так, — заметил он. — Во-первых, ночь Путешественников и Путешествий… Не спорь, — перебил он возмущённо открывшую рот Лену. — Во-вторых, начнётся, не когда появится портрет, а когда число локонов на лице отложится от точки начала времён.

— На лице? — усмехнулся Пашка. — Бородатая она, что ли?

— И вовсе не бородатая, — кинулась Лена защищать свою новую знакомую. — Вот появится портрет, тогда и увидим.

— Точка начала времён, — задумался Веня. — Где найти точку начала времён?

— Не времён, а времени, — поправила Лена. — Кто знает, может в том замке точкой начала времени был тот зал, где я загадала часы.

— А в нашей квартире время начинается на электронных часах, — сказал Димка. Поздно ночью все цифры превращаются в нолики и тогда снова начинается время. Потому что нолики — это ничего, а когда уже есть единичка, то она называется одна минута первого. Так нас в школе учили.

— Молодец — Димка! — обрадовался Коля. — Следовательно, точка начала времени, конечно же, не электронные часы, а полночь. От полночи надо отсчитать число локонов на лице и мы узнаем точное время начала ночи Путешествий и Путешественников.

— А где появится портрет? — по-деловому спросил Пашка.

— Не знаю, — растерянно произнесла Лена. — Предзнаменовательница ни слова не сказала про место появления портрета.

— Наверное, на выставке, — предположил Коля. — В Доме Художника как раз проходит выставка авангардистов. Я афишу такую видал.

— И вовсе не на выставке, — обиделась Лена. — Это же Предзнаменовательница! Зачем ей появляться на какой-то выставке. Если и вырисовываться, то не меньше чем в областной галерее.

— Ты ещё скажи — в Москве, — ехидно добавил Коля, дуясь за неприятие его версии.

— Может и в Москве, — язвительно согласилась Лена. — Но уж никак не на твоей выставке.

— Миражи строим, — перебил обсуждение Веня. — Я вот что думаю, если Предзнаменовательница не сказала нам искать свой портрет, то мы обязательно его увидим. Как-нибудь да увидим.

— И что? — спросил Коля.

— И ничего, — ответил Веня. — Просто сядем перед портретом и будем ждать начала ночи, а там уж по обстоятельствам.

— Сядем? — удивилась Лена. — Я думала, что гномья дорога только для гномов.

— Гном-то пойдёт, — согласился Коля. — Да и мне надо. Я всё-таки за него отвечаю.

— Тогда и я пойду, — сказала Лена. — Гном-то почти мой.

Гном не возражал. Ни об участии Лены в его делах. Ни о своей принадлежности.

— И я, — сказал Веня. — Палочками-то вместе пользовались. Если б не гном, кто бы знал про эти палочки.

— Лады, — прищёлкнул пальцами Пашка. — Я с вами. Если хозяин опять встрянет, я уж найду, что ему сказать.

Коля засомневался. Одно дело — показать дорогу. И совсем другое — допускать совсем недавнего врага к сокровенным тайнам. Не мог доверять Коля тому, кто нагло отобрал у него палочки. Ну не мог, и всё. И сказать об этом вслух тоже не мог. Побаивался. Вдруг Пашка сейчас ухмыльнётся и станет прежним. И Коле стало плохо. Просто от того, что в их компанию затесался такой фрукт, как Пашка.

— Ты чего, Коль, — тронул его за руку Димка. — Возьми его. Он справедливый. Он мне ручку вернул.

— Тебе-то, конечно, — сказал Коля, опасливо поглядывая в сторону Пашки. — Ты думаешь, что если к тебе ручка вернулась, то он всё всем возвращает.

— Да, — обрадовался Димка. — Ты только скажи, и он любого заставит вернуть.

— Кто бы мне палочки вернул, — еле слышно прошептал Коля, но Пашка услышал, поэтому пришлось быстро отвернуться и уставиться в угол, будто бы ничего и не произошло.

И Димка тоже услышал.

— Пашка, верни ему палочки, — дёрнул он Пашку за рукав, представляя, что Пашка тут же сорвётся с места и побежит к тому нахальному субъекту, который зажал неведомые, но видимо очень нужные Коле палочки.

Пашка не побежал. Пашка уставился в угол. Не в тот, куда смотрел Коля, но тоже в угол. Палочки лежали в кармане, а рядом стоял Димка и ждал. Он верил, что Пашка достанет палочки хоть с края вселенной и вернёт опечаленному Коле. И доставать-то палочки совсем не надо. Вот они, совсем близко. Но как можно расстаться с ними? Ведь четыре волшебных палочки стоят очень дорого.

А Димка смотрел на Пашку и верил в него. Пашка это чувствовал, потому что до этого дня никто в него так не верил. Нет, верили конечно. Что врежет, что обругает, что пойдёт со своей компахой разбираться в соседнюю школу. Но Димкина вера была какой-то другой. И может быть она стоила сейчас гораздо больше, чем все четыре палочки. Рука потянулась к карману. Пашка обругал себя. Он знал, что ещё не раз пожалеет о том, что так беспечно расстался с могуществом. Знал, что ни один стоящий пацан так бы не поступил. Но сейчас ему совершенно не хотелось быть стоящим пацаном. Ему донельзя хотелось, чтобы в него продолжали верить, как верил в него Димка.

Палочки были уже в руке. Плотно сжаты, чтобы не хотелось крутануть напоследок и смыться отсюда в свою пустую квартиру.

— Слышь, Наркота, — хрипло произнёс Пашка и Коля вздрогнул. — Слышь, Колька, — и Коля повернул голову к Пашке. — На, забери, чтоб только мои глаза их не видели.

Он неловко сунул свою четвёрку Коле в руки и сразу же отошёл, а потом уселся в кресло, уставившись в чисто вымытый пол.

— Вот видишь, — сказал Коле Димка. Гордо сказал, словно это он вернул палочки.

Коля молча хлопнул Димку по плечу. Не обидно, а ободрительно, словно подтверждая Димкину правоту. Слов не находилось. Размер слов, позволявших оценить грандиозность свершившегося, просто не умещался в квадратных метрах Ленкиной квартиры.

— Я же говорил, — заулыбался Димка. — Пашку стоит с собой взять. И меня стоит.

— Мал ещё, — хмуро сказал Веня. Он тоже не мог поверить возвращению палочек.

— Возьмём, — твёрдо сказал Коля. — Парикмахерша сказала не отказываться от людей, на которых укажет Капля. Если Капля оказалась у Димки, значит он для чего-то нам нужен. Пригодится, значит. И будет нас ровно пятеро, как концов у звёздочки.

Спорить никто не стал. Только Пашка ухмыльнулся, но как-то незло.

— Вечер уже, — тихонько заметила Лена. — скоро мама придёт. А я уборку ещё не закончила.

— Уже уходим, — распорядился за всех Коля и первым направился к двери. Народ потянулся за ним.

— В общем, если что, — донёсся ему в спину Пашкин голос, — зови. И не обязательно, когда ночь. Даже если по жизни что надо. Я не откажусь, я сделаю.

Неправильный какой-то голос был у Пашки. Или Коля слушал его неправильно. На глазах вырастал мираж. Только какой: про исправившегося Пашку или про Пашку хитроумного, коварно втирающегося в доверие.

Но ведь Димка поверил. И он, Коля, может. Надо просто попробовать, попытаться, даже через «не могу». Цепляя пальцем собачку дверного замка, Коля качнул головой так, что булькнуло в ухе. Мираж распался на кусочки и растаял. Коля поверит. Он уже почти что взрослый. Значит, может сделать то, что не хочется. Сделать не вопреки чему-то и не по приказанию кого-то, а по своей доброй воле. А интересно, «сила воли» и «добрая воля» — одно и то же или совершенно разные вещи?