Латышские народные сказки. Избранное.

— Сдери-ка ты с нашего старого овина кровлю да обмолоти солому еще разок, зерно посей, вот и будет у тебя хлеб.

Вышел крестьянин во двор и призадумался, как же быть-то. Обдирать кровлю, нет ли, да и найдется ли в той соломе хоть зернышко? А голод все пуще лютует. Решился крестьянин: ободрал кровлю, обмолотил солому и набрал — себе на диво — целых два сиека ржи, которую тут же и посеял. А на следующий год, когда ни у кого и колоска не было, рожь у него выросла такая — любо-дорого глядеть. Весть о том, что у одного хозяина есть рожь, разнеслась вскоре по всей стране и дошла до самого короля. Приказал король позвать крестьянина во дворец. Делать нечего, пришлось крестьянину идти. Спрашивает его король:

— Где ты ржи на посев достал, — ведь во всем королевстве ни зернышка не осталось? Не хотелось крестьянину правду говорить, думал — несдобровать ему, если узнает король, что он старика отца в лесу не бросил. Однако видит — не вывернуться ему, и рассказал королю все про старика, про то, как отец велел ободрать кровлю с овина. Призадумался тут король и с той поры не заставлял уж стариков в лес отвозить — пусть себе живут, пока сами не помрут.

УМНЫЙ КРЕСТЬЯНИН

Давным-давно жил премудрый царь. Отправился он как-то в воскресенье по полям прогуляться. Видит: крестьянин работает. Подошел к нему царь и спрашивает:

— Ты чего это в воскресенье работаешь, будней тебе мало?

— Не работал бы я, государь, не будь тех тридцати двух! Задумался царь: “Что бы это такое могло быть?” Думал он, думал, да так ничего и не придумал. Спрашивает крестьянина:

— Скажи-ка мне, а что это такое — тридцать два?

— Да не будь во рту тридцати двух зубов, не пришлось бы по воскресеньям работать. Приказал тогда царь крестьянину:

— Смотри никому об этом не рассказывай, пока меня сто раз не повидаешь. Крестьянин пообещал. Вернулся царь домой, созвал всех своих офицеров, вельмож и говорит:

— Три дня вам сроку на то, чтоб придумать и мне сказать, что такое тридцать два, из-за которых по воскресеньям работать приходится. Кто скажет мне это, того в чине повышу и деньгами награжу. Вот разошлись они каждый в свою сторону и думают, что это за тридцать два, а придумать ничего не могут. А один офицер из тех, что помоложе, решил: “Пойду-ка я со стариками потолкую, они в таких делах больше смыслят”. Шел он полем, шел и пришел к тому самому крестьянину. Спрашивает его:

— Не знаешь ли ты, что такое тридцать два, из-за которых по воскресеньям надобно работать?

— Знать-то я знаю, да сказать не могу, пока сто раз царя не увижу.

— Скажи, за это я тебе девяносто девять талеров дам. “Хорошие деньги”, — подумал крестьянин и рассказал, что тридцать два — это зубы во рту. Обрадовался офицер, тут же отдал крестьянину девяносто девять талеров и пошел домой. Настал третий день. Собрались все вельможи, офицеры, а царь и спрашивает, кто что придумал. Все думали. И все по порядку отвечают, но никто угадать не смог. Тут молодой офицер говорит: — Я знаю!

— Ну, что же это?

— Зубы во рту.

— Тебе старик-крестьянин сказал! — воскликнул царь. Царь тотчас же пошел к крестьянину и спрашивает:

— Как ты посмел про зубы рассказать, разве ты видел меня сто раз? Достал крестьянин девяносто девять талеров золотых, разложил их все в ряд на столе и говорит:

— Девяносто девять раз я тебя видел на талерах, а в сотый раз — воочию.

Царю и сказать-то нечего. Дал он крестьянину еще денег. Вернулся царь во дворец, повысил молодого офицера в чине и наградил его деньгами. А потом сказал:

— Видно, крестьянин умнее меня.

КАК КРЕСТЬЯНИН ЦАРЮ ПИСАЛ

У одного крестьянина барские свиньи картошку потравили. Решил он пожаловаться самому царю — написать ему челобитную. Взял он бумагу, нарисовал на ней крохотные точечки, точки побольше и совсем большие кляксы. А тем временем царь вышел на прогулку и невзначай повстречал того самого крестьянина, у которого картошку потравили и который все еще; свою челобитную писал. Увидал его царь и спрашивает:

— Что это ты делаешь?

— Да вот, жалобу царю пишу. Глянул царь: ничего непонятно — пестрят пятна на бумаге и только. А крестьянин объясняет:

— Вот эти маленькие точки — барские поросята, те, что побольше, — барские свиньи, а вот эти, самые маленькие точечки, — моя картошка, которую барские свиньи, пропади они пропадом, потравили. Тут-то всякому понятно, какой мне убыток, потому и понесу я свою челобитную царю. Не знал крестьянин, что с самим царем говорит.

— Это дело! — поддержал его царь. — Неси царю.

Наутро, когда пришел крестьянин во дворец, стража не хотела его пускать, но царь, зная, в чем дело, приказал впустить.

Вошел крестьянин, поклонился до земли, насыпал царице и царевнам репы в подолы и говорит:

— Это вам гостинец. Ее хорошо грызть, когда прядешь: от такой вкусной репы слюны будет полный рот, а пряхе только того и надо. Сказал и отдал слугам свою челобитную. Отдать-то отдал, а прочесть ее никто не может. Тогда царь прикинулся, будто сильно разгневан, и говорит:

— Дайте мне! Ничего-то вы не смыслите! Раз уж такую челобитную прочесть не можете, видно, даром мой хлеб едите. Глядите: вот эти маленькие-маленькие точечки — картошка жалобщика, точки побольше — барские поросята, а большие пятна — барские свиньи. Свиньи с поросятами эту картошку вырыли — вся она видна стала. Будь она в земле, не видать бы ее было. И воля моя такова: пусть барин за всю эту картошку честно заплатит!

Тут все удивились: до чего же царь умен — сумел прочесть все точечки да пятнышки.

БАРИН В ОВИНЕ

Дошли до барина слухи, что молотильщики во время молотьбы по овину да вокруг овина слоняются или спят. Решил он это проверить и, пока работники на молотьбу собирались, забрался, крадучись, под навес и спрятался в соломе. Но один работник увидал его и сказал овинщику. Тому тут же пришло на ум хорошенько проучить грозного барина. Шепнул он одному молотильщику, чтоб тот притаился где-нибудь. А тем временем ток к молотьбе приготовили.

— Ну, живее за работу! — крикнул овинщик работникам. — Все ли на месте, может, кого не хватает?… Вот-те раз, одного-то нет! И куда это он запропастился? Уж, верно, бездельник залез куда-то и спит себе. Эй, Карлис, пойдем поищем! Этого лодыря уже на первом посаде нет! Ну, погоди, я ему покажу! Пошли они искать, поначалу, понятно, по другим местам, а потом и под навесом. Карлис первым в темноте на человека наткнулся.

— Тут он, дрыхнет! Принялся овинщик колотить барина по спине да приговаривать:

— Ах ты, лодырь! Ах ты, лентяй! Будешь под навесом валяться, когда другие до седьмого пота работают! Наконец барин не выдержал, завопил и назвал себя.

— Ой, барин! Кто ж мог подумать, что это вы? — воскликнул овинщик в отчаянии. С той поры не ходил больше барин за работниками подглядывать.