Окаменевшие волки

А может быть, стала добычей грозного хищника?

Долго ещё после бури в горах не прекращались упорные розыски пропавших. Матери искали своих исчезнувших детей, дети искали родителей. И было много радостных встреч. И много радостных слёз.

Но ещё больше горьких слёз, потому что сотни животных пали жертвой безжалостной стихии.

Волчата выходят на охоту

Вскоре после страшной грозы, с наступлением первых ненастных осенних дней, родители впервые повели волчат на охоту — на этот раз самую настоящую охоту. Волчица-мать и волк-отец всё дальше уводили своих детей, пробираясь им одним известными тропами, глубокими оврагами, берегами стремительных ручьёв и скалистыми горными перевалами, обдуваемыми всеми ветрами. Они шли без отдыха. Ибо юным волкам предстояло теперь навсегда распроститься с детскими играми и на пороге самостоятельной жизни пройти последнюю суровую школу.

Родители научили волчат читать звериные следы, оставленные в траве, на опавшей листве, везде, где только можно их увидеть.

Они научили их ходить волчьей цепочкой, один за другим, неслышно, стараясь не потревожить спящих птиц и зверей.

Они научили их выбирать самое выгодное место для засады. Они научили их поджидать добычу, И это ожидание было целой наукой — наукой терпения.

Скрытые в густой траве, в кустарнике, в колючих зарослях где-нибудь на берегу ручья, у источника или тропинки, пересекавшей лес, юные волки должны были часами лежать затаившись, не смея пошевельнуться и хоть единым звуком нарушить тишину. При этом они должны были чутко прислушиваться к малейшему шороху, не давая поблажки ни слуху, ни зрению. Иной раз добыча попадалась в ловушку, и тогда томительное ожидание в засаде вознаграждалось роскошным пиром. Но нередко случалось им прождать напрасно. Несколько раз подряд волчата возвращались из засады с пустыми желудками. Так они узнали голод и поняли, что в лесу пропитание не падает с неба, а достаётся зверям трудом и хитростью.

Но чаще всего юные волки учились преследовать жертву, и этот вид охоты нравился им больше всего. Им по душе было яростное бешенство погони, и они гнались за добычей, пока их несли ноги, находя истинное удовольствие в этой захватывающей, хоть и утомительной игре.

Они травили зайцев.

Они травили косуль.

Приходилось им также преследовать и коварных лисиц. Однако охота на лисиц напоминала волчатам скорее увлекательное состязание в сообразительности и коварстве.

Лисья хитрость всем давно известна — эти прожжённые плуты не имеют себе равных во всём лесу и проведут хоть кого. Но было бы ошибкой думать, будто волки действуют одной только силой. В коварстве и хитрости волк не уступит самой дошлой лисице. А иной раз и превосходит её и умудряется увести у неё из-под носа верную добычу.

Никогда не известно, на какие проделки пустится лиса, удирая от волка, зато хорошо известно, что лиса никогда не сдаётся, в самых безнадёжных обстоятельствах не теряя надежды как-нибудь выкрутиться. Когда же хитрость помочь бессильна, она борется до последнего вздоха.

Однажды волку и волчице посчастливилось поймать матёрую лисицу, неукротимый боевой пыл которой надолго запомнился юным волкам. К тому времени, когда родители кинули лису на потеху волчатам, она была порядком изодрана волчьими клыками и буквально истекала кровью. Волк-отец и волчица-мать наблюдали со стороны за ходом сражения. Они были уверены, что волчата их не подведут, и давно уже собирались стравить их с лисой. И вот долгожданный бой начался. Волчата, ободрённые присутствием родителей, яростно кинулись на лису, демонстрируя родителям свою отвагу и мужество. Но слишком поторопились, ибо не знали, что раненая лиса недаром славится свирепостью своего нрава и не идёт ни в какое сравнение с беспомощным зайцем или тетеревом. Истерзанная лисица стояла насмерть. Это заставило волчат отступить. Один из них с кровавой отметиной на шее, заработанной в схватке, скуля от боли, бросился к родителям, но они безжалостно отшвырнули его обратно.

— А ну, смелей! Терзай её! Рви её! — подбадривали они волчат.

Окровавленная лиса приготовилась отразить новую атаку, глаза её метали молнии. Казалось, она беззвучно взывала к своим мучителям:

— Ну что? Спасовали? Я жду — налетайте.

Испуганные волчата топтались в нерешительности, окружив лису кольцом. Это был их первый серьёзный бой. До сих пор была игра. И если бы не грозные взгляды родителей, они бы, конечно, сочли за благо, постыдно бросив поле боя, забиться куда-нибудь подальше в логово. Но под этими взглядами они снова очертя голову кинулись в атаку. И снова завязалась отчаянная драка, и боевой клич волчат потряс горы. Сплетясь в клубок, лиса и волчата катались по земле, подскакивали, падали, рассыпались и снова сцеплялись. Скрежетали зубы, летели клочья шерсти, но никто не помышлял о примирении или бегстве. Ни лиса, ни волчата. Тем более, что теперь стал сказываться их численный перевес, и волчата явно одолевали противника. И в конце концов одолели.

Так завершали своё образование волчата.

Так кончилось их детство.

Впереди им предстояли новые приключения и боевые схватки на бескрайних лесных просторах.

Вскоре после битвы со старой лисицей к волчьему логову стали сходиться незнакомые волки. Это были волки одной стаи. Братья и сёстры наших волчат. Молодые, поджарые, дерзкие звери. Наступила зима, и волкам пришло время собираться стаями. Чтобы одной большой семьёй отправиться скитаться по лесам, совершать набеги на селения, отмечая свой путь опустошительными грабежами и разбоем. И так до самой весны. Пока в лесах не запоют птицы и солнце не выставит наружу свой пупок, пока у зверей не настанет пора линьки, когда волки бездомными бродягами ошалело шатаются по лесам, не заботясь о том, где застигнут их сумерки и где встретят они восход.

По первому снегу волчья стая двинулась в разбойничий поход.

И воздух огласился протяжным воем, и лес содрогнулся от ужаса.

Наши волчата вместе со всеми отправились в поход, из которого им предстояло выйти окончательно повзрослевшими.

Незнакомые друзья

На смену злобной осени в тот год пришла суровая зима. В лесу лежал глубокий снег, покрытый твёрдым настом, а в теснинах беспрестанно выли холодные ветры, пронизывая лес, вырываясь на открытые пространства и вздымая облака белой пыли. Оголённые ветви деревьев оделись ледяным панцирем, а из-под толстого белого пуховика, окутавшего землю, не выбивалось больше ни единой травинки.

Ночью стояла невыносимая стужа — пушистый заяц и тот норовил привалиться к тёплому бочку зайчихи.

Перед рассветом в горах то и дело хлопали выстрелы. Но это были совсем не ружейные залпы, это трещали замёрзшие деревья. Ещё задолго до восхода солнца зловещий треск будил заночевавших в лесу птиц. Проснувшись, птицы делали слабые попытки взмахнуть крыльями, но многим это не удавалось, и птицы оставались коченеть на деревьях или падали камнем в глубокий снег.

В горах пернатые жители почти совсем перевелись.

Остались больные да слабые. Здоровые птицы переселились вниз, в долины, поближе к людским поселениям, поближе к сараям и амбарам. Только там и можно было раздобыть себе какое-нибудь пропитание. Только там и можно было найти какой-нибудь тёплый уголок.

Зима не знала пощады.

Зима принесла с собой голод.

А в трескучий мороз, под ледяным ветром, в глубоком снегу голод мучает особенно жестоко.

Хуже всех в эту суровую зиму пришлось косулям. Из-под толстого снежного покрова невозможно было добыть никакого корма. И косули, желая как-нибудь обмануть голод, обгладывали заледеневшие тонкие прутья.

Не имея тёплого жилья, они погибали от холода.