Зеркальное время

Лицо, которое увидел перед собой Юлиан, не было ни дряхлым, ни обвислым, как у многих стариков, но оно было более чем древнее.

Волосы были совершенно седые, но возраст выдавала главным образом светившаяся в глазах сила ума.

— Отец? — неуверенно спросил Юлиан и повернулся к Гордону, облика которого время совершенно не кос­нулось. — Но как же...

— Я все тебе объясню, Юлиан, — сказал отец. — Но только не сразу. Сначала ответь мне на один вопрос: кто-нибудь заметил, как ты садился в машину?

— Нет, — уверенно ответил Юлиан. Но в следующую же секунду поправился: — Я никого не видел. Но Кожаный сказал, что не будет спускать с меня глаз.

— Кожаный?

— Майк, — сказал Юлиан. — Мотоциклист из «Смер­тельного котла».

Отец переглянулся с Гордоном, и тот коснулся кнопки на подлокотнике.

— Георг, поехали, — распорядился он. — И следите, чтобы за нами не было хвоста. Вы знаете, что в таком случае делать.

Тяжелый автомобиль бесшумно тронулся с места.

— Я думаю, сейчас мы в безопасности, — сказал отец.

— Что с тобой случилось, отец? — спросил Юлиан. — Ведь Мартин совсем не постарел, а ты...

— Охранники, — ответил отец. — Те существа, которых ты называешь Повелителями Сумерек. Я смог уйти от них, но эта победа дорого мне стоила.

— Это случилось, когда... ты спасал нас от них? Ну, Франка и меня тогда, на карусели?

— Да. Сила их неописуема.

Юлиан сокрушенно молчал. Еще один долг, который числится у него на счету. Мало того, что он обрек на мучительную жизнь того старика-мага, теперь еще и то, что его отцу пришлось прожить почти сто лет в образе древнего старца. Ах, если бы он тогда послушался предо­стережения Гордона и не спрыгнул с колеса обозрения, он бы никогда не угодил на карусель и отцу не пришлось бы подставлять себя тем ужасным существам тьмы, ко­торые охраняют время.

— Не кори себя, — сказал отец. — Что случилось, то случилось. Нет никакого прока сожалеть о прошлом.

— Лучше бы мне никогда...

— Нам обоим было бы лучше никогда не делать очень многое, — перебил его отец. — Но это уже произошло.

— Я понимаю, — тихо сказал Юлиан. — И то, что про­изошло, уже нельзя переиначить, ведь так?

Отец ничего на это не ответил, но Гордон сказал:

— У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на скорбь по прошлому. Пожалуйста, Юлиан, расскажи нам все, что произошло с тех пор, как мы виделись в последний раз.

Юлиан рассказывал больше двух часов, и все это время автомобиль мчался по скоростной дороге. Когда он рассказал о том, как ушел из зеркального лабиринта Кожаного, отец заметно испугался и впервые перебил его:

— Ты разбил несколько зеркал? И сколько же?

— Три.

— Всего три. — Отец снова переглянулся с Гордоном и вздохнул: — Тогда еще есть надежда, что ничего не случилось.

— Ничего не случилось, — убежденно повторил Гор­дон. — Иначе он не был бы здесь.

— Что могло случиться? — тревожно спросил Юлиан.

— Ты мог бы выпустить на свободу Повелителей Су­мерек, если бы разбил не то зеркало, — сказал Гордон.

Отец устало кивнул. Казалось, он утомился от длинного рассказа.

— Значит, тебе известно, где находится второй осколок.

— Практически он все это время был у меня, — сказал Юлиан. — Только я не знал об этом.

— И слава Богу, — сказал Гордон. — Старик поступил очень умно, спрятав его в этой игрушке! Плюшевый тролль действительно такое место, где его не стали бы искать. По крайней мере, нам бы это не пришло в голову.

— Мне следовало бы знать это, — возразил отец. — Ведь я был там, когда осколок вонзился ему в грудь.

Он посмотрел на Юлиана, и в глазах его стояла мольба о прощении за все, что он сделал Юлиану, всем этим людям на ярмарочной площади, и прежде всего старику в палатке «Абаддон».

— Я все это поправлю, Юлиан, — сказал он. — Это един­ственная причина, которая заставила нас с Гордоном вернуться сюда. Я сделаю все, чтобы это прекратилось.

— Но почему только теперь? — спросил Юлиан. — Ведь вы возвращались в прошлое! Разве вы не могли разорвать этот заколдованный круг?

— Не могли! — ответил Гордон. — Хотя пытались, и много раз! Твой отец всю свою жизнь, обе жизни посвятил не чему иному, как поиску этого проклятого осколка!

— Почему же ты не спросил об этом старика? — удивился Юлиан. — Мог бы пойти к нему и...

— ...и что? — горько перебил его отец. — Пришел бы и сказал: извините, мне очень жаль? У меня не хватило на это сил.

— У тебя не хватило сил? — не поверил Юлиан.

— Я не смог бы предстать перед ним. Я ни разу не смог даже приблизиться к этой палатке.

— Может быть, посыпать тебе голову пеплом? — едко спросил Гордон. И затем повернулся к Юлиану: — Правда же состоит в том, что он физически не мог это сделать. Мы не раз пробовали подойти к старику. И не получалось. Я полагаю, что магическая сила зеркала перешла и на него самого. И он использовал ее для того, чтобы не подпустить нас к себе. Видишь ли, твоему отцу просто нравится помучить себя угрызениями совести.

— Но ты же был там, в его палатке! — сказал Юлиан, обращаясь к отцу. — Когда спасал меня в тоннеле Абаддона!

Отец посмотрел на него с недоумением:

— Не знаю, о чем ты говоришь. Я никогда больше не был на той ярмарке.

— Но ведь ты сам направил меня туда! В твоей записке, которую я нашел в сейфе отеля!

— Но я не писал никакой записки и ни разу не был в той палатке. И когда ты рассказывал про этот эпизод, я не совсем его понял.

— Но если это был не ты, кто же тогда спас меня от Повелителей Сумерек? —спросил Юлиан.

— Только не я. Да я бы и не смог этого, Юлиан. Взгляни на меня. Я целый год боролся со смертью после встречи с этими существами. Я не пережил бы еще одной встречи с ними. Это не я помог тебе. И не я послал тебе ту записку.

— Но кто...

— Может быть, он еще сделает это, — перебил Гордон. — Теперь же нам надо найти эту тряпичную куклу, пока Майк и его банда не опередили нас. Где она сейчас?

Юлиан пожал плечами:

— Не знаю. Я депонировал ее в сейф отеля, но боюсь, что полиция конфисковала ее после того, как я исчез.

— Ну, с этим мы разберемся, — ответил Гордон и снова тронул кнопку на подлокотнике: — Георг, отвезите нас в «Хилтон».

— Толку не будет, — сказал Юлиан. — Полиция навер­няка все забрала.

— Я уже сказал, с этим мы разберемся, — повторил Гордон. — Не беспокойся, тролль будет у нас в руках.

— И это прекратится, Юлиан, я тебе обещаю, — добавил отец. — Сегодня последняя ночь, когда господствует огонь.

Если это правда, подумал Юлиан, то почему в голосе отца слышатся такие горькие нотки?

Их автомобиль постепенно набирал скорость. Они обгоняли одну машину за другой.

— Как быстро мы едем? — спросил Юлиан.

Гордон посмотрел на крошечный компьютерный экран в подлокотнике:

— Все двести пятьдесят. Не бойся, Георг — отличный шофер. Лучший из всех, кого я знаю. Я сам его выучил.

— Вот этого я и боялся, — пробормотал Юлиан.

Гордон слегка опешил, но тут же рассмеялся.

— Теперь я вижу, что ты остался прежним, — сказал он. — Но можешь не беспокоиться, Георг — фантастичес­кий водитель, а эта машина — на сегодняшний день луч­шее, что можно купить за деньги. К тому же мы ее слегка усовершенствовали.

Гордон повел вокруг рукой:

— Она теперь абсолютно тролленепроницаемая.

Юлиан понял, что он имел в виду. В машине не было ни одного зеркала. Зеркалом заднего вида служил видеомонитор, все блестящие поверхности были мати­рованы, а для стекол использовался специальный неот­ражающий материал.

— Для этого мы и едем так быстро?

— Нет, скорость ни от чего не защищает. Мы едем так быстро, потому что наш путь страшно долог, — ответил Гордон, — а времени мало. Если Майк опередит нас, все кончено.

— Я думаю, он не мог нас подслушать?

— Но он может догадаться. Для этого ему было до­статочно понаблюдать за тобой. Во-первых, ты все время рвался к ярмарочной площади. Ты был в палатке старика, а теперь едешь со мной назад в город, где все началось. Мы должны успеть завладеть этим осколком.