Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н"

Затем, мы полукруглой лестницей поднимались к метро. Здесь лев останавливался у газетного киоска с таким видом, будто говорил: "вот видишь, я помню о тебе, покупай свои журналы". И он начинал нервно ходить взад-вперед, садиться, вставать, судорожно зевать с тоскливым подвывом. Он просто терпеть не мог литературу. Он ненавидел газеты, от которых исходил тошнотвотный запах типографской краски. Он никак не мог понять, почему я так усердно обнюхиваю каждую страницу какого-то толстого журнала. И еще он никак не мог понять, что влечет меня к серому железному ящику со стеклянной дверью. Там, в его красном нутре, на стене прилепилось какое-то странное животное с хвостом, на котором вместо кисточки висел его черненький детеныш. Лев всегда внимательно смотрел, как люди прикладывали его к уху и что-то кричали, а выходя, хлопали дверью.

Потом мы молча шли по скверу и спускались на набережную. Там, остановясь у парапета, мы смотрели на воду. Лев стоял рядом, оперевшись передними лапами о гранит, он грустно провожал глазами плывущие мимо палочки то эскимо.

А когда мне приходилось уезжать ненадолго, лев на прощанье терся башкой о мое плечо, чуть не валя меня с ног, и ложился на стопки журналов возле батареи под окном. Уезжая, я оставляла ему длинную гирлянду сосисок, и она до самого пола свешивалась с крючка, на котором до этого висело мое пальто. А где у нас туалет лев знал еще с детства.

Возвращаясь домой через несколько дней, я находила на гвозде обрывки веревочек. А лев все также лежал на своем месте, пыльный и слегка похудевший. Но тут он вскакивал, встряхивался, будто вылез из воды, и на минуту пропадал в облаке пыли. Потом он радостно суетясь, тащил откуда-то мои тапки, полотенце и домашнюю курточку.

Вечером, когда уходили друзья и смолкали телефонные звонки, мы лежали врастяжку на ковре, и лев чутко дремал, на всякий случай придерживая меня тяжелой лапой, чтобы снова куда-нибудь не убежала.

К моим друзьям лев относился с добродушной снисходительностью. Встречал их у дверей, давал лапу, а кое -кому позволял трепать себя за ушами.

Но однажды ко мне пришел знаменитый дрессировщик. И лев на него бросился. Он так разнервничался, что дрессировщик схватил стул и выставил его перед собой, как пушку.

-Левка! Ты что? Назад! - вылетела я из комнаты со щеткой. Лев, дергая верхней губой и щеря большущие клыки, задом отступал за письменный стол. Хвост его воинственно метался из стороны в сторону.

- Вот гад!- сказал дрессировщик, опуская стул. -Он тебя когда-нибудь сожрет.

-Что ты... это же Левка, Левушка, а не кто-нибудь... Мой друг!

-Ха! Он же зверь!

-Ну и что?!

-Ну и то! Зверь есть зверь! Он любить не может. Вот у нас в цирке тысяча случаев. Все идет прекрасно, и вдруг, раз - и отъел голову. А один раз...

- Ну, хватит, я разозлилась не на шутку,- мало ли что, а мой не такой... он меня любит.

-Лю-у-у-би-и-т? Ха-ха-ха! Он просто хорошо устроился. Тепло, светло и сытно. Мясом кормишь?!

-Ну, мясом. Он и кислую капусту ест, и морковку, и даже конфеты.

- Во! А я про что говорю! Он просто ленивый... ишь - приспособился! Порядочные львы в цирке работают, а твой к тепленькому местечку пристроился.

- Тише! Он же все понимает.

Конечно же, лев все понимал. Он чутко поводил ухом и смотрел не мигая в окно. Дрессировщик сидел до ночи. Он протянул ноги под столиком вдоль ковра, и, поглаживая себя по сытому животику волосатой ручищей, говорил авторитетно:

-Ты мне-то, мне поверь. Я на это дело жизнь истратил. Из меня эти звери пять метров кишок вымотали. Чуть не сожрал один такой. Во-палец! Видишь!? Ну!? Половинка осталась, а мог всю руку оттяпать! Плевое дело.

Дрессировщик ушел, оставив на столе груду окурков и объедков.

Лев тихо подошел ко мне и положил гривастую голову на колени.

-Лева, Левушка... Ты не такой? Да?- гладила я его по усам.

Лев закрыл глаза и помотал головой.

-Ты никогда на меня не бросишься?

Лев раздул ноздри и с шумом втянут воздух. Он ничего не ответил.

С этого дня но не подходил ко мне первый. Он ждал, когда я подойду. А я стала все реже его гладить. Нет, не то, чтоб я его боялась, а просто все-таки иногда вспоминала :"зверь есть зверь - он любить не умеет". Я проклинала дрессировщика. Я с ним поругалась и вычеркнула его телефон из записной книжки.

-Ну Левушка, Левка! - тормошила я своего льва, запуская руки в его гриву. А лев смотрел на меня, не мигая. О чем он думал? В его глазах была печаль. Он чувствовал...О! Звери тоньше нас, людей, чувствуют...

Я боялась, я не верила, я предавала.

И лев от меня ушел. Просто однажды его не стало. Я не заметила, как это случилось. Я пошла одна по нашему переулку, по бульвару, по набережной, и рядом никого не было. Только теперь я начинаю понимать, что это навсегда.

Однажды в цирке я увидела льва. Очень похожего на моего. Я пошла потом за кулисы. Мне разрешили подойти к клетке. Но это был другой лев. Он даже не взглянул на меня. В зоопарке тоже был не он. Господи! Все львы так похожи!

Я теперь всегда одна. Знакомые мне советуют завести собаку или кошку. Но я не могу. Потому, что у меня был лев.

Галина Лебедева

Мокчу Кэчиктэ

На берегу большой реки жили старик и старуха. У них был сын. Имя ему - Мокчу Кэчиктэ.

Жили они, промышляя и заготовляя рыбу.

Однажды старик поплыл на лодке вверх по течению реки. Когда он плыл, с берега один человек за ним наблюдал. Стоял и наблюдал. Потом крикнул:

- Куда это старик плывет?

Старик ответил:

- Сети ставить. Рыбу буду ловить.

Ну, старик до изгиба реки доплыл. Вышел на берег, имущество свое выгрузил, затем сети поставил.

К вечеру очень много кеты наловил.

Когда стемнело, старик костер развел. Сидел, отдыхал, ел кету.

Вдруг из леса вышли люди. С луками и стрелами.

Старик встал и спросил:

- Ночью куда же вы идете?

Те сказали:

- Никуда не идем, мы к тебе пришли.

- Раз пришли, угощайтесь рыбой, - предложил старик.

- А мы у тебя ее всю возьмем. И сети возьмем. И лодку тоже. Все нашим станет.

Те люди схватили старика, руки ему за спиной связали.

- Вы хотите меня убить? За что? - сказал старик. - Как после станете жить, вы подумали?

Ничего те люди не ответили. Бросили старика в реку.

Старуха долго ждала мужа. Волновалась, думала: “Почему не возвращается, что случилось? Заболел? Лодка продырявилась?”

Из другого селения пришла сестра того старика. Она и сообщила страшную весть:

- Моего брата, твоего мужа убили.

После этого старуха жила вдвоем с сыном - Мокчу. Теперь он ловил рыбу, а она вялила ее. Он и хорошим охотником стал - всяких зверей домой приносил. Быстро вырос сын. И вот спросил у старухи-матери:

- Моего отца убили люди, что ли? Кто они? Расскажи.

Мать рассказала все, что знала.

Ну, Мокчу и подумал: “Вы моего отца убили, а я вас попробую. Придет срок”.

Вскоре Мокчу женился. Жена ему сына родила. А старуха-мать, совсем состарившись, умерла. Похоронил мать и решил: пора идти к тем людям.

Ночью пошел. Шел, шел, на полпути сел, тетиву своего лука поправил. И снова пошел. И оказался перед домом богатыря. Дом тот был огорожен высоким, в три человеческих роста, забором. Но Мокчу легко и бесшумно перелез через забор. И подкрался к окну. Встал и слушает, о чем те люди в доме говорят. А говорят они о нем, о Мокчу. Откуда-то узнали, что он собрался им за своего отца отомстить.

Шаман произнес:

- Вы Мокчу победите! Вы убьете его!

Мокчу языком окно лизнул, чтобы лучше видеть, что там внутри дома делается. И видит: фигура его стоит, и люди кинжалами ее рубят и выкрикивают:

- Вот так мы с Мокчу разделаемся! Вот как!

Тут Мокчу свой кинжал вынул. А богатырь услышал шум, схватил лук - и к двери.

Мокчу успел к забору отбежать, присел, закрыв грудь коленями. “Пусть стрела в ногу попадет, - подумал он. - Грудь целой останется.”